Русь против варягов. «Бич Божий» - Михаил Елисеев Страница 45

Стоявшие на бревенчатых башнях Полоцка дозорные не поверили своим глазам, когда увидели, как из ближнего леса выливается нескончаемый поток пеших и конных воинов. Зрелище было настолько неожиданным, что гридни Рогволода поначалу растерялись и лишь потом, когда эта сверкающая железом лавина покатилась к Полоцку, подняли тревогу.

Владимир, который мчался среди своих конных дружинников, видел, как забегали люди на валах и городницах Полоцка, как стражники бросились закрывать ворота, слышал сумасшедшие удары в било, а затем хриплый рев боевых рогов дружины Рогвололда.

Подобно приливной волне, северные полки накатывались на город. Впереди скакали княжеские гридни, за ними валила пешая рать. Ни боевого клича, ни пения труб, лишь лязг оружия да мерный топот тысяч ног, сотрясающий землю. Ратники тащили длинные приставные лестницы и шесты, а варяги и викинги забросили за спины длинные мотки веревок с железными крюками, с помощью которых хотели быстро преодолеть стены. С башен и городниц полетели первые стрелы, но стреляли вразнобой и недружно – очевидно, не все воины Рогволода успевали снарядиться для битвы и занять свои места на стенах.

Владимир первый доскакал до ворот, спрыгнул с коня, схватил притороченный к седлу боевой топор и, размахнувшись, изо всех сил всадил его в тяжелую дубовую створку. Княжеские гридни, в мгновение ока оказавшиеся вокруг него, поддержав почин князя, обрушили на ворота целый град ударов. Сверху полетели стрелы и копья, но стоявшие рядом дружинники подняли большие круглые щиты и прикрыли товарищей. В надвратной башне в панике метались полочане, они хотели было хлестнуть на штурмующих кипящей смолой или ошпарить кипятком, но не тут-то было! Беда была в том, что огонь разожгли под большими котлами совсем недавно, и когда они закипят да забулькают, одним богам было ведомо.

Тем временем подоспела пешая рать, варяги, викинги, словене, кривичи и чудские ополченцы быстро вскарабкались на валы, а оттуда по лестницам, веревкам и шестам полезли на стены. Там их уже ждали варяжские гридни Рогволода. По всему периметру полоцких валов завязалась кровавая мясорубка, бойцы секли друг друга мечами, рубили топорами, гвоздили дубинами и палицами. Воины Владимира пытались спрыгнуть со стен в город и прорваться к воротам, а защитники Полоцка не давали им этого сделать. Со стороны княжеского двора подбегали все новые и новые бойцы, и уже стало казаться, что приступ будет отбит, но в этот момент, подняв тучу пыли, с грохотом рухнули разбитые створки. Дружинники Владимира хлынули в открывшийся зев ворот, растекаясь по всему городу, рубя налево и направо всех, кто подворачивался под руку. Часть гридней во главе с Добрыней бросилась к валам, где полочане сдерживали натиск северных полков, а остальных Владимир повел на княжеский двор, где засел полоцкий князь.

Высадив бревном ворота, дружинники ворвались во двор, но были вынуждены остановиться. Перекрывая путь к терему, у крыльца в окружении варяжских телохранителей стоял, положив руки на перекрестье тяжелого двуручного меча, князь Рогволод. Одиноко пропел над строем боевой рог, варяги сдвинули внахлест большие круглые щиты, ощетинившись копьями и мечами. У ворот плечом к плечу встали викинги и варяги Владимира, а затем две «стены щитов» пошли друг на друга.

Вскоре все было кончено…

То, что произошло дальше, достаточно хорошо известно. Одни летописи сообщают об этом кратко, другие более подробно. К примеру, Новгородская I летопись младшего извода дает следующую информацию: «Иде Володимирь на Полтескъ, и уби Рогъволода и два сына, а дщерь его Рогнедь поня себе жене; и поиде на Ярополка». Как говорится, краткость – сестра таланта. Однако есть сведения и несколько иного свойства, гораздо более подробные: «И прииде Владимер на Полтеск и взяша город, и князя поимаша, и жену его, и дочерь Рогнеду. И Добрыня поноси ему и дщери его, нарекши ей Владимера робичичем, и повеле Владимеру быти с нею предо отцем ея и материю. Потом отца ея уби и сына его два, а самое поят жену себе, и рекоша имя ей Гореслава» (Пискаревский летописец).

