Освободители - Роберт Харви Страница 45

Вскоре после ареста Боливара и Мариньо маленькая флотилия Бианчи прибыла в порт. Итальянец был благодарен Боливару и Мариньо за то, что они заплатили ему за службу. Он пригрозил расстрелять порт из пушек, если Боливара и Мариньо не освободят. Угроза подействовала. Их выпустили из тюрьмы с условием, что они немедленно покинут Венесуэлу. Рибас назначил себя командующим армией сопротивления на западе Венесуэлы, Пиар — верховным главнокомандующим на востоке.

Казалось, карьера Боливара закончена. Лишенный всех званий, власти, имения и земли, он приготовился к разлуке с Хосефиной, которая не могла оставить свою семью, жившую на острове Санто-Томас. Боливар написал обращение к своему народу, в котором так оценивал происшедшее:

«Если непостоянная фортуна дарит победу то нам, то нашему врагу, это только на благо моим соотечественникам, которые под воздействием каких-то злых чар взяли в руки оружие и погубили свою свободу, отдав себя снова в руки тиранам. Небеса, желая унизить и возвысить нас одновременно, решили, что нашими завоевателями должны стать наши братья, что они должны победить нас. Освободительная армия сражалась с врагом, побеждала его и презирала его…

…Ваши собственные братья — а не испанцы — вырвали ваше сердце, выпили вашу кровь. Они сожгли ваши дома и вынудили покинуть родные места… Я не снимаю с себя ответственность за катастрофу, которая произошла с моей страной. Осознание того, что по моей вине произошли эти ужасные несчастья, заставляет меня страдать, но моя совесть чиста, потому что я никогда не кривил душой…

Клянусь вам, дорогие мои сограждане, что оправдаю тот августейший титул (Освободитель), который вы возложили на меня, когда я освободил вас от ваших цепей. Обещаю, что, живой или мертвый, я буду достоин тех почестей, которыми вы наградили меня. Никакая сила на земле не заставит меня свернуть с выбранного пути. Я верну вам свободу во второй раз, чего бы мне это ни стоило».

Далее, размышляя о тех венесуэльцах, которые предпочли рабство свободе, Боливар нашел для них такие слова:

«Переносите свое горе с достоинством, вы страдаете за правое дело… Свержение правительства… исчезновение привычных норм существования, резкие перемены в жизни, смена мнений — одним словом, утверждение свободы в стране рабов. Такие дела не делаются быстро. Мы не должны корить себя за то, что не достигли желаемого результата, это повредит нашему делу. Мы не можем смириться с кровопролитием, совершаемым над нами. Именно оно толкает нас на крайние меры.

Месть природе, попранной тиранией, — дело благородное, возвышенное и достойное похвалы. Нет ничего более великого. Даже если на пути к этой славной цели нам придется пройти через разрушения и смерть, не стоит отчаиваться. Наша цель далека, но справедливость требует, чтобы мы достигли ее…

Не стоит приписывать политикам перемены в судьбах государств. Эти перемены не зависят от решений генералов или судей. Во время восстаний и социальных конфликтов глупо противостоять человеческим страстям. Революционные движения возбуждают эмоции людей, и они увеличиваются пропорционально давлению той силы, которая противостоит им. Ошибки и страсти лидеров причиняют серьезный вред Республике. Они должны быть осуждены, иначе наше дело потерпит поражение. Мы должны понимать, что человек слаб, а жизнь жестока.

Человек — лишь игрушка в руках судьбы. Мы можем лишь предполагать, что с нами случится в будущем, но не можем быть уверены в этом. Человеку судьба неподвластна. Мы еще не постигли ее законов. Политические процессы или войны не могут происходить только по нашим планам и только по нашему желанию. Наши возможности ограничены. Люди не могут соперничать с богами».

Этот документ отражает состояние человека, испытавшего сначала поражение, затем познавшего вкус победы… теперь новое поражение. Жалкие слова оправдания, безосновательный оптимизм, который в сложившихся обстоятельствах больше похож на обыкновенную истерику. Боливар потерпел полное поражение. Его мечты разбились о суровую действительность. Тысячи людей погибли в этой кровавой бойне. Десять тысяч беженцев погибли только во время исхода из Каракаса и сразу после него. Свое обращение Боливар заканчивает таким призывом: «Не сравнивайте свою физическую силу с силой врага. Материя и дух — несравнимые вещи. Вы — люди, они — звери. Вы — свободны, они — рабы. Боритесь, и вы победите. Бог дарует победу стойким».

