Клеопатра - Карин Эссекс Страница 46

Римлянки ни о чем не заботятся, только украшают себя безвкусными блестящими драгоценностями, стараясь привлечь внимание мужчин.

А отвратительнее всего то, как эти матроны обращаются с рабами. Как раз сейчас Юлия отвлеклась ненадолго от Помпея и наказывала старого раба-испанца — наверное, взятого в плен еще ее отцом, много лет назад — за то, что раб пролил сок с блюда с оливками, которое пытался поставить на стол. Старик упал на колени, чтобы вытереть лужицу краем своей туники, но тут другая римлянка, гостья, ударила его кулаком по голове.

— Жалкий старый дурак! — сказала она. — Помпей, тебе следует избавиться от этих убогих созданий, которых Цезарь пригнал из Испании. Когда же это было? В нынешнем столетии или в прошлом?

Помпей только рассмеялся, продолжая ласкать свою юную жену.

Несколько дней назад Юлия дала пощечину рабыне, которая небрежно проверила застежку на заколке, скреплявшей ее волосы, только что уложенные в замысловатую прическу. Клеопатра тогда с трудом сдержалась, чтобы ничего не сказать, и лишь поморщилась. Это случилось как раз в тот момент, когда царевна должна была «познакомиться поближе» с женой Помпея. Ради того, чтобы «познакомиться», Клеопатре пришлось отказаться от утренней охоты, на которую Помпей ездил с ее отцом.

— Вчера я каталась на коне, которого зовут Страбон, — сдержанно произнесла Клеопатра, пытаясь завязать беседу. — Прекрасный жеребец. Великий Помпей был так добр, что позволил незнакомке прокатиться на своем коне.

— Правда, папочка очень красив? — спросила у нее Юлия, когда они остались наедине.

— Я не имела чести встречаться с твоим отцом, — ответила Клеопатра.

Однако она слышала, что Юлий Цезарь был слишком высоким, слишком худым и к тому же лысым.

— Ах, царевна! — покровительственным тоном сказала Юлия. — Я говорю о моем супруге.

Если честно, Хармиона утверждала, что Юлия просто старается каким-то образом внутренне примириться с этим брачным союзом. Из политических соображений ей пришлось выйти замуж за мужчину, который старше ее отца. Геката кивала, разделяя мнение Хармионы. А Клеопатре было все равно. Царевна старалась по возможности не встречаться с этой гусыней Юлией, пока они гостят в поместье Помпея. Конечно, Авлет был заинтересован в том, чтобы молодые женщины подружились. Он надеялся, что это как-то поможет в его деле. Но у Клеопатры и Юлии не было никаких общих интересов. Жену Помпея занимали исключительно чувственные удовольствия, которые Клеопатре еще только предстояло познать. А Юлия уже целиком и полностью посвятила себя плотским наслаждениям.

По правде говоря, Клеопатра понимала, что Юлии просто нечем больше заняться. Дочери Цезаря никогда не придется решать какие-либо важные вопросы, не говоря уже о том, чтобы править своим народом. Юлия — всего лишь разменная карта в политических затеях своего отца и игрушка Помпея Великого. И будет оставаться таковой, пока Помпею не надоест — либо она сама, либо союз с Юлием Цезарем. Клеопатра не могла решить, были ли римские женщины — шумные, крикливые, постоянно требующие внимания — более счастливы, нежели женщины Греции, которые жили уединенно и смиренно принимали свою участь. В любом случае, Клеопатра очень радовалась тому, что родилась царевной и могла поступать так, как считает нужным, — потому что вылеплена из другого теста, чем обычные женщины.

Авлет перевернулся на ложе, протянул мясистую руку и, взяв дочь за затылок, придвинул поближе к себе.

— Дитя мое, я очень недоволен. Не знаю, что не так с Помпеем. Ты заметила, что он почти не выходит из дома? Разве у такого важного римлянина нет дел, которыми он должен заниматься? Мне кажется, он скрывается.

— От кого?

