Пионеры воздушных конвоев. Малоизвестные страницы войны - Григорий Киселев Страница 44

– Мы обсуждали эту проблему с лётным составом, сэр. Никто из пилотов не берётся за это дело, слишком мало места для разбега. Сегодня прилетает капитан Гласс, вы знаете, он самый опытный пилот авиабазы, если он не сможет, то останется только один вариант: разобрать самолёт и по частям перевезти на аэродром, а там вновь собрать.

– Ох, как бы мне не хотелось этого делать, – вздохнув, проговорил Гаффни. – Но других вариантов действительно нет. Результат доложите мне.

– Есть, сэр, – отчеканил заместитель и покинул кабинет.

На следующий день в Ном прилетел капитан Гласс, чтобы изучить обстановку и попытаться перегнать самолёт на аэродром. Он выехал на место, походил по утрамбованному снегу, прикинул направление разбега и взлёта.

– Здесь взлететь невозможно! – тоном, не допускающим возражений, заявил он.

– А что тебя смущает? – спросил заместитель начальника авиабазы. Ему очень не хотелось докладывать своему шефу о невозможности взлёта.

– Меня смущает то, что разбег должен выполняться вдоль берега, который имеет уклон к океану, к нему же, к океану, сносит и боковой ветер, дующий с гор. По-другому он дуть не будет, да и не перестанет, – и как бы подтверждая принятое решение, закончил: – Здесь взлететь невозможно.

Вернувшись в Фербенкс заместитель по летной подготовке доложил генералу Гаффни ситуацию. Ничего не оставалось делать, надо готовить самолёта к разборке, чтобы вывезти по частям.

В это же самое время в Номе приземлился самолёт командира перегоночной дивизии Героя Советского Союза полковника Мазурука. Узнав, что американцы не смогли перегнать по воздуху самолёт, совершивший вынужденную посадку, он вызвал подполковника Недосекина и пилота Гамова.

– Вот что, ребята, возникла не совсем хорошая ситуация. Принятый нами и готовый к перегону бомбардировщик, который так нужен фронту, «загорает» на океанском побережье. Американские асы не могут поднять машину в тех условиях, где он находится.

Комдив пытался поймать реакцию своих подчиненных. Он должен будет отдать приказ о том, чтобы попытаться перегнать самолет своим ходом. Впрочем, это будет скорее не приказ, а просьба. Хотя, какая разница? Так уж повелось в нашей армии: просьбу старшего начальника воспринимать как приказ. И Мазурук хорошо понимал это. Обнаружив на лицах подчинённых лишь внимательную заинтересованность, он продолжил, обращаясь к Гамову:

– Я считаю, Петр, что ты сможешь поднять машину с того пятачка. Этот взлёт, если сможешь его сделать, во-первых, ещё раз покажет американцам, что наши соколы летают лучше, вовторых, самолёт улетит на фронт, и, в третьих, если ты не взлетишь, его придётся разбирать и по частям перевозить в Ном, затем снова собирать. Всё это займёт уйму времени.

– Есть, товарищ полковник! Если будет малейшая возможность взлететь, я непременно это сделаю.

– Но помни, самолет во что бы то ни стало должен быть сохранён и исправен для фронта, – он по-отечески похлопал пилота по плечу и повернулся к командиру полка: – А ты, Паша, помоги ему разобраться в ситуации. Буду ждать результата.

Он пожал подчинённым руки и быстрым шагом направился к своему самолёту, винты которого уже вращались. Сегодня ему обязательно нужно было попасть в Уэлькаль.

На следующее утро подполковник Недосекин вместе со старшим лейтенантом Гамовым попросили у американцев «джип» и выехали к месту вынужденной посадки «Бостона». День был холодный, ветреный, вьюжный. Они с трудом пробились на побережье сквозь снежные заносы. Их встретили американские техники, колдующие в двигателях бомбардировщика. Под крылом самолёта работала печка, которая гибкими рукавами-трубами гнала тепло под капоты моторов. Техники были недовольны и ворчали, возмущаясь тем, что русские не поверили их лётчикам и сами решили проверить возможность взлёта, хотя из этого ничего не выйдет.

Сначала Недосекин и Гамов внимательно осмотрели снежную укатанную площадку, которая располагалась на побережье, на самом припае. Справа, на некотором удалении, поднимались горы, слева на эту примитивную взлётную полосу накатывали студёные океанские волны.

– Ну как, взлетишь? – осторожно спросил подполковник Недосекин.

– Надо попробовать, – ответил Гамов и зашагал к самолёту.

Недосекин отъехал на «джипе» в противоположную от старта сторону, вышел из машины и стал ждать.

Пилот занял место за штурвалом, запустив моторы, тщательно прогрел их, зарулил в конец прибрежной косы, развернулся и замер на старте. Он вглядывался в снежную пелену, в которой с трудом просматривалась фигура командира полка, который поднял вверх руку с красным флажком и, сделав отмашку, дал команду на взлет.

Гамов двинул рычаги газа до отказа вперёд, раскручивая моторы на максимальные обороты, и отпустил тормоза. Самолёт, отвечая на команду, взревел моторами и резво побежал по утоптанному снегу. Бомбардировщик начал набирать скорость. И здесь Гамов почувствовал, что ветер сносит его в море. Он взглянул на фигуру командира полка и увидел, что тот быстро-быстро машет красным флажком, требуя прекратить разбег. Пётр сбавил обороты и начал притормаживать, останавливая бег самолёта.

Когда машина остановилась, Недосекин подъехал к ней и увидел в открытой форточке недовольное лицо Гамова.

– Здесь не взлетишь, убьешься! – решительно сказал командир. – Вылезай из кабины!

Пилот вылез из самолёта и сел в командирский «джип». Они оба были первоклассными лётчиками и прекрасно понимали, что с этой площадки взлететь невозможно. Стали вместе ломать голову, что можно придумать для спасения самолета и как оправдать доверие командира дивизии.

– Давай проедем вдоль моря, – предложил комполка. – Может, подальше что найдем, – он дал знак водителю, и машина покатилась по побережью.

«Джип» с трудом прокладывал дорогу по нетронутому снегу. В некоторых местах сугробы были наметены по колено. Они проехали километра полтора. Вдруг Гамов радостно вскрикнул:

– Вот она! – и рукой показал в сторону моря. – Товарищ подполковник, смотрите, какая классная льдина.

– Ну-ка, ну-ка, давай подъедем поближе, разберёмся.

Командир полка в этой ситуации доверял опыту Гамова. Он летал здесь с первых дней работы нашей миссии на Аляске и бывал в самых разных и неожиданных переделках. Джип подвез их поближе к месту, куда показывал Гамов.

Они осмотрели льдину, которая действительно оказалась вполне подходящей для взлёта – абсолютно ровная, метров 600 в длину. Был только один недостаток: льдина стояла немного по ветру, что, конечно, затрудняло взлёт, Но и это еще не все – на ней присутствовала небольшая ребристая трещина, отделяющая льдину от припая.

– Стоит попробовать отсюда, – загорелся идеей взлёта Гамов. – Льдина ведь ровная, крепкая…

– А как ты сюда зарулишь? – нерешительно возразил ему Недосекин.

– Да зарулю! Вот только попросим американцев, чтобы они в бак бензина еще долили – на рулежку до старта.