III рейх. Социализм Гитлера - Олег Пленков Страница 42

19 июля Гитлер пророчески заявил, что продолжение военных действий будет стоить Британии ее империи. В книге о политике Черчилля [299] Английский историк Дж. Чармли парадоксальным образом доказывал, что в геополитическом плане все произошло точно так, как предрекал Гитлер. На самом деле, английская колониальная империя в середине 60-х гг. исчезла; уровень жизни англичан в 60–80 гг. составлял 80 % от немецкого, а английский фунт стал слабее немецкой марки. Чармли остроумно предположил, что инопланетянин, попавший в Европу 50—80-х гг., на вопрос, кто в 1945 г проиграл войну, наверняка дал бы неправильный ответ: если англичане вели войну за независимость Польши, то она закончилась неудачно; если войну вели для того, чтобы не дать тоталитаризму проникнуть в Европу, то она тоже закончилась неудачно; если ее вели для того, чтобы сохранить положение Великобритании как мировой державы, то она и в этом смысле закончилась поражением. Чармли считал, что сделка, которую Гитлер собирался предложить Великобритании, была великодушной: ведь своим приближенным Гитлер сказал, что хочет от нее только возвращения германских колоний, отнятых в конце Первой мировой войны, и признания гегемонии Германии в Ев-pone. (He желая видеть Великобританию разрушенной, фюрер — как сторонник превосходства белой расы — хотел сохранения Британской империи и во время войны неоднократно сожалел о ее гибели). Это, безусловно, означало бы сохранение флота Великобритании; Гитлер даже собирался предложить Англии 12 германских дивизий для заморского использования. Одним из доказательств немецкой лояльности по отношению к Великобритании было цивилизованное обращение с англичанами на оккупированных Германией и находившихся под контролем немецкой военной полевой комендатуры английских Норманнских островах (7000 жителей) в Ла Манше у полуострова Котантен.

Интересно предположить, а что бы произошло, если бы Гитлер обнародовал это предложение? Черчиллю, напоминает Чармли, летом 1940 г. удалось воспрепятствовать переговорам, убедив своих коллег по правительству в том, что германские условия будут абсолютно неприемлемыми. Он нарисовал мрачную картину Великобритании, из-за разоружения оставленной на милость Германии, и передачи Германии военно-морских баз на Оркнейских островах. Это не соответствовало действительности, но отвечало его цели — не допустить начала мирных переговоров. Если бы Англия согласилась с этими условиями, — нетрудно догадаться, что произошло бы дальше. Уже к июлю 1940 г. германо-советский пакт начал разваливаться вследствие аннексии Советским Союзом прибалтийских государств, претензий Сталина на Болгарию и, самое главное, вследствие геополитических планов Гитлера на Востоке. Гитлер почти наверняка напал бы на СССР летом 1941 г., но неучастие Великобритании в войне радикально изменило бы ситуацию: время стало бы работать на Гитлера. Если бы Германия не отвлекалась на борьбу против вторжения англичан в Северную Африку, на Балканы и в Грецию, то она начала бы свое вторжение в СССР тогда, когда это планировалось первоначально, то есть в мае; его не пришлось бы откладывать до июня. Таким образом, вермахт не остановился бы у ворот Москвы, а может, взял бы ее. Не было бы английских конвоев, пришедших на помощь Восточному фронту. Сотни тысяч немецких солдат можно было послать на советский фронт, и Красная Армия была бы разбита к 1942 г. или, по меньшей мере, отброшена к Уралу. Сталин оказался бы перед лицом поражения, и мировые события развивались бы совершенно иначе. Возьми Гитлер на себя задачу гарантировать сохранение британской империи, Япония лишилась бы поддержки Германии. Поэтому даже после Перл-Харбора, между Германией и США, наверное, войны бы не было. В любом случае, разве поссорился бы Гитлер с Рузвельтом, если бы Вашингтон не помогал Великобритании? К 1942 г. Гитлер одержал бы победы во всех сферах. Может быть, Красная Армия и продолжала бы войну в Сибири, но Гитлер ведь это и планировал, пророчествуя о том, что время от времени из глубин Азии на немецкие пределы будут накатывать дикие, большевистские орды, которые будут поддерживать в немецком народе дух борьбы. На Украине и Кавказе начался бы массированный процесс германской колонизации. На Западе поверженные страны начали бы приспосабливаться к новому порядку: их валюты были бы привязаны к рейхсмарке, их внешняя политика формировалась бы договорами о «вечной дружбе» с Германией. Подобно сегодняшней Америке, Германия стала бы непобедимой: к 1944 г. только ее вооруженные силы были бы оснащены снарядами с нервно-паралитическим газом (только что изобретенном немецкими химиками), реактивными самолетами, подводными лодками с ракетами, ядерным оружием. Наверное, американские ядерщики лишились бы помощи, которую им в рамках «Манхеттенского проекта» предоставили англичане. Сбылось бы предсказание Черчилля о том, что победа Германии означала бы новое средневековье в более страшном варианте. Однако предположения Чармли — это хотя и увлекательные, но пустые абстракции, ибо Черчилль был готов вести борьбу до конца и смог убедить в этом англичан. Решение Черчилля в 1940 г. продолжить войну после поражения Франции считают самым мужественным политическим решением XX века, но чего оно стоило, если бы Гитлер не напал на СССР и если бы он не объявил войну США? Даже после Пирл-Харбора было невозможно убедить Конгресс объявить войну Германии; но Гитлер сам сделал первый шаг. Геополитические мотивы Черчилля были отчасти романтического свойства, отчасти являлись следствием точного расчета (Гитлер нападет на СССР, а США помогут Британии), отчасти проистекали из его плохой информированности (вследствие плохой работы разведки).

Дело в том, что критическим моментом в развитии британской внешней политики по отношению к Германии стал захват немцами (вопреки обещаниям на Мюнхенской конференции в сентябре 1938 г) Чехии в марте 1939 г До конца 1938 г. все соглашались, что главные цели фюрера лежат в восточноевропейском направлении; существовало общее мнение, что он хочет просто сломать версальские ограничения и собрать в рейхе всех немцев Центральной Европы. Зверская волна антисемитизма в. Германии (после погрома 8 ноября 1838 г.) смыла все надежды на мирное решение конфликта, и с зимы 1938–1939 гг. война с Германией стала казаться англичанам неизбежностью. Малодушные и ошибочные расчеты, приведшие к Мюнхену, отступили перед безрассудной и иррациональной решимостью англичан в следующий раз дать отпор Гитлеру, чего бы это ни стоило. Это была истерическая реакция, но гитлеровское ускорение истории рано или поздно должно было такую реакцию вызвать.

Кроме того, с середины декабря 1938 г. по середину апреля 1939 г. английское руководство получил не менее 20 донесений, предупреждавших о надвигающейся немецкой агрессии. Во многих донесениях утверждалось, что следующей целью Гитлера будет Западная, а не Восточная Европа, и в качестве одного из возможных вариантов назывался удар по Лондону. Заместитель министра иностранных дел А. Кадоган, который и после Мюнхена не отказался от идеи новой мирной конференции для исправления ошибок 1919 г., утверждал 26 февраля 1939 г.: «Намерения Гитлера вызывают у меня серьезные подозрения… По-моему, его самым большим желанием, будь это в его силах, является разгром Британской империи» [300].