Сталин против Великой Депрессии. Антикризисная политика СССР - Дмитрий Верхотуров Страница 45

Почти все занятые на строительстве рабочие, за исключением только технического персонала, были завербованы в деревнях. Как раз в конце 1929 – начале 1930 года по этим районам, самым урожайным районам СССР, прокатилась волна коллективизации крестьян и раскулачивания кулаков. Это обострило обстановку на стройке.

Когда уже коллективизация и раскулачивание становилась только вопросом времени, зажиточные крестьяне, которые быстрее всего могли попасть под раскулачивание, уходили на стройки и в города. В 1929 году в города прибыло 6,9 млн. человек, из которых 1,3 млн. остались. В 1930 году их стало еще больше – прибыло 9,5 млн., а осталось 2,6 млн. человек [153]. Эти цифры не учитывают тех крестьян, которые уходили на новостройки и соответственно в числе городских жителей не учитывались. Нередко крестьяне уходили целыми семьями и нанимались целыми артелями, например артелями землекопов, плотников, столяров, каменщиков, возчиков.

Привыкшие работать, зажиточные крестьяне быстро становились бригадирами, старостами артелей и сколачивали крепкие артели и бригады из таких же зажиточных крестьян. Они как раз стали главными зачинщиками волнений на стройках индустриализации. Повод всякий раз был разным, но цель борьбы одна – добиться привилегированного положения теперь уже в качестве строителей. В числе их требований было первоклассное снабжение, высокая оплата труда, обязательные отпуска на праздники, посев, сенокос и уборку урожая в деревню, уход со стройки поздней осенью. По сути дела, крестьяне боролись за сохранение своего прежнего уклада жизни, разрушаемого индустриализацией и коллективизацией. Главным методом борьбы были забастовки и саботаж. Своенравие крестьян ставило график строительства под угрозу. Если большая часть рабочих будет уходить на праздники, и на сенокос, и вовсе увольняться на зиму, то понятно, что плановое задание выполнено не будет. Руководители строек и парторганизации на стройплощадках вступили в решительную борьбу с такими работниками.

Крупное столкновение с рабочими произошло в июне 1930 года, уже после того, как был загорожен Днепр и во всю мощь развернулись работы по выемке скального грунта. График работ подгонял. Нужно было к сентябрю 1930 года начать бетонирование плотины, а еще оставался очень большой объем скальных работ на средней протоке Днепра. Купер заявил, что график работ будет сломан и станция не будет построена в срок. Винтер же, как мог, нажимал на каменотесов. План работ должен быть, во что бы то ни стало, выполнен. Казалось бы, план будет выполнен, однако в самый разгар работ вышла из строя пекарня, и хлеб стали печь полужидкий, больше похожий на мыло, на стройку не прибыли взрывные патроны и сапоги. Часть рабочих взбунтовалась. Пять тысяч каменотесов немедленно заявили о том, что увольняются со стройки. Через несколько дней работы остановились.

Несколько дней все руководство стройки ломало голову над тем, что делать. Каменотесов-сезонников не вернуть. Американские специалисты только разводили руками. Наконец, партком стройки объявил лозунг «Все на штурм среднего протока реки!». Секретари партийной и комсомольской ячейки объявили мобилизацию всех коммунистов и комсомольцев стройки. Из них были составлены ударные бригады, в задачу которых входил штурм самых сложных участков и задание темпа работы. На работу было брошено 16 тысяч добровольцев. Купер, наблюдавший подготовку к большевистскому штурму, сказал, что это все только игры и графика работ им все равно не отстоять. Рвение рвением, но скала остается скалой и мягче от этого не станет.

Мало-помалу выработка росла. В первую неделю удалось срубить 1600 кубометров скалы. Во вторую выемка поднялась до 2400 кубометров, а еще через неделю ее удалось довести до 3200 кубометров скального грунта. Пятинедельный штурм добился поставленной цели. Скала была срублена до наступления срока. Стройка была готова к 1 сентября 1930 года начать бетонные работы на плотине [154]. Куперу же пришлось признать свою неправоту в отношении рабочего энтузиазма.

История строительства Магнитогорского металлургического комбината началась в 1918 году с большого замысла, основы которого изложил Юрий Ларин, с идеи создания Урало-Кузнецкого комбината, объединяющего огромные запасы уральской руды с не менее огромными запасами кузнецкого угля. В апреле 1918 года Горно-металлургический отдел ВСНХ объявил конкурс на лучший проект хозяйственной организации Урало-Кузнецкого комбината, сокращенно УКК. Только вот из-за вспыхнувшей войны разработку этой идеи пришлось отложить.

Даже потом, несмотря на усилия Ларина, к этой идее долго боялись подступиться, настолько она была грандиозной. Мало кто верил, что возможно рентабельное производство, если руду или уголь нужно будет возить за две тысячи километров. Мало кто верил в начале 1920-х годов, что этот проект окажется под силу советскому хозяйству.

Но в 1925 году вопрос о расширении металлургической базы встал по-новому. Стало ясно, что для дальнейшего роста хозяйства, Югостали и Уралмета недостаточно. Недостаточно мощностей Донецкого бассейна. Рано или поздно эти богатейшие кладовые окажутся исчерпанными. Вот здесь-то внимание плановиков и инженеров-проектировщиков снова обратилось к уральской руде и кузнецкому углю.

Тогда уже были известны рудные запасы горы Магнитная и Благодать. Точных данных о рудных запасах тогда еще не было, но уже было ясно, что на них вполне может работать достаточно крупный металлургический завод, по мощности равный любому из крупных южных заводов.

Первоначально проектировка завода велась силами местных хозяйственных органов. Уралоблсовнархоз и Уралплан рассчитывали справиться с постройкой завода своими силами. В мае 1925 года, по заданию Уралоблсовнархоза, в Уралпроектбюро началось составление эскизного проекта завода. Работами руководил С.М. Зеленцов. В июне 1925 года в Уралплане был заслушан доклад профессора геологии А.И. Заварицкого о рудных запасах горы Магнитная и о возможности строительства там металлургического завода. На основании этого доклада Президиум Уралплана пришел к выводу, что в этом районе возможно строительство металлургического завода мощностью 660 тысяч тонн чугуна в год [155].

Тут нужно немного, буквально два слова, сказать о принципах планирования нового металлургического производства. Место для завода подбирали таким образом, чтобы рудные запасы позволяли ему работать с проектной годовой выплавкой 25–30 лет. Этот срок считался вполне достаточным для полной окупаемости завода и получения двух-трехкратной стоимости завода прибыли.

Магнитная – это название целой местности, пощадью в 2,5 квадратных километра на левом берегу Урала. Оказалось, что здесь руды намного больше и что ее вполне хватит для более мощного завода и даже для снабжения других заводов. Летом 1926 года профессор Заварицкий провел дополнительную геологоразведку на Магнитной и вполне убедился в недооценке рудных запасов. По уточненным данным, здесь залегало 275,2 млн. тонн руды с 60 %-ным содержанием железа [156]. Это были богатейшие руды. Их разработка потребовала бы десятков лет, но пока корректив в планы строительства не вносили.