Стоять насмерть! - Илья Мощанский Страница 45

Немцы запакостили все помещения до предела. Рамы гостиницы пустили на дрова. Отряду удалось разместиться в нескольких уцелевших комнатах. И это было весьма кстати — надвигалась непогода. Среди альпинистов были инженеры, сумевшие наладить один из немецких приемников на батареях. Отряд мог теперь слушать последние известия, узнавать новости о положениях на фронтах.

Ветер бушевал почти неделю. Кончились продукты. И не только те, что принесли с собой, но и те, что случайно уцелели после взрыва склада отступавшими егерями. Положение становилось критическим: подъем на Эльбрус в такую непогоду был крайне рискованным, а задание надо было выполнить во что бы то ни стало. Однако после того, как альпинисты узнали, что 12 февраля был освобожден город Краснодар, было решено идти в любую погоду.

Для штурма вершин Гусев разделил отряд на две группы. Первую в составе шести человек 13 февраля в 2 часа 30 минут повели на западную вершину Н. Гусак и замполит Е. Белецкий. Они скоро исчезли из виду в сером хаосе бурана.

В нормальную погоду группа сильных альпинистов может дойти от «Приюта» до вершины за 8–10 часов. Прошло более 15 часов, а ушедшие все еще не возвращались. Мысленно остальные представляли себе, как они пробиваются сквозь облака и метель, как валит их с ног ураганный ветер. Каждые 15 минут дежурившие посменно вне дома товарищи подавали сигналы сиреной, стреляли из автоматов, пускали ракеты. Но разве «перекричишь» разгулявшийся буран? Разве будет заметна сигнальная ракета в плотном слое облаков, окутавших весь массив Эльбруса?

«Надо идти на помощь!» — решили остальные.

Был сформирован спасательный отряд, который быстро собирался в путь. Но куда направиться? Где лучше искать ушедших? Неожиданно все услышали крик дежурившего в укрытии под скалой альпиниста. Выбежали из дома. Из серой мглы один за другим появились Н. Гусак, Е. Белецкий, Габриэль и Бекну Хергиани, Е. Смирнов, А. Сидоренко. Они еле шли, шатаясь от усталости. Ребят подхватили и чуть ли не на руках внесли в здание. Здесь они швырнули на пол обрывки германских военных флагов. В доме, заглушая шум бурана, долго гремело общее дружное «ура!»…

Восхождение оказалось очень трудным. Видимость почти все время была менее 10 метров. У альпинистских «кошек» Белецкого и Сидоренко раздвигались звенья. Альпинисты ориентировались лишь по направлению юго-западного ветра, который очень устойчив здесь в это время года. Если идешь на вершину правильно, он должен обдувать левую щеку. Такой ориентир в непогоду, пожалуй, надежнее компаса.

Минуя опасные районы, группа альпинистов довольно точно вышла к седловине. Помогло и знание до мельчайших подробностей рельефа склонов. Здесь ветер был особенно жесток. Западная вершина немного прикрыла группу от ветра. Но при выходе на вершинную площадку поток воздуха набросился на людей с новой силой. Им долго не удавалось обнаружить металлической триангуляционный пункт, установленный на высшей точке площадки. Но вышедшие вперед А. Сидоренко и братья Хергиани разыскали его.

Ветер бешено трепал на вершине привязанный к ферме триангуляционного знака растерзанный нацистский флаг. Наши альпинисты сорвали его и установили советский флаг и произвели салют из наганов. Затем они оставили в камнях записку о своем восхождении и направились вниз, ориентируясь по выстрелам из автоматов из базового лагеря.

Половина дела была сделана. Теперь предстояло сделать то же самое на восточной вершине.

