Последние дни инков - Ким Маккуарри Страница 44

Испанский глагол «encomendar» означает «поручать, доверять». Основная идея энкомьенды коренится в средневековой сеньориальной системе: король даровал бенефиций (право облагать налогом местное крестьянство) представителям знати, которые взамен давали королю клятву верности. Точно так же, как европейские крестьяне «вверяли» себя сеньору-вотчиннику и отдавали ему часть произведенной продукции взамен за его покровительство, туземцы Нового Света теперь должны были — под угрозой наказания или смерти — трудиться на испанских конкистадоров, которые теоретически обязаны были их «защищать» и «евангелизировать».

Таким образом, конкистадоры могли теперь селиться в туземных городах и жить за счет продукции, производимой местным населением в сельской местности. Ввиду того что в испанском обществе ручной труд и торговля считались уделом низших классов, конкистадоры, получив возможность облагать налогом местное крестьянство, в одночасье оказывались причисленными к испанской аристократии. По сути, началась реструктуризация социальной пирамиды Инкской империи: инкскую элиту, освобожденную от необходимости заниматься ручным трудом ввиду своего высокого социального статуса, теперь должны были заменить представители низших испанских классов, по большей части необразованные и безграмотные, все они мечтали о подобной же нетрудовой жизни.

Осознавали ли это конкистадоры или нет, но это был один из очень немногих моментов в мировой истории, когда представители простого народа практически в одночасье получили возможность стать феодальными сеньорами. В итоге 88 испанцев решили принять энкомьенды и остаться на постоянное жительство в Куско.

Ничего не ведая о планах испанцев, молодой император Манко Инка был погружен в свои проблемы. Сначала он должен был уверенно взять в свои руки бразды правления империей, которые сначала были вырваны из рук его брата Уаскара, а затем из рук второго его брата Атауальпы. Первоочередной задачей Манко было восстановление авторитета Сапы Инки, или «Единого императора», — даже при том, что на севере под началом генералов Атауальпы, Руминяви и Кискиса, продолжали находиться враждебные Манко армии. В то время как часть регионов Тавантинсуйю продолжала автоматически функционировать в государственном режиме, в некоторых областях ощутимым становилось доминирование местных полководцев и вождей. Стремясь сбросить ярмо инкского владычества, эти местные вожди получили свою выгоду от ведения гражданских войн и от проведения Писарро своей завоевательной экспедиции. Сидя на своем королевском кресле — дуо, Манко уверенно приступил к восстановлению инкской имперской власти. Вскоре молодой император начал принимать у себя провинциальных управителей; стал назначать новых в тех случаях, когда эти управители не справлялись со своими задачами. Шаг за шагом он осуществлял трудоемкую задачу по восстановлению сложного государственного механизма, который был создан его предками и тысячами лет культурного развития в андском регионе.

Испанцы между тем имели очень слабое представление о том, какой сложный механизм представляла собой империя, которую они частично завоевали. В то время как они сразу же распознали общие черты, сближавшие инкский мир с культурой Старого Света, они имели крайне скудные сведения относительно подлинных механизмов, приводивших Инкскую империю в движение. Гений инков — так же как и римлян — заключался в их совершенно исключительных организаторских способностях. Каким бы удивительным это ни казалось, этническая группа, численность которой, по-видимому, никогда не превышала 100 000 человек, оказалась способна управлять жизнедеятельностью в 10 миллионов человек. И все это несмотря на тот факт, что жители империи говорили более чем на семистах языках и были расселены на пространстве протяженностью в 2500 миль, которое отличалось самым неровным и самым неоднородным рельефом в мире.

Экономика Инкской империи, как и экономика многих более ранних мировых цивилизаций, базировалась преимущественно на сельском хозяйстве. Именно благодаря искусному управлению и обширным работам по выстраиванию террас количество сельскохозяйственных угодий за время инкского правления постоянно увеличивалось. Даже если урожай в какой-то одной области был низким, хорошо развитая государственная система хранения продовольствия и налаженная организация транспортировки продуктов из одной части империи в другую делали голод практически невозможным. При том что экономика Инкской империи была далека от совершенства, каждому ее жителю был гарантирован кров и достаточное количество еды и одежды.

Но в отличие от испанцев граждане Тавантинсуйю не имели земли в частном владении и не имели собственных предметов роскоши. Если отдельные граждане и имели свои дома, то только инкские правители и некоторые представители аристократии имели свои частные земельные владения. Инкская империя в своей экономической жизнедеятельности основывалась на одном фундаментальном принципе (который в значительной степени держался на оружии свирепой инкской армии, имевшей за своей спиной успешный опыт покорения других племен), заключавшемся в том, что вся земля и все природные ресурсы принадлежали государству, которое, в свою очередь, контролировалось инкским императором. Божественное право императора на эти ресурсы исходило непосредственно от солнца. Точно так же, как столетие спустя французский король Людовик XIV заявит: «L’etat, c’est moi» («Государство — это я»), так и инкский император утверждал, что он является главным землевладельцем и хранителем всех богатств земли.

Принцип государственной собственности представлял собой фундаментальную предпосылку того социального договора, который соединял воедино подданных империи. Поскольку государство владело всеми пахотными землями, то, предоставляя определенные земельные права крестьянским общинам (предлагая землю во временную обработку), оно по определению требовало чего-то взамен. Это взаимное обязательство — предоставление ограниченных земельных прав на условиях последующего возвращения долга — представляло собой фундаментальное соглашение, на котором была основана империя. Поскольку государство предоставляло земельные права, оно взамен могло требовать выплаты налогов. Но инки предпочитали взимать подати не в виде произведенной продукции, а в виде трудовой деятельности.

Все главы семей мужского пола в возрасте от 25 до 50 лет должны были платить подати. Поскольку эта группа составляла от 15 до 20 процентов от всего населения империи, то это означало, что инкская элита могла в любое время пользоваться трудом примерно двух миллионов работников. Ежегодно правительство требовало от глав семей предоставлять от 2 до 3 месяцев своей работы на пользу государства и на благо религии солнца. Инки называли эту трудовую повинность «мита», что означает «оказать услугу». Если принять в расчет, что средний американский налогоплательщик сейчас платит 30-процентный налог на доход, полученный за 12 месяцев труда, то это означает, что указанный гражданин фактически ежегодно «дарит» 3,6 месяца своей работы на содержание различных федеральных, государственных и местных бюрократических учреждений. Таким образом, по иронии судьбы получается, что средний гражданин США в XXI в. выплачивает большую сумму налогов, чем среднестатистический туземец, живший в Инкской империи в XVI в. Однако глава инкской семьи — в отличие от сопоставляемого с ним главы современной американской семьи — не обязан был отработать эти 2 или 3 месяца непременно сам; он мог распределить свое налоговое бремя между членами своей семьи. Чем больше была семья у туземного жителя, тем легче было его налоговое бремя, имей оно форму строительства дорог, ткачества, гончарного дела и т. д.