Платон. Аристотель - Аза Тахо-Годи Страница 45

Так то один, то другой из ближайших учеников Сократа, не встречаясь друг с другом десятки лет, невольно были свидетелями и даже участниками тягостных событий в греческих землях.

К этим событиям примешивались бесконечные интриги персов, сталкивавших между собою греков. Разве могла забыть Персия тот разгром, который нанесли великой восточной державе предки нынешних ненадежных союзников-греков в знаменитой греко-персидской войне в начале V века до нашей эры?

Но, что самое страшное, на севере у границ Фессалии вырастало и крепло новое государство — Македония, эта некогда дикая страна, властители которой стремились набраться образованности и приглашали, не скупясь на милости, к своему двору выдающихся греков, в царствование Филиппа II (359–336 гг. до н. э.) оказалась самым агрессивным и опасным соседом Греции. Филипп не только расширил македонские владения и пытался подчинить себе Персию, но претендовал на власть в самой Греции, где только что закончилась неудачей война фиванцев за гегемонию внутри страны.

Филипп славился дипломатическими интригами, прекрасно обученным войском и щедростью в оплате открытых союзников и тайных предателей. Там, где не пройдет солдат, там всегда пройдет осел, груженный золотом, — любил повторять Филипп, незаметно подкупая и прямо покупая целые города, лежавшие на его пути.

Филипп шаг за шагом двигался в сердце Греции, методично захватывая окраинные города. Сначала, в 358 году, это был Амфиполь в восточной Македонии, бывший то владением Афин, то Спарты. Афины, занятые войной со своими союзниками (острова Родос, Кос, Хиос) и угрозой персидского вмешательства, не могли оказать помощи Амфиполю, том более что Филипп заранее за ключил с ними мир.

Вслед за этим Филипп умело использовал сложные отношения между Афинами и городами Халкидики, то же, в сущности, расположенными на старых македонских землях. Он не раз переманивал на свою сторону город Олинф, захватил Пидну и Потидею в 356 году, передав последние олинфянам. Прибрежная Метона тоже сдалась Филиппу, затем через Фессалию, куда его при звали на помощь Алевады, попутно захватив западную Фракию, Филипп проник в глубь Греции, где опять шла новая междоусобица под именем Священной войны (356 г.) против фокейцев, захвативших клочок земли во владениях дельфийского оракула, общегреческой святыни. Пока амфиктиония, то есть союз городов, охранявший неприкосновенность Дельф, подстрекаемый Фивами, воевал с провинившимися фокейцами, Филипп под предлогом помощи Фивам погрузился с головой в чисто греческие дела.

Оказывалось так, что Филиппа постоянно призывали недовольные и обиженные города, он вечно кому-то помогал, восстанавливая справедливость с помощью денег или военной силы, и все больше становился непременным участником и арбитром в спорах соперничавших греческих полисов.

Филипп неизменно угрожал Афинам, которые пока еще служили оплотом независимости эллинов. В 352 году он уже оказался под Фермопилами в разгар Священной войны. В 349 году он, изгнав фессалийских тиранов, против которых не раз его звали на помощь, овладел Фессалией. В 349–348 годах захватил окончательно Халкидику с Олинфом, беспощадно разорив богатый город. Одновременно он поднял восстание на Эвбее, и афиняне потеряли этот большой остров, простиравшийся у самых берегов Беотии и Аттики.

Платон, к счастью, не дожил до того, как в 346 году Филипп бессовестно подкупил афинских послов, как он вторгся через знаменитые Фермопилы в сердце Греции и дотла уничтожил Фокиду под предлогом окончания Священной войны и как, наконец, он стал членом Священной амфиктионии, охранявшей Дельфы.

В год смерти Платона (347) известный оратор Эсхин, глава афинского посольства, предал интересы родного города. Несмотря на обвинения Демосфена, он не только оправдался, но и возглавил в дальнейшем промакедонскую партию.

Платон, к счастью, не дожил до того позора, когда крупнейшие деятели греческих городов открыто высказывали идеи добровольного подчинения Филиппу. Престарелый философ уже не узнал, что друг его молодости, знаменитый оратор Исократ, не желая терпеть македонское иго, покончил с собой и что его ученики до Академии Гиперид и Демосфен отчаянно боролись с царем Филиппом. Демосфен погиб от собственной руки, чтобы не попасть к врагам, а Гиперид был казнен приспешниками Филиппа.

На старости лет Платон мог судить о драматических поворотах Тюхэ, изменчивой случайности, правящей миром, только по слухам и рассказам. Он узнал, что его любимого друга и ученика Диона убили афиняне, братья Каллипп и Филострат (по другим сведениям — один Каллипп), в доме которых жил некогда в Афинах Дион и вместе с которыми был посвящен в мистерии богинь, причастных к смерти и возрождению, Деметры и Коры. Страшная смерть Диона (353 г.) в Сиракузах после многолетней борьбы, как будто увенчавшейся наконец победой, потрясла Платона. Ведь Каллипп поклялся в храме Деметры и Коры, богинь-законодательниц, в своей непричастности к заговору против Диона, а сам зарезал его, как жертву, в праздник обеих богинь. Правда, Тюхэ повернулась спиной к убийце, и ему самому перерезали горло кинжалом, тем, что нанес смертельный удар Диону. Недаром, когда эти страшные новости дошли до Афин, многие вспоминали старую поговорку: «Доблестные люди в Афинах не знают себе равных в доблести, а порочные в пороке. И это так же верно, как то, что земля Аттики приносит лучший в Греции мед и сильнейший из ядов — цикуту».

Дошли до Платона смутные сведения и о судьбе надменного тирана Дионисия. Его также бросала из стороны в сторону богиня Случая. Изгнанный из Сиракуз Дионом, он жесточайшим образом правил в италийских Локрах, и видно по всему, забыл об уроках философии. В год смерти Платона Дионисий вернулся в Сиракузы, но Платон не узнал никогда, как через много лет этого тирана позорно выбросили из Сиракуз, и он влачил жалкое существование где-то в Коринфе, чуть ли не зарабатывая себе на жизнь обучением детей. Какая ирония судьбы! Бывший тиран, не имея подданных, испытывал свою злость деспотического учителя на обучаемых им детях. Дионисия люди недаром считали самым убедительным примером непрочности человеческого счастья, зависящего от прихотей все той же богини Тюхэ.

Волновала Платона судьба еще одного близкого ему человека, Аристотеля, одного из любимых учеников.

Аристотель был младше Платона более чем на сорок лот, и он явился из родного глубоко провинциального городка Стагиры на Халкидике семнадцатилетним юношей в Афины, в Академию, с жаждой овладеть философией.

Платон в это время отсутствовал, находясь на пути в Сицилию, и учитель познакомился с учеником только после возвращения в родные стены. С тех пор двадцать лет, до самой смерти Платона, Аристотель был, как его называл старый философ, «умом собеседования» (noys diatribês) и лучшим «чтецом» (лектором), который имел право вести в Академии самостоятельные занятия. Аристотель был глубоко предан Платону. И хотя в нем зрели начала его собственной теории, но он как верный ученик не отважился покинуть Академию до 347 года, когда Платона не стало.

Платон умер, так и не узнав, и это, может быть, было и хорошо, что Аристотель сблизился с македонцами. Ведь его отец Никомах был давним другом македонских царей и придворным врачом отца и деда Александра Македонского. Аристотель даже использовал свое влияние, отправившись, в момент смерти Платона, с афинским посольством к царю Филиппу, защищая от жестокости занятые им города в Халкидике.