Император, Бог и дьявол. Фридрих II Гогенштауфен в истории и легенде - Бруно Глогер Страница 42

Среди первых христиан было распространено ожидание, что Святая Земля вскоре будет возвращена и наступит 1000-летний мир. Эти видения преследуемых явно отражены в «Апокалипсисе», написанном одним из апостолов «Откровении», появившимся примерно в конце 1 столетия и включенным в Новый Завет при канонизации текста Библии. Когда при императоре Константине Великом христианство стало официальной религией, надежда на радикальный слом государственного и церковного порядка должна была показаться подозрительной. Поэтому было вполне логично, когда Блаженный Августин объявил, что церковь (несмотря на значительные недостатки) олицетворяет господство Христа. Соответственно выкристаллизовалась и вся историческая картина. В конце концов знаменитые герои времен принятия Христом человеческого образа или одаренные особой милостью язычники новейшей истории должны были также занять место в царстве света .

«История» в средние века была чем-то таинственным. Она начиналась не от первого письменного свидетельства, а от сотворения мира. Знаменитый хронист епископ Отто Фрайзингский, написавший не только уже упомянутые в 1 главе «Деяния Фридриха», посвященные Барбароссе, которому он приходился родственником, но и «Мировую хронику». Свои историко-философские рассуждения он, к примеру, последовательно возводит к шестому дню творения. Общее историческое полотно было, соответственно, ирреальным, сказочным. Великими императорами древнего мира были Александр Македонский, франк Карл и гунн Этцель (Атилла), «бич Божий». В их тени в сознании народа продолжали жить легендарные герои: Дитрих Бернский (хотя Папа Грегор Великий и проклял его как арианского короля-язычника) и Роланд, паладин Карла Великого.

Конкретная временная история в области личных переживаний была делом не менее темным. Пути передачи информации о событиях были столь многообразны, что у хрониста было множество возможностей вольно или невольно исказить истину, поэтому через многие годы нельзя поручиться за те «новости», о которых он повествовал.

Дело часто не ограничивалось только отражением прошлого и настоящего: если на сознание хрониста сильно повлияло какое-либо пророчество, он мог описать последние часы всего человечества с такой же уверенностью, с какой он принимал на веру рассказы хронистов прошлого. Из одного пророчества рождалась под его пером история будущего. И люди тогда верили, что история мира лежит на ладони, начиная от сотворения и до Страшного Суда. Адам, Ной, Александр и Карл Великие были им известны так же, как Антихрист, чье неистовство должно было возвестить конец времен. Поэтому они были подготовлены к тому, чтобы однажды улицезреть бесов, карающих служителей секуляризованной церкви.

Когда один ученый историк хотел описать императора Генриха VI, отца Фридриха II, он сравнил его – как уже говорилось – с Александром Великим. Крестьянам на берегах Мозеля, которые лишь поверхностно дали обратить себя в христианство, арианский язычник Дитрих Бернский казался после смерти Генриха VI зловещим привидением. Кем же был этот богатырь, как ни германским богом Воданом, пилигримом в широкополой шляпе?

Мифология также принадлежит к вооружению исследователя германской легенды об императоре, как и знание иудейско-римско- византийских пророчеств, перенятых идеологами Священной Римской Империи и видоизменявшихся от века к веку. В этой связи необходимо обратить внимание на некоторые уже упомянутые предпосылки и соответственно элементы легенды о Фридрихе II: учение калабрийского аббата Йоахима фон Фиоре о трех возрастах мира; отождествление Фридриха с императором последних времен «иоахимитами» (по латинскому «joachitae» называемые некоторыми исследователями «иоахитами») по поводу крестового похода 1228/29 годов; более позднее его отождествление с Антихристом другими иоахимитами; соответствующая реакция Папы и передача Фридриху II роли мстительного императора- реформатора; постоянная готовность людей поверить в близкий конец света, как они продемонстрировали это в 1233 году «Большой Аллилуйей» и паникой по поводу нашествия монголов в 1241 году. Однако известны и более глубокие корни германской саги об императоре. Связи между иудейско-римско-византийскими пророчествами, их варианты в раннем средневековье и более поздние формы изложил в своей книге «Грядущее царство мира» (1964) берлинский медиевист Бернард Тёпфер. В то время как понятие «хилиазм» было тесно связано с тысячелетним господством Христа на земле, как оно предвещается в Апокалипсисе Иоанна, Тёпфер понимает под этим «все средневековые видения», «в которых высказаны надежды на приближение идеального мира на земле». Божественный план исцеления человечества был задан изначально, но человеческая деятельность и содействие не были лишними, так как земные силы были нужны в качестве «исполнительных органов».

Надежда на предопределенное исполнение Божьего Промысла характеризует все варианты хилиазма: ожидание реформ, которые можно сопоставить с принципами феодального порядка; языческие представления, последствия которых могли бы взорвать существующий общественный строй; и, наконец, действительно социально-революционные идеи, носители которых – например, радикально настроенные гусситы в 1420 году – постепенно перешли от пассивного ожидания чуда к революционным действиям.

Ожидания последнего императора, связанные с личностью Фридриха II, нужно воспринимать как часть очень сложного реформационного идеологического процесса. Сначала необходимо коротко упомянуть о важнейших пророчествах о последнем императоре, которые существовали до Йоахима фон Фиоре.

Когда в середине 7 века в Сирию пришел ислам, возник так называемый Псевдометодист, пророческий текст, в котором рассказывается о пришествии могущественного императора, который возродит господство византийской империи с помощью Сирии и с этим начнется что-то вроде золотого века. Здесь речь, наверняка, шла о «короле греков и римлян», который должен после эпохи мира победить пришедшие с Востока кочевой народ Апокалипсиса, Гог и Магог, приехать в Иерусалим и там через десять с половиной лет возложить свою корону на Голгофу. Только тогда явится Антихрист, непосредственный предвестник конца света и Страшного суда.

С 8 века латинские переводы этого текста появляются во Франции, и в многочисленных вариантах пророчества Псевдометодиста передаются из поколения в поколение. Определенные трудности появляются с самого начала, так как время мира, когда Сатана должен находиться в аду, задано в Апокалипсисе сроком на 1000 лет. Этот срок, который вряд ли можно себе представить, сокращался и сокращался. В остальном же в качестве «князя мира последних времен» оказывался правитель из династии, наиболее близкой самому пророку.

Около середины 10 столетия некий Адсо из западной Франции говорит об одном франкском короле, который будет править римской империей, а в 11 веке в Европе распространились видения тибуртинской сивиллы (при упоминании оракула в Тибуре речь идет о сегодняшнем Тиволи, предместье Рима), возникшие в 4-5 веках в Византии. В этих пророчествах сивиллы Констанс был упомянут как последний восточно- римский император, который должен принести с собой золотой век Византии и Рима (он будет длиться 112 лет). Однако уже в восьмидесятых годах 11 века император Генрих VI («Каносса-кайзер») занял место этого Констанса, а около 1160 года на этом месте в латинском «Тегернзейском действе об Антихристе» фигурировал Барбаросса. Во Франции король Людовик VII за несколько лет до этого удостоился той же чести в связи с его планами крестовых походов. После 1180 года появилось «Письмо из Толедо», предположительно арабское предсказание, обещавшее французам хотя и не последнюю империю, но грядущий мир. (В 13-14 веках новые варианты этого пророчества способствовали возникновению профранцузской саги о Карле).