— Откуда мне знать? Хуже всего, что он отказывается обсуждать мое дело, — сказал царь.

Клеопатра попыталась отстраниться — изо рта отца неприятно пахло вином, рыбой и соусами — но Авлет удержал ее.

— Поэтому я желаю, чтобы ты обработала Юлию. Возможно, она нам как-нибудь поможет.

Перед обедом Помпей показывал Авлету и Клеопатре свой сад и во время прогулки терпеливо выслушивал доводы Авлета, который убеждал римского полководца оказать ему помощь в завоевании трона. Однако Помпей не предложил никакой помощи и не стал обсуждать план действий, даже когда царь прямо спросил, когда же тот представит его дело на рассмотрение Сената.

— Не желаешь ли послушать, как я играю на флейте? — спросил Авлет, надеясь подольше побыть в обществе Помпея.

Римлянин ответил, что с удовольствием послушает, но как-нибудь в другой раз. И после прогулки по саду уединился в другой части дома.

— Я теряю терпение. Помпей меня избегает, — сказал царь. — Он рассказывает мне о сортах своих рододендронов, а в это время Теа сидит на моем троне!

— Я знаю, отец. Но Юлия для Помпея — всего лишь забава. У нее нет никакого политического влияния, — прошептала Клеопатра в ответ.

Она говорила на греческом, надеясь, что римлянка, которая занимала соседнее ложе, либо недостаточно образованна, либо слишком пьяна, чтобы понять, о чем разговор.

— А тут еще этот кровосос Рабирий…

Рабирий, кредитор, явился в поместье Помпея и потребовал, чтобы Авлет вернул шесть тысяч талантов, которые Рабирий надлежащим образом дал ему в долг. С помощью этих денег царь должен был стать другом и союзником Рима. «Требуй денег у моей жены», — ответил Авлет и поведал дородному кредитору о своих неприятностях. В конце концов Рабирий пообещал похлопотать за царя через своих влиятельных друзей в Сенате и снова дал Авлету денег в долг.

У Клеопатры мутилось в голове — она выпила слишком много почти не разбавленного вина. Недовольный безучастностью дочери к его бедам, Авлет перевернулся на живот и начал рассказывать о своих несчастьях римлянке, которая лежала на соседнем ложе. Когда Клеопатра справилась с приступом дурноты, она услышала, как Авлет говорит:

— … А моя презренная жена воспользовалась случаем и настроила против меня Совет. Я ничего не знаю ни о судьбе моего доверенного советника Деметрия, ни о судьбе моих остальных четырех детей.

Царь говорил громко, в расчете на то, что его услышит и хозяин дома. Но Помпей не обращал внимания ни на что, кроме своей жены и пищи, которую она вкладывала ему в рот.

— Я не сомневаюсь, что вскоре Сенат услышит о моем бедственном положении и придет ко мне на помощь, как сам я пришел на помощь Риму, когда у Рима были неприятности с Иудеей, — многозначительно проговорил Авлет — и опять слишком громко.

Клеопатра услышала, как ее отец спросил у римлянки, которая со скучающим видом сидела на соседнем ложе:

— Не желаешь ли послушать, как я играю на флейте?

— Да, с удовольствием послушаю… — ответила матрона. — Но только не сейчас.

Царю снова отказали. Клеопатра тяжело вздохнула и опустила голову на колени. Как однообразны эти римские пиршества! Еда, которую здесь подают, недостаточно хороша и не подходит для желудка царевны. Все беседы сводятся к мелким сплетням, обсуждению рецептов блюд и извечным римским трудностям с ленивыми рабами. Клеопатра заметила, что римляне презирают утонченное изящество греков и в то же время завидуют ему. Знатных юношей, которые почитают эллинское искусство и литературу, здесь называют «греколюбами» — «эллинофилами» — и считают их недостаточно мужественными. Клеопатра с надменным достоинством сносила презрение римлян к ее народу, и Хармиона всячески ее одобряла и поддерживала в этом. Бессмысленно доказывать варварам превосходство эллинской культуры.