Поп - Александр Сегень Страница 45

По команде палачи поставили четверых приговорённых на скамью, накинули на шеи верёвки и затянули петли. Все четверо были вне себя от ужаса происходящего. Табак с трудом выкрикнул:

– Товарищи!..

Но на большее у него не хватило ни сил, ни голоса.

– Отец Александр, не смотри! – воскликнула матушка, пытаясь отвернуть мужа от страшного зрелища. Но он не подчинялся ей, напряжённо взирая на казнь.

Скамью выбили из-под ног казнимых, молодые тела неестественно вытянулись, дёрнулись и повисли. Отец Александр отчётливо увидел, как они словно бы откупорились, и нечто лёгкое и светлое метнулось от них в высь. Если бы он не увидел этого, то, быть может, сошёл бы с ума.

– Пойдём, отец Александр, пойдём! – тянула его матушка.

– Пойдём, пойдём, – бормотал он, наконец покоряясь жене. – Инда еще побредем, инда еще побредем…

До самого дома он шёл, тупо глядя перед собой, а возле крыльца вдруг тихонько запел:

– Со свя-ты-ми у-по-ко-о-о-ой…

Дома он сел за стол и так сидел, застывший, окаменевший.

– Помолиться надо, – робко предложила Алевтина Андреевна.

– Нет мочи, Aлюшка, – тихо промолвил отец Александр.

Пришли дети, которым Ева всё это время читала Димитрия Ростовского.

– А что такое? А что такое? – испуганно спрашивал Коля, пытаясь взять в свои руки холодную десницу священника.

Остальные – Миша, Саша, Витя и Людочка – молча и тихо смотрели, понимая, что произошло какое-то страшное событие и что они могут потерять своего заступника и кормильца, своего милого батюшку, который сидел за столом без кровинки в лице и, если бы не дышал, мог вполне сойти за покойника.

– Ну и нечего! – сказала матушка. – Дел по горло. Или помолитесь, или займитесь чем-нибудь.

Отец Александр глубоко вздохнул и, наконец, вернулся к жизни:

– Встанем к молитве о убиенных.

Покуда они все вместе молились, явился полковник Фрайгаузен. Он тихо вошёл, снял фуражку, тоже стал креститься. Отец Александр увидел его боковым зрением и, не оборачиваясь, спросил:

– Что вам угодно, герр оберст?

– Я бы хотел извиниться за то, что вынужден был…

– Вон отсюда! – тихо сказал батюшка.

– Я бы хотел передать извинения от лица всей комендатуры за то, что мы вынуждены были вас…

– Прошу вас, прочь! – громче произнёс священник.

– Ещё я хотел сказать, что просил разрешения…

– Уйдите! – воскликнул грозный протоиерей. – Я не могу вас видеть! Вон из моего дома!

– Простите… – Полковник удалился.

Матушка кинулась ему вдогонку.

– Аля, не смей! – крикнул ей отец Александр, но она не послушалась.

Витя так испугался, что заплакал. Тотчас вместе с братом заплакала и Людочка. Коля обхватил батюшку под коленками, как обхватывают мощный и надёжный ствол дерева. Саша и Миша тоже вот-вот готовы были разрыдаться. И только Ева проявила выдержку, взяла молитвослов и стала громко читать дальше.

Вскоре вернулась матушка:

– Отец Александр, прервись на минуточку. Он не сердится…

– Он не сердится! – пыхнул гневом батюшка.

– Он хотел передать, что добивался разрешения похоронить казнённых по-христиански, с отпеванием. Но ему категорически отказали.

– У кого же он добивался разрешения? У шутштафелей этих? Вот тебе и полковник! – не остывал гнев отца Александра.

– Полно тебе, Саша! – укорила его Алевтина Андреевна. – Иван Фёдорович из кожи вон лезет.

– Никакой он не Иван Фёдорович! А обыкновеннейший… Розенкранц и Гильденштерн, – припечатал батюшка.

Утром следующего дня он встал раньше всех, тихо собрался и ушёл из дома в брюках, рубашке и лёгком старом-престаром плащике. Вывел из сарая велосипед и уехал из села. Матушка нашла записку: «Не беспокойтесь, буду к обеду». Тем временем отец Александр ехал по псковским просёлкам, держа путь строго на запад. Со вчерашнего он всё-таки был ещё не в себе, как бы слегка тронувшись рассудком. Он уверенно держал руль велосипеда, крутил педали сильными ногами, а перед его взором то и дело выплывали картины того, как люди убивают людей. То немцы расстреливали русских солдат, то русские солдаты запрыгивали в немецкий окоп и резали немцев, то немец гнался за девушкой, а, не будучи в силах догнать, стрелял ей вслед из ружья, то русский врывался в немецкий блиндаж и сыпал из автомата по сидящим там фашистам… Отец Александр отчётливо осознавал, что всё это происходит именно сейчас и именно здесь, в этом мире, созданном Богом и искажаемом сатаною. Он понимал, что на него свалилось тяжкое горе – дар провидения, и всё, что мерещится, в действительности происходит где-то, далеко или близко, но всё это не бред, а происходящее наяву.

– Ну конечно, иначе бы я видел не этих, а то, как вешают тех, вчерашних, – логично рассуждал он сам с собою.

Через некоторое время он добрался до берега священного озера, на котором его небесный покровитель одержал великую победу, и поехал вдоль берега к тому самому месту. Наконец, бросив велосипед, отец Александр оглянулся внимательно по сторонам, снял с себя одежды, оставшись в одних трусах, и отправился в воду. Некоторое время он плыл, потом стал нырять, до самого дна, нырял и шарил по дну в поисках чего-то, о чём мысленно просил. Выныривая, осенял себя крестным знамением и, глядя в небеса, умолял:

– Дай мне! Святый благоверный княже, солнце земли Русской! Дай мне свою победу!

И снова нырял. И снова выныривал с мольбой:

– Ну позволь мне найти её! Святый Александре!

Так повторялось много раз, покуда он не выбился из сил. Только тогда, помня о жене и детях, о прихожанах и о своём пленном воинстве, помня то огромное количество людей, ждущих его и любящих, отец Александр выбрался на берег, сел на песок и огорчённо заплакал.

И сказал ему Александр:

– Что ти дам, аще того же лета всё ото дна было поято. Но прииду скоро, и со мной во орду поидеши.

С этого дня батюшку нередко стали посещать видения, особенно когда поволнуется. Чаще всего виделось ему его воинство, как немцы гоняют его на разные трудовые повинности – чинить дорогу, валить лес, строить или ремонтировать здания. А однажды ночью батюшка проснулся с чётким осознанием того, что под малым куполом храма кто-то стонет. Он встал, тихонько оделся и отправился в свой храм. Шёл по ночному селу и сам себе удивлялся:

– До чего же ты чудной стал, отец Александр!

Под купол можно было проникнуть через отдельную лестницу в пристройке с северной стороны. Распугав там голубей, которые бешено метались во все стороны и пару раз погасили крыльями свечу, священник полез на карачках до деревянной двери, открывавшейся кверху, на ней висел замок, но батюшка прихватил ключи. В барабане под малым куполом имелось помещение, достаточное, чтобы в нём расположить человека. Предвидение не обмануло батюшку. Он обнаружил Луготинцева. Лёшка был ранен, голова его и предплечье обвязаны бинтами. Он спал и во сне тяжко стонал. Отец Александр не хотел его будить, но Алексей вдруг сам проснулся, приподнялся, тревожно вглядываясь в своего ночного гостя.