Русский национализм и Российская империя - Эрик Лор Страница 45

В начале 1916 г., как раз когда нехватка рабочих рук в деревне стала наиболее острой, масштабные конфискационные планы начали активно реализовываться. Военные власти еще более усугубляли ситуацию. Например, командующий Кавказским военным округом издал предписание с требованием, чтобы все враждебные подданные покинули территорию округа после завершения конфискации, таким образом обезопасившись от того, что они будут работать на своих бывших землях или наймутся в работники к другим сельским хозяевам. Последовавший в мае 1915 г. приказ военных властей, запрещавший продажу конфискованной земли с целью сохранить ее для распределения среди героев войны, также серьезно усложнил работу гражданских властей и вовсе разрушил уверенность в том, что отчужденные земли не останутся заброшенными до конца войны. Этот приказ не был официально отменен до 10 июля 1916 г., несмотря на множество писем с жалобами от чиновников МВД. [124]

Более важные последствия, чем даже сама конфискация, имела волна паники, прокатившаяся по населенным немцами районам после того, как были опубликованы списки тех, чья земля подлежала конфискации по декабрьским указам 1915 г.. Согласно планам, многие из конфискаций требовалось осуществить до осеннего сбора урожая 1916 г. В результате многие фермеры не видели смысла вообще сажать яровые культуры в 1916 г. Опубликование конфискационных списков на основании узаконений февраля 1915 г. и решение Совета министров в марте 1915 г. отказать в кредите фермерам немецкого происхождения вынудили многих отказаться от посевов яровых и озимых уже в 1915 г. Отказ в кредите имел особенно разрушительные последствия, поскольку немецкие фермеры-колонисты вели капиталоемкое хозяйство и зависели от ежегодных краткосрочных ссуд на покупку семян, удобрений и необходимого инвентаря. По данным одного широко распространенного отчета, 1,5 млн. дес. земель колонистов в течение 1915 г. остались незасеянными, что привело к падению урожаев зерновых на 150 млн. пудов [125]. Для данного года это составило более половины всего сокращения посевных площадей в Российской империи (за исключением районов, занятых противником). [126]

Узаконения декабря 1915 г. еще более усугубили и без того ставшую опасной ситуацию. 24 марта 1916 г. член Государственного Совета П.В. Каменский утверждал, что около 2 млн. дес. в Екатеринославской, Херсонской, Харьковской и Таврической губерниях остаются незасеянными. [127] Ожидалось, что такое сокращение посевных площадей приведет к снижению урожайности на 200 млн. пудов зерна только в четырех южных губерниях. Если включить эти данные в общеимперский контекст, общее снижение урожайности зерновых в 1915 г. составит 344 млн. пудов. [128]

Опубликование списков подвергнутых экспропроприации лиц также вызвало массовые распродажи живого и мертвого инвентаря, семенного зерна, скота и другой движимой собственности. Столкнувшись с выплатами за свое имущество в виде неликвидных именных свидетельств Крестьянского банка, репрессированные фермеры вполне логично старались перевести все, что у них еще оставалось, в наличные деньги. Продавать землю частным лицам было рискованно, поскольку банк имел право аннулировать сделку и действительно нередко так и делал, реализуя свое преимущественное право покупки, сохранявшееся за ним в течение трех месяцев после проведения частных сделок или аукционных торгов. Не удивительно, что немцы в этой ситуации продавали все содержимое своих ферм подчистую. Мясозаготовители во множестве появлялись в районах расселения германских колонистов и за бесценок скупали крупный рогатый скот, овец, свиней и даже высокопродуктивных молочных коров. В населенной преимущественно меннонитами Молчанской волости Симферопольского уезда Таврической губернии в первые месяцы 1916 г. было продано 37% лошадей и 18% всего молочного скота. В результате этих массовых распродаж, когда земли окончательно перешли в руки новых владельцев, те часто испытывали нужду в необходимом инвентаре, тягловом скоте и оборудовании для мельниц, маслобоен и иных предприятий. Даже когда данные виды имущества оставались на местах, чиновники докладывали, что новым владельцам нередко требовались оборотные средства и соответствующая квалификация, чтобы управляться с машинным оборудованием маслобоен, мельниц, селекционных питомников и других предприятий на полученных фермах.

Помимо экспроприации немецких землевладельцев, декабрьские указы были нацелены на полное удаление вражеских и враждебных подданных со всех важных постов и изоляцию от всех значимых видов деятельности в деревне. Важное положение одного из указов требовало скорейшей ликвидации всех фирм и предприятий, работавших в сельской местности, если хотя бы один из их совладельцев подпадал под действие репрессивных мер. Это положение включало в себя сотни мельниц, предприятий по обработке сельхозпродукции, винных заводов и других, обслуживавших нужды как проживавших здесь немцев, так и окружающих крестьянских общин других национальностей.