Мистерия Сириуса - Роберт Темпл Страница 45

Египтяне с поразительным упорством держались традиционного представления о семидесяти днях пребывания богини Сотис в подземном мире. Как подчеркивалось выше, Сириус считался главным деканом. На протяжении всей истории Египта продолжительность ритуалов бальзамирования тел покойников не менялась — она составляла ровно 70 дней как на заре этой истории, так и в эпоху Птолемеев. Это было своего рода подражание Сириусу.

Итак, мы нашли объяснение для семи Ануннаков подземного мира! Интересно, кстати говоря, что, по представлениям обитателей Древней Мексики, в подземном мире было семь пещер.

Заслуживает упоминания и тот факт, что в истории царя Этаны, [200] жившего после Великого потопа и вознамерившегося достичь неба (чтобы вымолить у богов рождение сына-наследника), упоминается «божественная семерка». Эти семь божеств именуются Игиги — что, по всей видимости, свидетельствует о взаимозаменяемости терминов «Игиги» и «Ануннаки». Кроме того, о «великих Ануннаках» говорится как о «творцах стран и законов».

В «Нисхождении Иштар в преисподнюю» [201] Ануннаки, напротив, выступают в роли кукол, которых извлекают из чулана, очищают от пыли и… размещают на золотых тронах! Снова троны! Похоже, что единственная функция Ануннаков — где-то восседать и что-то символизировать.

И вот они скромно сидят кружочком, как стая собак, и улыбаются Ану. Бедняги абсолютно безлики. В их подземном мире есть семь ворот, ведущих в семь комнат (или семь пещер), следующих друг за другом. Период невидимости Сириуса — 70 суток — был разделен на десятидневные недели, каждой из которых соответствовал некий бог. Но эти боги были лишены каких-либо индивидуальных характеристик, чтобы не отвлекать внимание посвященных от их чисто «цифрового» смысла. И, разумеется, семь комнат, в которых они обитают, должны следовать друг за другом, как те семь «недель», в течение которых Сириус не показывается над горизонтом. Итак, мы снова обнаруживаем тесную связь между шумерской и египетской картинами мира.

В ходе развития шумерской культуры многое изменялось и в ее религии. Так, со временем центральное место в шумерском пантеоне занял бог Мардук Автор «Энума элиш» явно поддерживает эти перемены и воспевает доблесть Мардука. А перемены были значительны: небесная власть приобретала, так сказать, централизованный характер. Вряд ли «черноголовые» единодушно одобрили возвышение Мардука. (В текстах религиозного характера шумеры смиренно именовали себя «невеждами», но обычно — «черноголовыми»; небезынтересно, что греки называли египтян «меламподес», то есть «черноногими».) Не случайно мы находим в «Энума элиш» многочисленные свидетельства полемики со сторонниками иных взглядов. Вот автор уговаривает их: [202]

Славна его власть, да не будет ей равных! Детищ своих, черноголовых, воистину пастырем он будет! Во веки веков да не позабудут, да назовут они его деянья! Но вот его голос становится более властным, сладкая улыбка исчезает: Черноголовых да научит почитать его боязливо!

В следующий момент он уже снова готов к компромиссу, демонстрируя довольно-таки фальшивую терпимость:

Божествам да приносят хлебные жертвы! Без небреженья богов да содержат! Пусть храмы свои они возвысят, пусть храмы свои они воздвигнут! Воистину поделят богов черноголовые между собою!

Иными словами, автор отчаялся убедить своих оппонентов и решил не перегибать палку. В следующих словах явно слышится желание махнуть на них рукой:

Нам же, сколько бы имен мы ему ни давали, главное — он воистину бог наш! Назовем же пятьдесят имен его ныне!

Другими словами, сторонники Мардука полагали, что лучший способ прославить этого бога — снабдить его пятьюдесятью именами. В результате он обретал всемогущество.

Под именем Марукки Мардук «радует сердца Ануннаков, успокаивает их [души]». В тексте приводятся все пятьдесят имен, с краткими комментариями к каждому из них. В сноске Спейсер замечает: «Этимологические объяснения напоминают здесь те, которыми изобилует Библия; практически для каждого имени предлагается своя этимология, но скорее каббалистическая или символическая, а не лингвистическая. Впрочем, некоторые из них и в лингвистическом отношении вполне разумны». В конце списка имен читаем:

Пятьюдесятью именами величая, великие боги Пятьдесят имен нарекли, деянья его возгласили.

Здесь еще раз подчеркивается важность титула «Пятьдесят» и пятидесяти имен верховного бога.

Кстати говоря, в число последних входят некоторые имена, заслуживающие отдельного рассмотрения. Это группа Асару-Асаруалим-Асаруалимнунна, с одной стороны, и Асарулуду-Намтиллаку-Намру — с другой. Я полагаю, что эти имена имеют отношение к египетскому Асару (Осирису). Выше мы уже отмечали, что египетский бог Ан был известен в Шумере не только как Ан, но и как Ану (с окончанием «у»). Можно, таким образом, допустить, что «Асару» — это шумерская форма египетского имени «Асар», опять-таки с окончанием «у». Но и у самих египтян существовало имя «Асару», или, точнее, «Асар-уу». Уоллис Бадж сообщает, что под этим именем Осириса знали (и поклонялись ему) в Нижнем Египте.

Если египетскому Асар-уу соответствует шумерский Асару, то нельзя ли найти какие-то параллели и для Асарулуду? По-египетски Осирис как бог растительности («Осирис растущих трав») именовался Асар-руту, но звуки «р» и «л» в египетском языке полностью взаимозаменяемы и обозначаются одним и тем же иероглифом. Поэтому Асар-руту вполне мог бы произноситься как Асар-луту, причем язычное «т» (в отличие от зубного «т») произносится скорее как «д», хотя и несколько мягче. Если транслитерировать имя «Осириса растущих трав» с учетом этих обстоятельств, то оно будет звучать как «Асар-луду». Интересно, что, согласно приведенному выше шумерскому тексту, Асару научил людей обрабатывать почву; он также — «творец зерен и трав, заставляющий их произрастать».

Тринадцатое имя Мардука (следующее сразу за именами «группы Асару») — Туту. Но ведь Туту — это также имя одного из египетских богов! Уоллис Бадж сообщает, что этот бог изображался в образе льва и считался сыном Нейт. (Нейт, согласно Уоллису Баджу, — «одна из древнейших египетских богинь. Она была богиней охоты и ткачества, но нередко отождествлялась и с иными богинями — такими, как Исида, Мех-урт и др., а потому ей зачастую приписывались атрибуты последних». [203]) Известен даже египетский прецедент использования имени «Туту» в группе имен другого мифологического персонажа. У гигантского змея Апепа (или Апопа, или Апопи) «было много имен, и, чтобы уничтожить его, требовалось заклясть змея каждым из них. Для этого, естественно, необходим был список имен, и папирус Неси-Амсу такой список содержит. В нем перечислены многие имена, которые мы знаем из более поздних магических папирусов…». [204] Одно из этих имен — Туту. Тот факт, что и шумеры, и египтяне с таким увлечением перечисляли магические имена, явно не случаен — как и присутствие имени «Туту» в обоих списках. По-видимому, истоки этого обычая лежат в общем происхождении египетской и шумерской культур.