Буран и метель продолжались еще трое суток. А когда стало проясняться, то усилился мороз; на уровне «Приюта» он достигал почти 40°. Дул порывистый ветер силой 25–30 метров в секунду. В воздухе над склонами неслись ледяные кристаллы, которые иглами кололи лицо. А группе надо было подняться над «Приютом» еще на 1400 метров. На вершине же, как все понимали, мороз мог превышать 50°. Такая обстановка заставляла группу серьезно позаботиться об одежде. Тулупы были тяжеловаты для восхождения, но зато надежно защищали и от холода и от ветра. Маски на шерстяных шлемах, надетых под армейские шапки-ушанки, должны были предохранить от обморожения лица. На ногах у всех были валенки. Надо сказать, что валенками потом пользовались по примеру группы почти все, кто намеревался совершить зимнее восхождение на Эльбрус, и это спасало людей от обморожения ног.

17 февраля А. Гусев повел 14 человек на восточную вершину Эльбруса. Замполитом у него был Вячеслав Диомидович Лубенец. В его рюкзаке хранился флаг, который предстояло установить на вершине.

Вышла группа ночью. Закрыв большую часть звездного неба, над ними нависла громада Эльбруса. Путь держали на Полярную звезду — она стоит почти над самой вершиной. Ветер мел ледяную поземку. Временами слышались громкие удары, похожие на глухие пушечные выстрелы: это лопалась от сильного мороза «ледяная броня» горы.

Наступал рассвет. Сначала вершина стала как бы прозрачной, будто ее осветил внутренний свет. Затем заалела, потом превратилась в оранжевую. А когда совсем рассвело, Эльбрус заблестел зеркально отполированными ледяными склонами. Даже острые «кошки» порой скользили по нему, как по стеклу. На крутых местах шли серпантином: то левым, то правым боком к вершине. Долго двигаться одним «галсом» было невозможно: «кошки» на неподшитых валенках начинали сползать набок. Идти становилось все опасней, и останавливаться нельзя — мороз усилился, замерзнешь.

Но, как бы там ни было, группа уже прошла скалы «Приюта Пастухова» (4800 метров). Многих стало клонить ко сну — это проявлялись признаки горной болезни. Однако останавливаться нельзя, хотя на этом участке горная болезнь особенно ощутима. Такой же порог ожидал группу и на седловине (5300 метров). Вершина — почти над альпинистами, но до нее еще очень далеко. Над ней быстро проносятся тонкие струи прозрачных облаков. Далеко внизу виден «Приют одиннадцати». Там была резервная группа. И от этого становилось теплее и спокойнее.

Вышли все налегке, только у Петросова кинокамера, штатив да еще запас кинопленки. Он был новичок в горах, а потому остальные несли его груз по очереди. Кроме того, силы оператора группы надо беречь: на вершине он должен был снимать все события. Во время движения Петросов пытался снимать отдельные этапы восхождения, а это было очень нелегко в такой обстановке. Такой поход — событие историческое, и каждый кадр будет уникальным.

Чтобы сократить путь, группа не пошла на седловину, а начала подъем по западному гребню вершины. Здесь ветер хлещет альпинистам в спины, но от этого идти не легче. Высота уже более 5400 метров, и каждый шаг дается с огромным трудом.

На вершинной площадке гуляют снежные вихри, но видимость отсюда — до самого горизонта, а на юго-западе — до Черного моря. У геодезического пункта (5621 м) наши альпинисты выдернули изо льда обломки древка с обрывками нацистского флага и установили алый стяг Родины. Прогремел салют из наганов и пистолетов. И все это снял кинооператор.

Чувство огромной радости охватило всех участников восхождения. Флаг водружен! Победа! Они ощущали это с огромной силой. И ощущение было удивительно ярким. Такое бывает только раз в жизни!..

Спускались с заходом на седловину, так было безопаснее: все люди устали, а склоны там более коротки и пологи. У хижины на седловине увидели двух мертвых егерей. Они замерзли, причем один из них имел ранение. Видимо, хижину обстреливали с самолета. Как же высоко в горы поднялась война — 5500 метров!