Тайна гибели генерала Лизюкова - Игорь Сдвижков Страница 43

Недавно я еще раз выезжал на место гибели генерала и сделал там фотографии местности. Современное шоссе, выходящее из Большой Верейки на юг, повторяет дорогу, проходившую здесь во время войны. Обширное поле южнее Большой Верейки постепенно сужается до узкой горловины между рощами, по которой сейчас проходит шоссе. Из-за этой особенности местности танк Лизюкова мог продвигаться на юг, следуя направлению дороги.

В самой узкой части поля восточный отрог рощи, что южнее Лебяжьего, находится приблизительно в 200 метрах от шоссе. Можно предположить, что именно здесь противник и поставил в засаду противотанковые орудия, поскольку эта удобная позиция (скрытность и танконедоступность из-за поросшего лесом оврага) давала возможность ограниченными силами удерживать важный рубеж и контролировать движение по дороге. Схожая позиция есть и южнее, где шоссе подходит к роще вплотную. Продвигаясь на юг вдоль шоссе, танк Лизюкова неизбежно должен был пройти мимо немецких противотанковых орудий своим правым бортом…

Очевидно, увидев, как по полю приближается к горловине между рощами одинокий КВ, немцы решили подпустить его поближе и, используя выгодность своей позиции, внезапно открыли по нему огонь с близкой дистанции, целясь в борт. Вероятно, снаряд, выпущенный с близкого расстояния, поразил КВ в правую сторону башни…

Исходя из обследования условий местности, можно с большой долей вероятности предположить, что КВ Лизюкова подбили в самой узкой части поля между восточным отрогом рощи, подходящим к шоссе с запада, и развилкой современного шоссе на Скляево. Здесь же и было позже найдено тело в комбинезоне. Протяжённость опушки рощи в этом районе составляет около 1 километра. Может быть, именно здесь и следует искать могилу генерала Лизюкова?

Возможно ли сейчас сделать это? Трудный вопрос. Если даже начать сплошное перекапывание опушки рощи, то вполне вероятно, что можно будет наткнуться на человеческие останки, ведь столько людей погибло здесь в войну! Но где гарантия, что это будут останки Лизюкова?

Вопрос, как мне кажется, в другом. В силу сложившихся обстоятельств мы вряд ли сможем когда-нибудь точно установить, в каком именно месте находилась могила Лизюкова. Но в любом случае памятник ему должен, на мой взгляд, быть вблизи южной опушки рощи, что западнее высоты 188,5. Это место — не только район его вероятного захоронения, но, без сомнения, поле его последнего боя.

Почему же памятник генералу Лизюкову находится в деревне Медвежье в 15 километрах от места его гибели и захоронения? Кто и по чьей инициативе установил его здесь? Выскажу на этот счёт свои соображения.

В 2003 году я специально приезжал в деревню Медвежье, чтобы побывать у памятника Лизюкову. Памятник поразил меня своей обветшалостью, что неудивительно — он был установлен почти 40 лет назад и, судя по его виду, давно не ремонтировался. Табличка на памятнике гласила: «Герою Советского Союза генерал-лейтенанту Лизюкову Александру Ильичу 1900–1942 от личного состава в/ч 33565 9 мая 1964 г.».

Я долго раздумывал над странным посвящением и предположил, что в тот далёкий уже год, когда вся страна широко отмечала двадцатилетие победы и военно-патриотическая работа была на подъёме, командование одной из воинских частей Воронежского гарнизона решило проявить инициативу и поставить ему памятник.

Теперь о выборе места для памятника. На мой взгляд, деревня Медвежье была выбрана тогда неслучайно. Полагаю, что люди, по инициативе которых ставился памятник, знали, что в конце июля 1942 года в последней операции генерала Лизюкова деревня Медвежье имела для него особое значение.

Его 2-й танковый корпус должен был во что бы то ни стало прорваться именно сюда. На сохранившейся в архиве карте штаба 2 ТК стрела танкового наступления корпуса начиналась в Большой Верейке и, поворачивая за высотой 188,5 на юго-восток, заканчивалась в Медвежьем, которое было обозначено как «задача дня 21.7.42».

Всё внимание Лизюкова было приковано тогда к деревне Медвежье, куда, по его предположениям, вышла 148 тбр. Именно на соединение с этой бригадой генерал Лизюков и выступил на танке КВ в то роковое утро 23 июля 1942 года, не подозревая, что идёт навстречу своей гибели. Через 23 года после гибели генерала памятник Лизюкову появился в том самом месте, куда в далёком 42-м он так отчаянно и трудно пробивался. Вот, пожалуй, какими мотивами могли руководствоваться те, кто принял решение установить памятник Лизюкову в Медвежьем (не исключено также, что это было сделано исходя из статьи в Большой Советской энциклопедии.)

С уважением относясь к их решению, я всё же думаю, что справедливее было бы увидеть памятник генералу Лизюкову вблизи места его гибели и захоронения, например у развилки Землянского шоссе на Большую Верейку. Это была бы память не только генералу Лизюкову, похороненному где-то поблизости в безымянной могиле. Многим нашим бойцам и командирам не досталось тогда даже этого.

Вспомним комиссара Ассорова, последним упоминанием о котором было лишь только то, что его мёртвое тело так и осталось свисать из башни подбитого танка. Где искать его останки?

Вспомним об убитом в танке механике-водителе и о стрелке-радисте, убитом во ржи… Их после отхода наших войск, скорее всего, никто не хоронил… Вспомним и о сотнях других воинов, оставшихся тогда лежать на политых кровью высотах не захороненными. Их стаскивали потом в огромные бомбовые воронки или наспех заваливали в осыпавшихся окопах, и не досталось им после смерти ни могилы, ни памятника. Их кости наверняка до сих пор лежат в земле и на огромном поле с отметкой 188,5.

Обелиск Лизюкову был бы здесь общим памятником для многих тысяч наших солдат, погибших и пропавших без вести в кровавых боях лета 1942 года на Большой Верейке. Мы не вправе забыть их. Вечная им память!

Уважаемые читатели! В предыдущей главе вы прочитали статью о гибели и предполагаемом месте захоронения генерала Лизюкова, опубликованную в первоначальном варианте в журнале «Военно-исторический архив» в 2006 году и газете «Воронежский курьер» в 2005 году.

Нельзя сказать, что это было первое обращение к теме в прессе (речь здесь не идёт о мемуарной литературе и воспоминаниях). Статьи о судьбе генерала Лизюкова публиковались и раньше. Но в них не было очень важной в деле поиска составляющей — материалов расследования штаба Брянского фронта. Поэтому авторы прежних публикаций по большей части занимались пересказами мемуаров и воспоминаний, достоверность которых, мягко говоря, вызывала большие сомнения. О явном несоответствии этих «источников» известным фактам и документам я и написал в своей статье. Было там и о сомнительных пересказах потерянного письма механика-водителя из 1-й гвардейской танковой бригады П. Нечаева, который якобы стал свидетелем захоронения генерала Лизюкова в Лебяжьем.

Впервые упоминания о письме П. Нечаева появились именно в воронежской прессе. Так, ещё в 2004 году журналист П. Попов рассказал о нём в своей статье «Тайна двух могил» [231]. Причём из его публикации совершенно определённо следует, что о рассказе «единственного уцелевшего свидетеля трагических событий» ему сообщили именно воронежские поисковики.