Александр Беляев - Зеев Бар-Селла Страница 43

А «бездна» обязана своим появлением Пушкину:

У Пушкина и Мандельштама казнимая Россия («на дыбы» слишком близко стоит к «дыбе») повисла над бездной, готовая сорваться в пропасть…

Отличие Беляева от двух названных поэтов в том, что он падение России в бездну видел собственными глазами. И четко понимал, что было причиной массовой гибели русских людей (многие русские считали, что бегство хуже смерти) — безумный, безжалостный и никому не принесший счастья (а значит, провалившийся) большевистский эксперимент.

Второй «крымский» рассказ «Среди одичавших коней» снабжен подзаголовком («Необычайные приключения подпольщика») и редакционной врезкой:

«Во время гражданской войны Крым неоднократно переходил из рук в руки. Впервые Советская власть была установлена в Крыму 14 января 1918 года. Через три месяца, под напором немецких оккупационных войск, Советская власть принуждена была отступить на Кубань. Власть перешла в руки ставленника немецкого командования — царского генерала Сулькелича. В конце 1918 года его сменило правительство кадета Соломона Крыма. Весной 1918 года, под напором красных войск, „правительство“ Соломона Крыма погрузилось на пароход и эмигрировало за границу. В Крыму власть вновь перешла к Советам. Однако, в июне 1919 года, благодаря десанту Слащева и открытию Махно Донецкого участка красного фронта, Советское правительство принуждено было оставить Крым. Окончательно Крым был закреплен за Советской властью в конце 1920 года: 12 ноября этого года, после героического штурма Перекопских позиций, передовые отряды Буденновской кавалерии вступили в Крым, вынудив остатки разгромленной белогвардейской армии бежать на пароходах за границу… Действие рассказа А. Беляева относится к лету 1919 года, — после захвата Крыма белыми в июне».

Содержание же рассказа таково: некий Бойко, посланный из Симферополя в один из крымских городов агитатором, по приезде на место немедленно сваливается с приступом малярии. Болящего приютил бедный владелец виноградника с необычайным татарским именем Вилли Улла. Провалявшись несколько дней без сознания и медленно выздоравливая. Бойко не заметил, что власть на полуострове сменилась. Потом кто-то донес властям, что Вилли Улла прячет на винограднике большевика, и Бойко ушел подальше в горы, в зону альпийских лугов — Яйлу. Спасаясь от бури, он забредает в пещеру и обнаруживает, что в ней уже проживает один обитатель. Кто он, отчего прячется в пещере — этого Бойко так никогда и не узнал. Вечером хозяин пещеры, назвавшийся явно выдуманным именем Петр, взяв винтовку, ушел. А ночью произошло нечто столь удивительное, что Бойко потерялся в сомнениях — был то малярийный бред или случилось взаправду. Послышались конский топот, ржание, треск сучьев, как будто по лесу скачет кавалерийский эскадрон. А потом из чащи леса выскочил на поляну конь…

«Он хромал на правую переднюю ногу и, тем не менее, мчался, как будто за ним гналась стая волков. Без узды, со сбившимся на бок седлом, задрав голову и оскалив зубы, ослепительно сверкнувшие на лунном свете, он перепрыгнул через ручей, добежал до середины поляны, протяжно заржал, круто повернул налево, спустился по отлогой поляне и скрылся в лесу. Вслед за ним на поляну выбежало еще несколько коней. Большинство из них не имело никакой упряжи, несколько коней было оседлано, у иных осталась одна подпруга. Они заржали в ответ удалявшемуся вожаку, сделали такой же крутой поворот и скрылись внизу. Все это длилось не больше нескольких секунд».

Проснувшись утром, Бойко вышел из пещеры и понял, что увиденное ночью не было ни сном, ни бредом…

«Посреди поляны стоял небольшой табун коней. Животные мирно щипали траву, помахивая хвостами. Бойко узнал хромого вожака — красивого жеребца рыжей масти, с крутым выгибом шеи и сильно развитыми мускулами ляжек. Его грациозные, несмотря на поврежденную ногу, движения и нервные, трепещущие ноздри говорили о хорошей крови. Недалеко от рыжего красавца стояла черная кобылица с белыми ногами.

„Донская“, — решил Бойко. Несколько низкорослых коней могли принадлежать к местной крымской породе. Было ясно лишь одно, — все эти кони принадлежали кавалерийским частям. Об этом свидетельствовали сохранившиеся на некоторых из них седла. Кони терлись о деревья и пытались сорвать зубами седла — этот символ их порабощения человеком.

Вдруг рыжий жеребец начал поводить ушами, как будто к чему-то прислушиваясь, и потянул воздух расширенными ноздрями. Широкая грудь его напружилась. Откинув голову еще больше назад, он сильно, протяжно, призывно заржал. И, как по военному сигналу, бросился вперед — в атаку. Весь табун стремительно последовал за ним.

В первое мгновение Бойко подумал, что коней испугал кто-то, находившийся позади них. Но рыжий жеребец бежал прямо на Бойко, с пеной у рта и налившимися кровью глазами. Бойко, охваченный ужасом, бросился назад. Прыгая через камни и стволы поваленных бурей деревьев, Бойко бежал к пещере. …на четвереньках вполз в пещеру, едва успев подобрать ноги от лошадиных копыт. Рыжий жеребец с такой стремительностью преследовал его, что с разгону ударился грудью о выступ скалы, пошатнулся и захрипел. Оправившись, он сделал попытку войти в пещеру. …но плечи не входили в расщелину.

Бойко видел перед собой скошенный, большой, круглый, налитый кровью глаз и покрытую пеной морду с оскаленными зубами. Этот большой, умный, пылающий гневом глаз был страшен! Конь хрипел и, опершись на больную ногу, пытался правою проникнуть в пещеру как можно дальше и ударить человека. Но Бойко, бледный и задыхающийся, стоял в трех шагах от входа. Конь бил копытом каменистую почву, выбивая искры, и злобно взвизгивал. Бойко никогда не слыхал такого странного лошадиного визга. За рыжим жеребцом, в нетерпеливом ожидании, толпились другие кони. И Бойко чувствовал всем своим существом, что их наполняет звериная злоба. Да, это уже не были привычные домашние животные! Это были дикие звери, враждебные человеку. Они как будто мстили ему за тысячелетия рабства, за безропотный труд, молчаливые страдания и незаслуженные обиды».

Возвращается «Петр» и объясняет, откуда взялись здесь дикие кони:

«— При каждой эвакуации часть лошадей оставалась брошенной на произвол судьбы. Они уходили в леса и здесь быстро дичали».

Что же касается причин лошадиной ярости, то:

«— В этом уж сами люди виноваты. …создался в Крыму новый промысел… — охота на одичавших лошадей».

Выяснилась и причина особого интереса табуна к обитателям пещеры:

«— Однажды я подстрелил жеребенка. Кобылица, а вслед за нею и весь табун бросились на меня. Мне пришлось спасаться на дереве. Табун продержал меня в осаде двое суток. И ведь умные животные! Они ходили на водопой по очереди, а меня чуть не уморили голодной смертью. Да и уморили бы, если б на мое счастье случайно не пришли в лес охотники-татары. Испугавшись целого отряда людей, лошади убежали».