Северный пламень - Михаил Голденков Страница 44

Глава 14 Неожиданная встреча

А война продолжалась. 9 июля 1702 года войска Карла XII подошли к лагерю саксонских войск и их союзников из Польши у деревни Клишов, что приютилась к северо-востоку от Кракова. У Фридриха был значительный перевес в численности войск: 24 000 солдат (16 000 саксонцев и 8000 поляков) против 12 000 шведского войска. К тому же военный лагерь саксонцев и поляков был окружен со всех сторон лесом и болотами, что затрудняло боевые действия Карлу. Но неожиданно для саксонской армии в полдень 9 июля шведская армия, словно ястреб на перепелку, перебравшись через болота, напала на лагерь союзников. Карл лично повел своих солдат в атаку. Преодолевая болота по центру саксонско-польской армии, ударила в штыки пехота Кнута Поссе. На правом фланге заменивший короля генерал Реншильд, несмотря на то, что совершивший обходной маневр Штейнау атаковал его с тыла, быстро развернул свои позиции и отбил атаку Штейнау. И сразу после этого шведское войско пошло в атаку на кавалерию Флемминга. После ожесточенного боя Флемминг был разбит и бежал. Но еще ранее бежали все поляки. Пятичасовая битва к шести вечера была уже полностью завершена очередной славной победой Карла XII. Разгром Августа был вновь оглушительным: саксонский курфюрст потерял более 2000 человек убитыми и 1700 взятыми в плен. Со своей стороны шведы вновь обошлись малой кровью: 300 убитых и 800 раненых. Победителям досталась и вся саксонская артиллерия. Но Микола Кмитич уже в этом не участвовал. Он отпросился у шведского короля по неким важным домашним делам, взяв отпуск, и сейчас в сопровождении пяти литвинских драгун скакал на восток, в Беловежу.

Беловежа — западный литвинский городок — начинался как королевская охотничья сторожка, построенная еще во второй половине XVI века Жигимонтом I. Беловежа удачно вписалась в зеленое море Беловежской пущи, где короли Речи Посполитой так любили поохотиться на зубров, тетеревов, кабанов и оленей. Правда, уютный и одновременно изысканный охотничий домик появился здесь лишь при Владиславе IV в 1639 году, во времена правления династии Ваза. Именно Владислав Ваза любил Пущу больше всего, и при нем сторожка превратилась в достаточно обжитое литвинское местечко, с конским депо, с фальварком по производству смолы и дегтя, с охраной и своим губернатором. Но даже в это укрытое от постонних глаз за вековыми елями место умудрились войти московские войска в годы тринадцатилетней войны с Московией. И знаменитый охотничий дом был сожжен захватчиками князя Ивана Хованского, а Беловежа после этого несколько лет представляла из себя обычные, заросшие бурьяном развалины, где проживало всего пару семей. Однако местечко восстановили, дом отреставрировали, превратив его в небольшой дворец. При Собесском сюда уже вновь приезжали самые ясновельможные паны, чтобы выследить и пристрелить зубра, поохотиться на фазанов или глухарей…

И вот именно в это глухое место, меж заболоченных пойм рек и низинных болот, в сокрытую в зеленом море лесов Беловежу Фридрих Август прислал необычного эмиссара, обладающего исключительным даром убеждения, в надежде склонить Карла к миру. Прислал, чтобы свести его с Миколой Кмитичем, который дал согласие доставить этого тайного посла прямиком к Карлу, представив его неким третьим лицом, никак якобы не связанным с Фридрихом.