7 сентября 1814 года Боливар, его сестра Мария Антония и Мариньо взошли на борт корабля с подходящим названием «Эль-Арроганте» («Гордый»), отправлявшегося на Кюрасао. Через восемнадцать месяцев Боливар окажется во второй ссылке. Тысячи других беженцев на кораблях отправились на Антильские острова.

Как только Боливар отбыл, Бовес со своими легионерами оккупировал Куману. Там он устроил настоящую резню. Его легионеры истребили тысячи мирных жителей. По ночам мужчин казнили, а женщин заставляли развлекать легионеров. Затем их насиловали и убивали. Бовес убил беременную женщину и выпотрошил ее, чтобы посмеяться над конвульсиями плода.

Остатки армии патриотов, несмотря на сопротивление, потерпели поражение сначала в бою у деревни Сабана-де-Эль-Саладо, а затем у местечка Урика. Однако именно в схватке при Урике копье патриота настигло Бовеса. Он был убит. Другая сторона тоже понесла тяжкие потери — погибли семейный адвокат Боливара Мигель Хосе Санс и Устариц, отец венесуэльской независимости, автор первой конституции. Пиар бежал на Ямайку, Бермудес — на остров Маргарита. Только Рибас остался на материке. Он отправился в льянос. Там его схватили и обезглавили. Голову Рибаса поместили в сосуд с растительным маслом и отправили в Каракас. Теперь главарем льянерос стал Моралес. Он был не менее жесток, чем Бовес. Чтобы стать во главе «легиона дьявола», Моралес убил семерых братьев Бовеса.

20 сентября 1814 года Симон Боливар вернулся в Картахену. Не имея на то предписаний от правительства Картахены, он использовал войска, данные ему правительством Тунхи. Полковник Кастильо, давний враг Боливара, пытался настроить против него общественное мнение. Бригадир Хоакин Рикуарте добился, чтобы правительство осудило действия Боливара: «Варварские, непродуманные действия Боливара, объявленная им „война насмерть“ сделали нашими врагами целые города и провинции. Люди ненавидят нашу армию и те идеи, за которые она сражается. Те люди, которые увенчали нас оливковыми и лавровыми венками, боровшиеся с нами против испанцев, теперь, увидев кровавые деяния наших солдат, стали нашими врагами…»

Боливара обвиняли в развязывании кровавого террора и организации заговора с целью навязать Новой Гранаде политическое устройство Венесуэлы. Расовое соотношение в Венесуэле и Новой Гранаде было различным. В Новой Гранаде белые составляли большинство населения — их было девятьсот тысяч. Индейцев насчитывалось триста тысяч, свободных чернокожих — сто сорок тысяч, чернокожих рабов — семьдесят тысяч. В Новой Гранаде чернокожее меньшинство и тем более пассивные по своей природе индейцы никогда не представляли угрозы для белых. Они и не помышляли о том, чтобы править страной.

Боливар верхом на лошади отправился в горные районы Новой Гранады — в Тунху, столицу региона. Он чувствовал себя одиноким и покинутым, но вдруг удача улыбнулась ему. У местечка Оканья по дороге в Тунху он встретил дивизию под командованием одного из преданных ему подчиненных — лейтенанта Урданеты. Его воины мужественно сражались с врагом, но безуспешно и теперь пробивались назад — в Новую Гранаду. Истощенные, отчаявшиеся люди с радостью встретили своего лидера. Нарушая правила субординации, они обнимали Боливара. Он мягко пожурил их за нарушение дисциплины. Боливар был рад тому, что в его распоряжении неожиданно появилась небольшая, но действенная армия. В отличие от мирных жителей Новой Гранады у солдат Урданеты уже был серьезный военный опыт. Сотни людей приветствовали колонну солдат под предводительством Боливара на их пути в Тунху. Позднее в своем мастерском отчете правительству Тунхи Боливар так напишет о своих удачах и промахах: