Остановить танки! - Илья Мощанский Страница 42

Когда Г.Ф. Одинцов принимал должность, он пригласил к себе для доклада начальников оперативного и разведывательного отделов штаба артиллерии фронта полковников Новикова и Гусарова. Выяснилось, что учет каждой стабильной батареи врага был поставлен по-научному. На каждую из батарей имелась специальная карточка с номером цели, в которой фиксировался калибр, количество орудий, ее координаты, время огневой деятельности.

Однако с боеприпасами положение было очень тяжелым. В среднем на орудие приходилось около 20 выстрелов, включая запасы на армейских и фронтовых складах. Подвоз боеприпасов не производился. Транспорт использовался только для доставки продовольствия, ибо население и город голодали. В случае начала наступления противника боеприпасов хватило бы в лучшем случае на один день боя. Производственные мощности промышленных предприятий в результате эвакуации уменьшились вдвое. Голод и отсутствие сырья остановили работу заводов, имевших возможность производить боеприпасы.

Во время принятия дел и должности полковник Г.Ф. Одинцов решил поговорить о необходимости срочного подвоза боеприпасов с начальником штаба Ленинградского фронта генерал-майором Д.Н. Гусевым.

— Ну, как, ознакомились с делами? — спросил он.

— Да, — ответил Одинцов и начал разговор о подвозе боеприпасов.

Гусев сообщил, что подвоз боеприпасов приостановлен по решению Военного совета фронта. «На днях мы вернемся к этому вопросу», — пообещал он.

Часа в три ночи уже 3 января зазвонил телефон:

— Здравствуйте, товарищ Одинцов! Говорит Жданов. Вы разобрались с боеприпасами?

— Да, — ответил Одинцов.

— Можно пригласить вас ко мне со сведениями об их наличии?

— Слушаюсь, сейчас буду.

Зайдя к A.A. Жданову и представившись, полковник Одинцов начал докладывать о положении дел с боеприпасами и высказался за необходимость срочного подвоза их через Ладожское озеро.

— О вашем предложении мне докладывал товарищ Гусев. Я в курсе дела. Через 2–3 дня подвезем необходимый минимум продовольствия и начнем подвоз боеприпасов. Мы можем подождать 2–3 дня?

— С моей точки зрения, — сказал полковник Одинцов, — боеприпасы нужно подвозить немедленно, но если через 2–3 дня в сутки будем подвозить по 1500–2000 тонн, то подождать можно.

Около шести часов утра Одинцов позвонил командиру 47-го корпусного артиллерийского полка майору Н.П. Витте и сообщил ему, что в девять часов будет знакомиться с организацией борьбы с батареями противника на красносельском направлении, на которое нацелен его полк.

В районе Автово Одинцова в условном месте встретил майор Витте. Они зашли в штаб полка, размещенный на первом этаже большого дома. Витте доложил задачу полка. Полоса действия 47 кап — от Финского залива до Пушкина. Все батареи противника были занумерованы, велся такой же учет, как и в штабе артиллерии фронта. Полк Витте взаимодействовал с 73-м корпусным полком майора С.Г. Гнидина, который располагался левее. Штаб 73 кап располагался во Дворце Советов — здании, выстроенном на Московском проспекте и законченном перед самой войной (туда планировали переселить все городские власти, что так и не было осуществлено даже после войны. — Примеч. авт.).

Во время ознакомления с работой штаба начался обстрел Кировского завода. Начальник штаба полка капитан Гордеев выслушал по телефону доклад командира разведывательного артиллерийского дивизиона инструментальной разведки (РАД). Взяв телефонную трубку другого аппарата, он отдал приказание:

— Цели № 221, 252 ведут огонь по Кировскому заводу. Подавить.

— Кому вы подали команду? — спросил Одинцов.

— Командиру 2-го дивизиона. За ним закреплены эти цели.

— А как и кто определил, что именно ведут огонь цели № 221 и 252?

— 1-я звукобатарея. Эти цели нам давно известны, они действуют с октября 1941 года, и наши звукометристы их не дешифруют, а по характеристике записи сразу докладывают, какие из них действуют.

Одинцову вспомнилось, что подобные мастера-звукометристы были под Лугой в артиллерийском полку АККУКС (Артиллерийские краснознаменные курсы усовершенствования командного состава. — Примеч. авт.), которые могли определить номер цели без дешифровки. Полковник Одинцов вместе с майором Витте направились на 4-ю батарею, которая должна была вести огонь по команде Гордеева.

Позиции батареи оказались в 800 метрах от штаба, на окраине Автово. Командование встретил старший на батарее.

— По какой цели вы вели огонь и сколько выпустили снарядов? — спросил его Одинцов.

— По цели № 221, товарищ полковник. Выпустили 12 снарядов.

— Товарищ Витте, сколько времени прошло после открытия огня целью № 221 и до открытия огня 4-й батареи?

Майор Витте позвонил в штаб и через минуту доложил:

— Четыре минуты.

Полковник Одинцов обошел все четыре орудийных окопа 122-мм пушечной батареи. На орудийных щитах каждого орудия мелом были написаны установки для открытия огня по каждой цели, закрепленной за батареей. Благодаря этому батарея могла быстро открыть огонь но любой из закрепленных за ней целей. Новый начальник артиллерии Ленфронта побывал у звукометристов, на наблюдательном пункте полка и нескольких батареях. У него сложилось хорошее впечатление от части майора Витте. Было видно, что это кадровый полк.

Затем полковник Одинцов поехал в штаб артиллерии 42-й армии, который находился в большом доме на Международном проспекте. Начальника артиллерии этой армии полковника М.С. Михалкина в штабе фронта Одинцову охарактеризовали как очень смелого и энергичного человека. В сентябре 1941 года немцы ворвались на Пулковские высоты, господствующие над южными подступами к городу, что могло привести к очень тяжелым последствиям. Михаил Семенович Михалкин, выехав на этот участок фронта, увидел, что на северном скате одной из высот собралось человек 250 артиллеристов, оттесненных с позиций. Михалкин поднял людей в атаку, и они отбили высоту. С тех пор, вплоть до разгрома немцев в 1944 году, этот участок фронта оставался в наших руках.

Ознакомившись с состоянием артиллерии и организацией контрбатарейной борьбы в 42-й армии, около 16 часов 4 января 1942 года полковник Г.Ф. Одинцов возвращался в Смольный. По дороге он несколько раз попадал под огневые налеты. Немцы активизировались. Несмотря на то что контрбатарейная борьба наладилась, город все же подвергался обстрелу. У артиллерии Ленфронта явно не хватало боеприпасов. И хотя капитан Гордеев из 47-го корпусного артиллерийского полка и подавал команду «Подавить!», количество снарядов, выпущенных по цели, могло ее только нейтрализовать.

Решить проблему артобстрелов могла только наступательная операция по прорыву блокады Ленинграда. И она началась.

В первых числах января 1942 года ударная группировка 54-й армии Ленинградского фронта повела наступление с рубежа Вороново, Малукса, южный берег болота Соколий Мох в общем направлении на Тосно. Одновременно с ней должны были начать боевые действия и армии Волховского фронта. Но снежные бураны и заносы на железных дорогах на две с лишним недели задержали переброску к Тихвину и Волхову войск, выделенных Ставкой из резерва. Постоянно нарушался график подвоза боеприпасов. И все-таки 7 января войска Волховского фронта, еще не закончив перегруппировку, не говоря уже о сосредоточении авиации и артиллерии, а также не накопив необходимых запасов боеприпасов и горючего, попытались прорвать оборону противника на реке Волхов. Но решить задачу по очищению от противника западного берега реки Волхов до линии железной дороги Кириши — Чудово не удалось. Результаты первых же наступательных боев показали, что германское командование усилило свои войска на этом направлении и организовало прочную оборону на левом берегу реки. Подобное положение было и на участке наступления 54-й армии. С учетом этих обстоятельств Ставка 10 января дала указания приостановить наступление и возобновить его через три дня — 13 января 1942 года.