Махно и его время. О Великой революции и Гражданской войне 1917-1922 гг. в России и на Украине - Александр Шубин Страница 44

В 1919 г. украинские анархисты сохраняли мессианское отношение к массовым движениям, выраженное, например, в резолюции Елисаветградского съезда «Набата» 2–7 апреля 1919 г.: «История ныне возлагает на нас великую обязанность — подсказать массам этот выход, помочь им в их исканиях, придать их творческой способности то зрение, которого им не достаёт» [248]. Автор этой резолюции В. Волин был противником организации анархистами военных восстаний, так как «они приводят к властвованию, то есть к неанархическому финалу» [249]. Однако он считал, что «когда масса приходит в движение сама, мы можем помочь найти ей верный путь» [250].

Исполнительные органы украинского «Набата» до июня не могли определиться в своём отношении к Махно. В Гуляйполе был направлен один из лидеров организации Иосиф, который вынес из этой поездки скорее отрицательные впечатления: «В ответ на мои расспросы, — вспоминает Волин, — он сказал мне, что сомневаться в личной честности Махно он, правда, не имеет оснований, но что, по его мнению, Махно — человек не сильного и не самостоятельного характера, легко поддающийся дурному влиянию, что в махновской организации и в махновском штабе есть отрицательные личности, которых Махно терпит, и что вообще очаровываться нечем, надо лишь следить за движением, которое, помимо самого Махно может дать здоровые результаты» [251]. Скепсис Иосифа мог быть вызван как реальной зависимостью Махно от его военного окружения, чьё представление об анархизме было весьма примитивно, так и нежеланием комбрига подчиняться влиянию городских набатовцев. Когда Волин лично попытается оказывать влияние на «слабохарактерного» Махно, он обнаружит, что тот вполне может противостоять чужим влияниям, если они противоречат его собственным представлениям.

Из беседы Махно и Иосифа выяснилось, что Махно считает необходимым прибытие в район анархистов, получивших известность в качестве сильных пропагандистов. Махно стремился к тому, чтобы противопоставить анархистскую мысль большевистской и шовинистической агитации. Когда Иосиф упрекнул Махно в том, что на контролируемой им территории сохраняется антисемитизм части населения, комбриг ответил: «А чего же ваши Волины сидят где-то там и не едут сюда работать? Я предоставлю все возможности вести пропаганду и средства — технические приспособления… Сам же я — человек боевой, и занят прежде всего фронтом. Мне некогда заниматься пропагандой» [252].

Но Махно чутко следил, чтобы пропагандисты анархии «держались в рамках», не мешая его политике союза с большевиками. Прибывшая в район М. Никифорова, выступила на съезде с докладом о репрессиях большевиков. Нет, Маруся не говорила об ужасах красного террора — удары по «буржуазным классам» её устраивали. Она была возмущена осуждением её на шесть месяцев условного наказания. Понятно, что эта речь вызвала у собравшихся возмущение скорее самой Никифоровой, чем большевиками. «Махно в таких случаях любил поддерживать крестьян, — вспоминал Чубенко — а потому заявил съезду, что если Никифорову судили коммунисты, то значит она заслужила этого. «Наше дело воевать и бить белых, а не разбирать, кто прав, а кто виноват»» [253]. На митинге 1 мая Махно столкнул с трибуны М. Никифорову, обвинявшую большевиков в предательстве революции.

Идеологию движения определяли представления Махно и Аршинова. Махно называет свои взгляды анархо-коммунизмом «бакунинско-кропоткинского толка» [254]. Махно почти не читал работ Бакунина и Кропоткина и не видел различий между их концепциями. Он формировал свои взгляды почти самостоятельно, принимая лишь то, что, с его точки зрения, соответствовало действительности.

Позднее Махно предлагал следующее государственно-общественное устройство: «Такой строй я мыслил только в форме вольного советского строя, при котором вся страна покрывается местными совершенно свободными и самостоятельными социально-общественными самоуправлениями тружеников» [255].

В конце 1918 г. к Махно пришла делегация рабочих-железнодорожников. Рабочие, по воспоминаниям Чубенко, «стали спрашивать, как им быть в отношении организации власти. Махно ответил, что нужно организовать совет, который должен быть не зависим ни от кого, то есть свободный совет, независимый ни от каких партий. Тогда они обратились к нему, чтобы он дал им денег, так как у них нет совершенно денег, а деньги им нужны для выплаты рабочим, которые три недели не получают жалованья. Махно, не говоря ни слова, велел дать двадцать тысяч денег, что и было сделано» [256].

Этот эпизод показывает, что Махно, выступая за переустройство общества на безгосударственных началах, не отказывался от предоставления социальной помощи, то есть по сути — осуществления задач социального государства. Руководство армии выполняло роль государственных органов. Махно понимал, что «свободные советы» не могут быть независимыми друг от друга. Они своей волей должны создать небольшую надстройку для решения совместных дел (например, оборона от внешних врагов или организация экономической статистики). Эту социально-политическую систему «безгосударственного» (т.е. конфедеративного) общества создаст съезд советов.

Но где гарантия, что новые органы координации не замкнутся на себе, не превратятся в новый источник угнетения? «Наша трудовая община будет иметь всю полноту власти у самой себя и свою волю, свои хозяйственные и иные планы и соображения, будет проводить через свои органы, которые она сама создаёт, но которые не наделяет никакой властью, а только лишь определёнными поручениями» [257], — писали Махно и Аршинов в мае 1919 г. С их точки зрения власть должна быть децентрализована и в территориальном, и в отраслевом отношениях. Объединения трудящихся (и не только сельские, но и городские) могут создавать органы с чёткой задачей. Эти органы не имеют права присваивать себе дополнительные полномочия и объединяться в единую систему исполнительной власти. Связь между ними осуществляется через всесильное самоуправление трудящихся — съезды советов.

8 февраля 1919 г. в своём воззвании Махно выдвигал такую задачу: «Строительство истинного Советского строя, при котором Советы, избранные трудящимися, являлись бы слугами народа, выполнителями тех законов, тех порядков, которые напишут сами трудящиеся на всеукраинском трудовом съезде…» [258] Таким образом, Махно предполагал созыв своего рода учредительного собрания, а возможно и регулярно созываемого представительного органа, который даст советам аналог конституции (основных «порядков»), а возможно и будет принимать законы, в рамках которых может действовать местное самоуправление.