Зимний цветок - Тери Дж. Браун Страница 43

— Нет, — в один голос ответили Марта и Лотти.

— Да, — заявила Мэри. Она подняла бровь и постучала туфелькой по полу. — Прошу прощения за резкость, мисс Бакстон, но, как бы ни был важен сбор средств, деньги ничего не стоят, если не предпринимать никаких действий. Вы не согласны?

— Конечно согласна.

Виктория переводила взгляд с одной женщины на другую в поисках подсказки. Обе упорно хранили молчание. Может, это какая-то проверка? Лилли, тихая седая женщина, незаметно отошла в сторону, словно не имея желания ввязываться в спор.

— И как вы считаете, действия должны одобряться всеми членами общества? Или только избранными? — настаивала Мэри.

Девушка испуганно сглотнула:

— Зависит от принятого типа управления. Если мы говорим о демократии, то нужно получить согласие всех граждан с правом голоса. При диктатуре достаточно получить одобрение диктатора. Или самому стать диктатором.

Мэри Ричардсон театрально распахнула глаза:

— Прекрасно сказано, мисс Бакстон! — Женщина повернулась к Марте и Лотти: — Вы отлично выдрессировали свою ручную аристократку. Что еще умеет делать мисс Бакстон? Гавкать по команде?

Лотти возмущенно открыла рот, а Марта зашипела от злости, но Виктория их опередила:

— Я многое умею. Неплохо пишу, отлично заучиваю стихи и прозу, весьма талантлива в области выведывания чужих секретов и умею заваривать превосходный чай. Не хотите чашечку?

На миг все замерли, и тут Марта с Лотти взорвались смехом. Даже у Мэри дернулись уголки губ.

— Туше, мисс Бакстон, туше. Да, я бы не отказалась от чашки чаю.

Виктория триумфально направилась к угольной печурке готовить чай, но приподнятое настроение быстро испарилось. Три женщины в ожидании удалились в угол, где возобновили разговор. Девушку не пригласили принять в нем участие, и никто не поблагодарил, когда она принесла поднос с чайником.

В раздражении Виктория уселась у пустого стола и вытащила принесенные с собой бумаги, в том числе три чека от тетушкиных подруг. Тщательно перепечатала несколько копий составленного списка, где содержались все группы помощи попавшим в затруднительное положение женщинам, о которых смогла разузнать, и разложила листки по столам в комнате.

Виктория бросила взгляд на троицу. Судя по жестикуляции, беседа накалялась. В конце концов Мэри встала и пожала руки Марте и Лотти, затем подошла к столу, где сидела Виктория.

— Прошу прощения за грубость, мисс Бакстон. Иногда мои мысли так заняты планами, что я полностью забываю о правилах этикета. Мы находимся на войне, понимают это другие или нет. Я просто хочу, чтобы все руководительницы женских организаций осознали неизбежное и действовали соответственно.

Последний раз взглянув на Марту и Лотти, все еще оживленно переговаривающихся в углу, Мэри сурово кивнула на прощание и ушла.

Неужели движение суфражисток действительно напоминало войну? Марта дала Виктории задание отвечать на обращения попавших в беду женщин, просматривать почту и подсказывать, где они могут получить помощь. Чем глубже Виктория погружалась в работу, тем больше ее охватывала невыносимая тоска. Везде, куда ни глянь, женщинам требовалась помощь. Одной срочно нужен врач, другой — еда для детей. В письмах просили помочь с работой, пищей, деньгами на жилье, няней для детей или сиделкой для престарелых родителей — список мог продолжаться бесконечно.

Неожиданно радостные возгласы выдернули Викторию из грустных мыслей. Марта принесла корзинку с мясными пирожками. Виктория глянула на часы — она проработала три часа без перерыва.

За едой она попыталась высказать свои соображения.

— Конечно, это война, — подтвердила Лилли, жительница восточной части Лондона. — Чтобы изменить общество, нужно получить право голосовать за тех, кто понимает и разделяет наши заботы.

— И попробуйте найти мужчину, чтобы понимал женские проблемы, — вставила Лотти.

— Мой отец понимал. И его друзья тоже.

— Не обижайтесь, мисс Бакстон, — покачала головой Лотти. — Но где они все? Количество мужчин, готовых выступить ради нас против своих однокашников и коллег, стремится к нулю. Не сомневаюсь, что многие нам сочувствуют, но предпочитают помалкивать о своих взглядах.

— Нам нужно больше женщин, готовых делать грязную работу, чтобы привлечь внимание общества. Вы же понимаете, о чем я, — мрачно усмехнулась Лилли.

По дороге домой Виктория размышляла, что та имела в виду. Эмили Дэвисон пожертвовала ради борьбы своей жизнью. Виктория опасалась, что не обладает подобной преданностью и самоотверженностью, а всего лишь поддается праздному увлечению, пользуясь своим положением богатой аристократки со связями и свободным временем.

Так получилось, что ситуация опять ускользнула у нее из рук? Ровена в панике наблюдала, как тетя Шарлотта и леди Эдит пустились в очередные пререкания по поводу свадебных приготовлений. Мать Себастьяна приехала с семейством Бакстонов в Лондон — по ее словам, докупить необходимые предметы туалета и украшения. Но девушка подозревала, что леди Биллингсли хочет лично проследить за подготовкой к торжеству. Сейчас, как никогда, Ровена радовалась собственной относительной независимости.

Хотя молодая пара отказывалась назвать родным точную дату свадьбы — во избежание масштабных затрат и в надежде выиграть время и подготовить разрыв помолвки, — казалось, уже ничто не остановит набирающую скорость лавину. Пока что все попытки сочинить правдоподобный повод для отмены свадьбы, не вызвав при этом скандала и ссоры между семействами, оканчивались неудачей.

Сегодня достопочтенные леди истово сражались за право выбора места проведения церемонии. К счастью, Ровена ухитрилась ускользнуть из особняка, пообещав тете, что пообедает с ней в городе. Тот факт, что ей удалось сбежать без надзора, приятно грел душу, особенно учитывая полученную утром записку.

Р.!

Мы с Д. сегодня в городе. Жду тебя у Иглы [8] в два.

Дж.

Март стоял теплый, и небо над Гросвенор-Гарденс сияло синевой.

По дороге к набережной Виктории Ровена гадала, как Джонатону удалось уговорить Дугласа на поездку в Лондон. Девушка обменивалась с пилотом письмами через его мать. Если та и находила странным, что они пишут друг другу через посредника, то ничего не говорила, да и Кристобель радовалась каждому появлению Ровены, когда та заезжала забрать очередную порцию посланий от возлюбленного. Джордж, наоборот, ходил кругами и бросал на гостью косые взгляды, пока мать не выгоняла его из комнаты с извинениями за невоспитанность сына. Порой Ровена задумывалась, не повредился ли старший сын Уэллсов умом после смерти отца.