Полынный мой путь - Мурад Аджи Страница 43

Почувствовали на себе удары тюркских шашек и иранские народы, обитавшие в Средней Азии. И они научились платить дань. По сохранившимся свидетельствам китайцев, в 165 году до нашей эры сильные иранцы (видимо, сарматы) ушли со своей родины на новые земли, в степи Кавказа.

Европейские источники захватывают более поздний период, но и они красноречивы, и по ним можно узнать кое-что о Дешт-и-Кипчаке. Например, в книге «Истории» Менандр Протектор рассказал о путешествии византийца Зимарха в страну тюрков. Византиец был поражен: драгоценным в Европе железом здесь торговали уличные торговцы! Он не поверил глазам своим, на зуб пробовал железо.

Даже эти два факта, взятые из целого ряда, показывают, что налицо научно-техническая революция, настоящий переворот, который совершили на Алтае. Хорошо ли, плохо ли, но в то время завоеванные тюрками народы и страны приобщались к достижениям более высокой культуры… Конечно, все это можно скрывать, оспаривать или не замечать. Как и делается уже давно.

Но отрицать этот факт нельзя. Так было!

Естественно, литературные источники, рассказывающие о той великой поре, появились много позже, чем сами кузнечные горны. Археологи же нашли то, что не попадало на глаза чужакам. Например, находка чугунного сошника (прообраза плуга) на Алтае говорит сама за себя, тому дедушке-плугу более двух тысяч лет.

Как можно говорить после этой находки, что тюрки были кочевниками? Не с плугом же под мышкой кочевали они?

…Вряд ли кто совершил в этой области столько открытий, как академик Окладников – Колумб сибирской археологии. Беда в том, что археологи работали в годы, когда ради «борьбы с пантюркизмом» черное называли белым. А зеленое – синим. Нельзя было упоминать народ, который жил на Алтае и который подарил миру столько замечательных открытий.

Нельзя было говорить и о том, что стало с этим народом.

«Исчезнувший народ» – такое условное наименование выбрали для тюрков. Даже в Энциклопедии о них не писали. О других народах писали, а о них – нет. Больше того, нарочно подчеркивали, что не тюрки жили на Алтае. Тюрки, мол, вели кочевой образ жизни и были монголоидами, а мифические «алтайцы» и «сибиряки» жили в избах и были европеоидами.

Эти фразы предназначались не для науки, а для тех, кто «руководил наукой».

Главное – археологи доказали первенство Алтая в новом земледелии. В том, которого не было нигде в мире. Доказали не словами, а конкретными находками – плугом. А остальное – мелочи, пережитки прошлого, они наверняка забудутся.

Если на Алтае было «не примитивное, мотыжное, а высокоразвитое, плужное земледелие», то, продолжает свои рассуждения академик Окладников, было и «применение тягловой силы рабочего скота». На сказанное хотелось бы обратить особое внимание. Мысль эта возникла у него после раскопок на берегу реки Унги поселка, исчезнувшего две тысячи лет назад.

Удивительнейшее место!

Во-первых, городище Улан-Бор просуществовало много веков. Во-вторых, там жили еще и ремесленники, которые среди прочего делали жернова для мельниц. Людям было что молоть… Или опять «нет» скажут в Москве?

Около мельницы нашли кувшин с просом. Значит, просо было знакомо «исчезнувшему народу». А просо и рожь, как известно, являлись главными культурами на пашнях кипчаков, их отмечал у людей Аттилы византийский посланник Приск. Это закономерно, природа Южной Сибири такова, что только неприхотливые растения успевали здесь вызреть за короткое и жаркое лето.

Скотоводческо-земледельческий поселок одним фактом своего существования позволяет еще раз усомниться в кочевом образе жизни кипчаков. Рубленые избы! Они говорят за себя сами. Хотя и кочевки были – на отгонные пастбища. И кибитки были, в них летом жили чабаны… Рисунки на скалах подтверждают это.

Из всех животных тюрки отдавали предпочтение, конечно, коню. Его одухотворяли. Нет чище существа на земле, чем конь, нет величественнее. Один только запах его для настоящего мужчины дороже нектара. В тюркском языке сорок (повторю – сорок!) эпитетов, обозначающих только масть коня. Ни один язык в мире не имеет столько.

Значит, наш народ не просто катался верхом.

Конь – это плоть и кровь кипчака, и он платил взаимностью: вывел в степь, открыл ее чарующие просторы. Собственно, жизнь степняка с «гуннских» времен и проходила на коне или рядом с ним. Другой жизни предки не признавали. Лучших коневодов мир не знал.

Специально для своего «конного» образа жизни кипчаки придумали одежду. Шарвар – первые в мире штаны, сапог – первая в мире высокая обувь, удобная для езды на коне. Все это слова, пришедшие с Алтая. Седло со стременами, каблук к сапогу и многое-многое другое появилось на свет потому, что какой-то неугомонный мужчина понял, что, оседлав коня, он лучше увидит мир.

Поэтому «оседлать коня» всегда было священным желанием тюрка.

Городок Улан-Бор удивил археологов и обрядом захоронения. Такой обряд им прежде не встречался.

Издревле тела покойников алтайцы отдавали птицам, небесным посланникам. Люди верили в перерождение души и в вечную жизнь. Потом появилась традиция хоронить тела вместе с предметами, необходимыми для жизни на том свете. Даже самого бедного человека отпускали в мир иной, положив в его могилу хотя бы две стрелы. На всякий случай… На кладбище городища Улан-Бор ничего не нашли. Ни в одной могиле. Ни бусинки, ни простых дешевых украшений. Ничего. Только кости.

Очевидно, люди здесь исповедовали неизвестное науке религиозное воззрение, лишенное культа предмета. Его пытались связать с зороастризмом, с буддизмом, с христианством, с манихейством. Тщетно. Связи не наблюдалось. Налицо была какая-то религия, в чем убеждали и другие, очень интересные находки.

Так, в бассейне Верхнего Енисея археологи встретили каменные плиты с изображениями священнослужителей (клириков) в ритуальных одеждах, с пышной шевелюрой, жезлами. Там же на древних наскальных картинах вместе с фигурами клириков в мантиях есть изображение алтаря. Неведомая религия явно была распространена едва ли не во всей Южной Сибири. Но что это за религия, археологи не знали.

О древней духовной культуре Алтая им рассказывали находки, но ученые не понимали их «языка». Самая древняя – каменная рыба. На ее брюхе равносторонние кресты. Это – солнечные, небесные знаки, они указывали, согласно традициям Востока, на признак небесной природы почитаемого божества. Но какого?

Это были интересные находки! Их важно было понять и объяснить.

В более поздних ритуальных предметах «небесную» рыбу дополнял елень – солнечный олень… Эти атрибуты древнейших обрядов академик Окладников датировал 3–2 тысячелетиями до нашей эры. У тюрков, как и у тибетцев и других народов Востока, постепенно сложилось три образа мира. Рыба считалась жителем вод, змей – преисподней, они вместе олицетворяли «нижний мир», страну мертвых; елень олицетворял «верхний» мир – небесную стихию.

Из этих трех образов сложился символ веры: крест. Равносторонний.