Путешествия. Дневники. Воспоминания - Христофор Колумб Страница 42

Вторник, 13 ноября. Минувшей ночью все время, как говорят моряки, «стояли на привязи» (estaban ala corda), а значит это – следовать против ветра и оставаться все время на месте [109]. Так решено было поступить потому, что на заходе солнца между горами показался просвет, и, возможно, то был проход между землей Кубой и Бохио. И это жестами подтверждали индейцы, которых адмирал вез с собой.

С наступлением дня направились к берегу и, пройдя мимо мыса, который, как показалось ночью адмиралу, был на расстоянии 2 лиг от корабля, вступили в большой залив, расположенный в 5 лигах к юго-западу от мыса. Оттуда не было и 5 лиг до другого мыса, где между двух уже упомянутых гор виднелся проход, и адмирал не мог установить, является этот проход бухтой или чем-нибудь иным.

Так как адмирал желал идти к острову Банеке, на котором, судя по словам индейцев, было много золота, а остров этот лежал на востоке, и так как он не видел ни одного убежища, где можно было бы укрыться от ярости ветра, который нарастал с небывалой еще силой, то он решил отойти дальше от берега и следовать к востоку при ветре, дувшем с севера. Корабль шел со скоростью 8 миль в час, и с десяти часов утра до захода солнца пройдено было 56 миль, или 14 лиг, к востоку от мыса Бочки. И по мнению адмирала, расстояние между уже упомянутым заливом и землей Бохио, лежащей под ветром, было 80 миль, или 20 лиг.

Берег, вдоль которого шел адмирал, тянулся в направлении с востока на запад и на западо-северо-запад.

Среда, 14 ноября. Минувшей ночью корабли лавировали (andan al rераrо у barloventeando), так как, по словам адмирала, не было смысла плыть среди всех этих островов ночью, предварительно не осмотрев их. Индейцы, которых он вез с собой, говорили ему вчера, во вторник, что от Морской реки до острова Банеке три дня пути на челноках, которые передвигаются со скоростью 7 лиг [в день]. Ветер стих, и поскольку не было возможности идти непосредственно на восток, адмирал принял четверть к юго-востоку; но, по уже указанным причинам, он должен был задержаться [в том месте] до утра.

На восходе солнца адмирал решил идти на поиски удобной бухты-убежища, так как к этому времени северный ветер сменился северо-восточным, и в случае, если не удалось бы найти подходящую бухту, пришлось бы возвратиться назад в уже знакомые гавани острова Кубы.

Пройдя за ночь 24 мили по направлению на восток, четверть к юго-востоку, адмирал увидел землю и направился к ней, взяв к югу; проплыв… миль [110] до берега, он обнаружил на этом берегу много островков, бухт и проходов. Но так как дул сильный ветер и море было неспокойно, он не решился вступить в эти проходы и направился вдоль берега на северо-запад, четверть к юго-востоку, все время высматривая [удобную] бухту. Бухт же было много, но все они не внушали доверия.

Пройдя таким образом 64 мили, он открыл очень глубокий проход, шириной в четверть мили, в удобную бухту и реку.

Войдя в этот проход, он сперва взял на юго-юго-запад, затем на юг и юго-восток, и везде глубина и ширина прохода были значительны.

У берега адмирал видел столько островов, что не мог и счесть их, и все эти острова были довольно велики и высоки и на них росли самые разнообразные деревья и множество пальм.

Диву он дался при виде столь многочисленных и гористых островов, и он заверяет королей, что ни на этих берегах, ни на здешних островах никогда не видел он еще таких гор, и ему кажется, что во всем мире нет гор более высоких, красивых и ясных, без туманов и снегов. Море у их подножья величайшей глубины.

Адмирал говорит, что, как он полагает, именно эти бесчисленные острова показаны на картах мира в том месте, где показан предел востока, и думает он, что на них имеются величайшие богатства и драгоценные камни и пряности и что тянутся они далеко к югу полосой, расширяющейся во все стороны. Он дал [этим водам] имя – «Море Владычицы» (Маг de Nuestra Seсora), а бухту близ прохода, ведущего к этим островам, назвал бухтой Наследного принца (Puerto Principe).

Он не вошел в эту бухту и лишь осмотрел ее со стороны моря; ознакомился он с ней подробно при следующем посещении, в субботу, 24 ноября, как о том и будет сказано в надлежащем месте.

Столько всяческих похвал расточает адмирал изобилию, красоте и горным высотам островов, у берегов которых он открыл эту бухту, что завершает их описание, призывая королей не удивляться подобным восхвалениям, потому что он убежден, что не сказал о них и сотой доли. Ему кажется, что одни острова вершинами гор, подобным граням алмаза, достигают неба, другие венчаются огромными горами с вершинами плоскими, как стол, и так глубоко море у этих берегов, что к ним свободно может подойти огромнейшая каррака [111]. Берега же богаты строевым лесом, а подводных камней близ них нет.

Четверг, 15 ноября. Адмирал решил обойти эти острова на лодках. Он рассказывает об этих островах чудеса и говорит, что нашел благовонную смолу и великое множество алоэ. На некоторых островах земля была возделана под коренья, из которых индейцы изготовляют хлеб [112]. Кое-где адмирал видел горящие очаги. Пресной воды он не нашел. Люди, которые попадались ему на пути, сразу же обращались в бегство.

Море вдоль берега везде было не глубже 14–16 локтей, повсюду дно мелкое, песчаное, лишенное камней, желанное дно для моряка; ведь подводные камни перетирают якорные канаты.

Пятница, 16 ноября. Поскольку везде, в любой стороне, на всех островах и землях, куда вступал адмирал, он водружал кресты, то с этой же целью он направился на лодке ко входу в одну из бухт. На берегу он увидел два огромных бревна разной длины и лежали они одно на другом, образуя крест, причем корабельный плотник заметил, что трудно было бы расположить эти бревна более удачно.

Поклонившись этому кресту, адмирал приказал изготовить из тех же бревен очень большой и очень высокий крест. На побережье нашел он сорванный тростник, неизвестно как сюда попавший. Адмирал предположил, что тростник этот был вынесен на берег водами какой-нибудь реки, и подобное мнение вполне справедливо.

Затем он направился к узкому и длинному заливу, расположенному в горле бухты, на ее юго-восточной стороне. Здесь возвышалась высокая скала, вдающаяся в море наподобие мыса, и у подножья ее море было настолько глубоко, что к скале могла вплотную пристать самая большая в мире каррака; и был здесь уголок или местечко, где шесть кораблей, не бросая якоря, могли разместиться, как в каком-нибудь зале. Адмирал заключил, что здесь можно было бы при весьма небольших затратах соорудить крепость, в предвиденьи того времени, когда в этом усеянном островами море будет идти великая торговля.