Минин и Пожарский - Руслан Скрынников Страница 44

Начиная с июля 1610 года усилились бомбардировки Смоленска. Поляки ввели в дело тяжелые осадные орудия, доставленные из Риги. Им удалось разрушить четырехугольную башню и проделать большие бреши в западной стене крепости. 19 июля противник пытался овладеть разбитой стеной. 11 августа штурм возобновили. Смоляне дрались с беззаветным мужеством и дважды отразили натиск штурмовых колонн.

Члены Земского собора, заключившие мирный договор в августе 1610 года, категорически отвергли все домогательства насчет сдачи Смоленска. Но за спиной собора Мстиславский заключил тайную сделку с Жолкевским. Едва договор был подписан, как он послал воеводе Шеину письменное и словесное распоряжение, чтобы тот немедленно прекратил всякое сопротивление и «добил королю челом». Смоленские воеводы давно ничего не делали без ведома и согласия чинов, ратных людей и посадской общины. Получив распоряжение от главы семибоярщины, Шеин назначил мирную делегацию, включавшую представителей от всех сословий.

Двухнедельные переговоры, имевшие место в королевском лагере в первой половине сентября, рассеяли всякие сомнения насчет истинных целей королевской дипломатии. Сенаторы потребовали от смоленской делегации безоговорочной капитуляции. «Жители города, – заявили они, – с давних пор принадлежали к владениям короны; они были и остаются подданными короля, поэтому им следует просить о помиловании».

Шеин созвал ратников и посадских людей на общий совет и представил им отчет о переговорах. Совет решительно отверг путь капитуляции. Он постановил признать избрание Владислава при условии, что король отведет войска от стен Смоленска, очистит захваченные земли и гарантирует неприкосновенность русских рубежей.

Королевские чиновники выбранили смоленских послов и пригрозили им смертью, если они еще раз осмелятся явиться к ним с подобными предложениями. В октябре Сигизмунд вновь попытался навязать Смоленску капитуляцию, используя на этот раз переговоры с московскими великими послами. Пугая бояр калужским вором, королевские чиновники предложили им следующий план: «Когда Смоленск прекратит сопротивление и присягнет Сигизмунду, его величество сам возглавит поход на Калугу, истребит вора и, успокоив Русское государство, вернется в Польшу на сейм, где и решится вопрос об отпуске на царство Владислава».

Боярин Салтыков не раз советовал Сигизмунду распустить слухи о походе против Лжедмитрия II и под этим предлогом занять Москву крупными силами. Опасаясь подобного исхода дела, послы Василий Голицын и Филарет Романов просили короля не ходить к Калуге и заявили, что сами справятся с вором при помощи наемного войска, находящегося в Москве. Тщетно послы добивались выполнения условий мирного договора и отвода в Польшу отрядов, разорявших русские города и села. Сигизмунд и слышать не хотел об очищении захваченных русских земель, а овладение Смоленском стало для него вопросом личного престижа.

Обязательства насчет отпуска в Москву Владислава, принятые на себя Сигизмундом и подтвержденные московским договором Жолкевского, как оказалось, не имели никакой цены. Русские послы очень скоро уразумели это. Улучив момент, Филарет Романов начал было толковать с канцлером Львом Сапегой о принятии Владиславом православной веры. Но канцлер посмеялся ему в глаза. «Королевич крещен, – заявил он, – а другого крещения нигде не писано». Королевские чиновники пытались использовать московский процесс, чтобы опорочить князя Василия Голицына как изменника и пособника калужского вора. Но великий посол держался с большим достоинством и категорически отверг все обвинения.

Сокрушение оппозиции внутри семибоярщины позволило дипломатам короля занять более жесткую позицию на мирных переговорах. 18 ноября они предъявили послам ультиматум насчет немедленной сдачи Смоленска. Голицын просил разрешения посоветоваться с Филаретом Романовым, лежавшим в ту пору больным в своей палатке. После совета с Романовым Голицын вызвал к себе всех земских представителей – дворян, приказных, духовных лиц, стрельцов и московских посадских людей – и сообщил им об окончательной неудаче мирных переговоров. В вооруженном королевском лагере послы фактически стали заложниками. Но они не пали духом. После совещания члены собора постановили отстаивать почетные условия мира, чего бы им это ни стоило.

Королевские войска хозяйничали в столице России. Великородные бояре покорно выполняли распоряжения Сигизмунда. Но король не чувствовал себя хозяином положения, пока Смоленск отказывался признать власть завоевателей.

Чтобы окончательно поставить Россию на колени, надо было сокрушить Смоленск. 21 ноября 1610 года Сигизмунд возобновил штурм непокорной крепости. Едва забрезжил рассвет, взрыв огромной силы потряс окрестности. Осела одна из башен, рухнула часть стены. Трижды неприятель врывался в город и трижды принужден был отступить. Кровопролитная битва за Смоленск возобновилась. Вновь звучали выстрелы, и на голову защитников города падали вражеские ядра. Гром пушек под Смоленском развеял в прах иллюзии русских людей, еще недавно возлагавших свои надежды на московский мирный договор.

Подвергнув гонению подлинных и мнимых сторонников Лжедмитрия II в Москве, войска боярского правительства при поддержке королевских рот предприняли наступление на калужский лагерь. Они изгнали казаков из Серпухова и Тулы и создали угрозу для Калуги. Самозванец потерял надежду удержаться в Калуге и стал готовиться к отступлению в Воронеж поближе к казачьим окраинам. Он велел укрепить тамошний острог и снабдить его большими запасами продовольствия. Одновременно он послал гонцов в Астрахань на тот случай, если Воронеж окажется для него ненадежным убежищем.

Прошло четыре года с тех пор, как астраханские посадские люди вместе с казачьей вольницей признали власть Дмитрия и отложились от Москвы. Социальная суть движения проявилась тут более отчетливо, чем во многих других городах. Астрахань прислала самые крупные подкрепления в армию Болотникова. В дальнейшем казацкие отряды из Астрахани постоянно пополняли войска Лжедмитрия II. По указке своих бояр тушинский вор казнил несколько самозваных царевичей из Астрахани. Но с тех пор утекло много воды, и лагерь самозванца вновь выглядел как подлинный казацкий табор. Лжедмитрий рассчитывал найти общий язык с руководителями астраханских повстанцев. Он сообщил им, что намерен вскоре выехать в Астрахань со всей своей семьей.

Боярское окружение, уцелевшее подле царька, становилось все более ненадежным. Некоторые из его придворных подверглись казни по подозрению в измене. Среди других лишился головы боярин Иван Годунов, романовская родня.

Недалекий и бесхарактерный, Лжедмитрий был лишь номинальным главой калужского лагеря. Подлинным вершителем дел при нем был атаман Заруцкий. В отличие от своего государя он не предавался унынию, а развернул энергичную войну с интервентами. Бывший гетман самозванца Ян Сапега расположил свои войска на зимние квартиры поблизости от Калуги. Король и семибоярщина отводили Сапеге роль ударной силы в борьбе с казацким лагерем. Заруцкий упредил врага. В конце ноября его войска напали на сапежинцев, а в начале декабря 1610 года нанесли им еще одно поражение.