Как мы видим, новгородский князь был человеком сильно мстительным и обид не прощал никому. Тем более публичного унижения. Как претендент на златой киевский стол он этого вообще допустить не мог. Поэтому по вине было и наказание. А степень этой вины мог определить только он сам – князь Владимир. Добрыня тоже не отличался сентиментальностью, а потому и велел племяннику изнасиловать Рогнеду на глазах родителей и братьев, а затем всех хладнокровно прикончил. Урок получился горький, страшный, но показательный, ибо гордыня Рогнеды вышла боком всей ее семье.

В итоге Полоцк был занят, путь на Киев был открыт, а Владимир обзавелся новой женой. В этот раз без любви, без взаимности, без расчета. Силой взял. Как ценный трофей.

Если судить все произошедшее по тем стандартам, которые любят применять к Вещему Олегу, то получается, что своим некрасивым, неблаговидным поступком князь Владимир освободил славян от варяжской тирании и вернул их в единое славянское государство, которым он был намерен управлять. Таким жестоким образом Владимир собирал славян под одно крыло, под одну юрисдикцию, в одно могучее государство. Вот так. Варяги просто стояли на пути.

Ну а что же Ярополк, он-то чем занимался все это время?

Ответ на этот вопрос нам дает Никоновская летопись. Цитата будет довольно большой, но, поверьте, она того стоит, ибо именно в ней лежит ключ к пониманию дальнейших событий. «Слышавъ же сиа Ярополк отъ брата своего меншаго Володимира смутися, и нача совокупляти воа многы, бе бо и самъ храборъ велми; и рече ему воевода его Блудъ: «не можеть противу тебя стати братъ твой менший Володимеръ, якоже синица на орла брань сотворити, не смущайся убо бояпся его, и не утруждай воиньства своего собирая».

Итак, что мы можем узнать из приведенного выше отрывка? Во-первых, что, как только в Киев прибежали из Новгорода Ярополковы посадники, князь был немало удивлен таким поворотом дел. Как уже отмечалось, похоже, он просто забыл о существовании своего младшего брата, увлеченно занимаясь другими делами. Потому и «смутися». Во-вторых, невзирая на все «смущение», Ярополк стал стягивать полки и готовить великокняжескую рать для войны с претендентом на киевский стол. Опять же, летописец вновь отмечает личные качества старшего сына Святослава – «храборъ велми». Где она, кротость, воспетая историками XVIII–XIX веков? Ее нет и в помине и никогда не было! Поэтому сомневаться в том, что князь лично повел бы своих воинов против варягов Владимира, не приходится. Однако поход не состоялся.

Здесь мы подходим к третьему ключевому моменту этого повествования, который называется «предательство».

На сцене вновь появляется Ярополков воевода Блуд, бывший некогда первым советником, но оттесненный от кормушки воскресшим Свенельдом. Но когда всемогущего и, казалось бы, вечного варяга спихнули, Блуд вновь проявился около киевского князя. Видимо, доверял ему Ярополк и нуждался в нем, а зря. К князю и власти Блуд вернулся, но обида, судя по всему, осталась, и обида немалая. Ведь именно он стоял у трона Ярополка в то время, когда Святослав тщетно дожидался помощи из Киева на Днепровских порогах. Это он привел Ярополка к единоличной власти, возможно, без его поддержки и советов молодой князь не решился бы на такой довольно рискованный шаг. И все было вроде хорошо, кровавый замысел удался, но выбравшийся каким-то чудом из передряги Свенельд одним своим присутствием изменил расстановку сил при дворе. Он явно считал, что Ярополк ему обязан, и обязан многим.