Кмитич поехал в Беловежу с отчаянной в душе надеждой, что участвует в деле, которое, не исключено, поможет остановить войну. Оршанский полковник с отрядом драгун скакал сосновыми и осиновыми лесами, мимо столетних дубов и таких высоких елей, каких пока не видел ни разу в жизни. Беловежская пуща представилась Миколе дремучим лесом, тянущимся долгих шестьдесят верст с севера на юг, лежащим в бассейне рек Буга и Нарева… Дорога в Беловежу петляла по сравнительно плоской равнине с небольшими холмами и впадинами. Озер Микола по дороге не видел…

Он постоянно думал о Марте. Миколе приснился сон, где он бегал по улицам неизвестного ему горящего города, наполненного дымом, криком и разнообразным людом, как гражданским, так и военным… Микола искал Марту, открывая какие-то двери, выбивая их ногой, врываясь в темные незнакомые коридоры, расталкивая каких-то людей, бросавшихся на него… Искал, звал и… проснулся в холодном поту… Из Прибалтики, впрочем, приходили тревожные сведения: пока Карл углублялся в земли Речи Посполитой, в Ингерманландии вновь объявились войска Петра. В начале этого года Шереметев ударил по прибалтийскому корпусу генерала Шлиппенбаха, расположившемуся у города Дерпт. Сражение произошло 9 января, и первый этап битвы был удачным для генерала. Шереметев приказал начать отступление, но тут подошла артиллерия и переломила ход битвы. Солдаты Шлиппенбаха бежали, потеряв все пушки. И вот совсем уж свежие новости: летом войска Шереметева нанесли еще одно поражение Шлиппенбаху в битве при Гуммельсгофе. Сражение вновь началось с успешных действий немецкого генерала, разбившего авангард московских войск и захватившего несколько пушек. Но затем к Шереметеву подошли подкрепления, и Шлиппенбах вновь был разбит: более 2000 солдат погибли или попали в плен. И теперь, судя по последним донесениям шведской разведки, армия во главе с Петром I будет осаждать Нотебург — стратегическую крепость на Неве, а затем и Мариенбург. «А там сейчас моя несчастная Марта», — думал в тревоге полковник Кмитич. Он бы с большим желанием направил коня именно туда, в Мариенбург, чтобы хотя бы узнать, жива ли девушка, оставившая такой глубокий след в его сердце… Но нынешнее задание было делом государственной важности. Такое Микола тоже не мог проигнорировать… «Как только справлюсь — сразу поеду искать Марту», — думал оршанский князь, трясясь в седле.

И вот, наконец, Беловежа, маленький, уютный, но по-королевски изысканный городишко с маленьким дворцом, покрытым бледно-желтой штукатуркой, маленькой, словно часовня, каменной церквушкой непонятно какой конфессии… В город Кмитич с отрядом въехал ровно в полдень. Встречал князя Кмитича перепуганного вида круглый, как клубок ниток, пан с красным носом и в старомодном венгерском кафтане, в лисьей шапке с длинным фазаньим пером. Им оказался местный губернатор пан Смоктунович.

— Вас уже ждут, — суетливо помогал Смоктунович Миколе отвести коня в стойло, — но вы отдохните с дороги, умойтесь, перекусите, а потом уже дела, добре?

— Добре, — кивнул Микола, — отдохнуть неплохо бы. Ноги от седла колесом, пан Смоктунович…

Они встретились вечером за ужином в гостином зале маленького замка. Когда Кмитич вошел, то увидел со спины женщину с модной высокой прической из каштановых волос и длинным хвостом, струящимся от затылка на грудь. Она сидела в кресле перед столом с фруктами и тремя бутылками вина. Дама встала и не спеша обернулась, шурша складками красивого бирюзового платья с глубоким вырезом на груди. Корсетный лиф приподнимал грудь, делая ее еще более привлекательной… Микола обомлел.

— Аврора! Du [11]?

Аврору Марию Кенигсмарк было сложно не узнать, пусть она была уже несколько другой, с новым цветом волос, не той юной и милой девушкой-хулиганкой с озорным взглядом и хитрой улыбкой… Она стала женственной, солидной дамой с соответствующими манерами, о которой уж никак нельзя было сказать, что в свои девятнадцать лет она занималась любовью с оршанским князем, стоя за колонной Крулевецкого дворца или сидя у него на коленях в карете или на скамейке в саду Стокгольма…