Медики, изменившие мир - Кирилл Сухомлинов Страница 47

Летом 1880 года в рамках очередного эксперимента Пастер ввел подопытным цыплятам культуру возбудителя куриной холеры, открытого им незадолго до этого. Но в этот раз у птенцов болезнь проявилась лишь слабо выраженными симптомами. Причиной «непригодности» прививки Пастер посчитал то, что материал несколько месяцев хранился в термостате. Спустя какое-то время Пастер повторил прививку, используя свеже-полученный инфекционный материал. Как и ожидалось, часть птиц погибла. Но ученый с удивлением обнаружил, что среди погибших цыплят не оказалось ни одного «неудачно» привитого ранее. Все до единого из них выжили, мало того – признаки заболевания у них не проявились вовсе. Так, значит, возможно предупредить болезнь, намеренно введя ее ослабленного возбудителя в организм?! Теперь Пастеру стала понятна причина научного успеха Эдварда Дженнера, в 1796 году впервые поставившего пациенту прививку коровьей оспы с целью избежать развития у того смертельной натуральной оспы. Увы, на тот момент медики не имели представления о существовании микробов – возбудителей заболеваний, и Дженнер действовал почти вслепую. Ему же принадлежит авторство термина «вакцинация» (vacca – лат. «корова»). Отдавая дань предшественнику, Пастер называет также вакцинацией открытую им методику профилактики инфекции. Метод ослабления патогенных микроорганизмов путем их культивирования в термостате получает название аттенуации (at-tenuare – лат. «уменьшать»). Термин, до того использовавшийся лишь в юриспруденции – «иммунитет», Пастер предложил для того, чтобы обозначить отсутствие возникновения заболевания после прививки.

Страшное заболевание, породившее холодящие кровь легенды об оборотнях и вурдалаках, отступило, а медицина взяла на вооружение пастеровскую вакцину

В 1881 году с помощью метода аттенуации Пастер разрабатывает вакцину против сибирской язвы. Агрономическое общество предложило ему провести публичную демонстрацию своего открытия. Недалеко от Парижа, на ферме Пуйи-ле-Фор, ученый вводит вакцину половине из подопытных овец и коров, а через несколько дней производит заражение всех предоставленных для опыта животных сибирской язвой. Спустя пару дней погибают все невакцинированные особи, а у получивших прививку животных болезнь протекает в легкой форме. Этого факта фермерам оказалось достаточно, чтобы выстроиться в очередь за чудесной вакциной. За первые го лет массовой вакцинации смертность от сибирской язвы среди мелкого и крупного рогатого скота снизилась до i%.

Параллельно Пастер работает над выявлением возбудителя бешенства. Но тут его попытки оказываются тщетными: вирус, имеющий крайне малые размеры, в микроскоп разглядеть невозможно. Вырастить культуру, полученную из слюны больных животных, на привычном мясном бульоне также не удается, но это не останавливает Пастера. Если инфекция поражает мозг – значит, возбудителя следует культивировать на его живых клетках. От кролика к кролику Пастер прививает пораженную ткань, пока течение болезни не становится катастрофически ярким и быстрым, и это означает, что концентрация возбудителя в клетках достигает предельного уровня. Теперь необходимо понять, как его ослабить. И такой способ Пастер вместе со своим учеником Эмилем Ру вскоре находят: мозг кролика следует высушить в парах едкого калия. Превратившийся в порошок препарат мозга с возбудителем бешенства вводили животным, после чего к ним подсаживали бешеных особей – и, несмотря на укусы, привитые выживали.

На собранные по всему миру средства в 1888 году в Париже был создан институт по борьбе с бешенством и другими инфекционными заболеваниями, директором которого стал Луи Пастер. Впоследствии этот институт назовут именем великого ученого.

6 июля 1885 года антирабическая вакцина была успешно опробована на человеке и спасла жизнь девятилетнему Жозефу Мейстеру, укушенному бешеной собакой. Страшное заболевание, породившее холодящие кровь легенды об оборотнях и вурдалаках, отступило, а медицина взяла на вооружение пастеровскую вакцину. Уже через год были открыты первые антирабические станции, в том числе профессором И. И. Мечниковым в России.

На собранные по всему миру средства в 1888 году в Париже был создан институт по борьбе с бешенством и другими инфекционными заболеваниями, директором которого стал Луи Пастер. Впоследствии этот институт назовут именем великого ученого. Незадолго до смерти Пастера по всему миру пройдут пышные торжества в его честь. А десятилетия спустя человечество победит многие страшные болезни, ученые смогут увидеть мельчайшие микроорганизмы и научатся обезвреживать их, применение пастеризации поможет победить голод, и люди, говорящие на разных языках, назовут именем Пастера улицы своих городов в знак веры и надежды в борьбе со страхом и унынием.

1827–1912

«Потерпи, будет щипать», – говорит обычно мама, если малыш приходит домой с разбитыми коленками. Щиплет сильно, но приходится терпеть, ведь даже ребенок знает: чтобы победить вредных микробов, рану надо обработать, иначе станет хуже, и мама все делает правильно. Интересно, что полтора века назад не все взрослые понимали, зачем нужны вещества, которые позже стали называться антисептиками. Взрослых учить сложнее, для этого нужны особый талант, силы и терпение – всеми этими качествами в полной мере обладал выдающийся врач – хирург Джозеф Листер.

Вклад в медицинскую науку:

• Основоположник хирургической антисептики

• Реформатор хирургии

Вклад в развитие медицины:

• Общая медицина

• Общая и гнойная хирургия

• Санитарная гигиена

• Микробиология

• Эпидемиология и инфекционные болезни

• Медицинская химия

Джозеф был четвертым ребенком в семье торговца вином Джона Джексона Листера и школьной учительницы Изабеллы, урожденной Гаррис. Семья принадлежала к секте квакеров – религиозному направлению, отводившему важную роль внутреннему развитию человека. Многогранность интересов коммерсанта Листера как нельзя лучше иллюстрировала то, что он смог реализовать искру Божию – свои природные таланты вне зависимости от того, чем зарабатывал на хлеб. Джексон не имел академического образования, но был истинным интеллектуалом, владел несколькими языками и оставил свой след в науке в виде изобретения ахроматических линз для микроскопа, за что был принят в ряды Королевского научного общества.

Немудрено, что некоторые из его детей так или иначе связали свою жизнь с наукой. Особые, дружеские отношения сложились у Джексона с Джозефом, который всякий раз, затаив дыхание, наблюдал, как отец экспериментировал с микроскопом или чертил на бумаге замысловатые схемы и формулы. Нескольких взглядов мальчишки в окуляр хватило, чтобы без ума влюбиться в естествознание. Уже в школе Джозеф начал изучать анатомию и физиологию, писал сочинения о строении человека и животных и вскоре твердо заявил о своем намерении стать хирургом. Отец все же больше желал видеть сына исследователем: хирургия в те времена не была престижной профессией и скорее имела статус ремесла, нежели научной дисциплины. Но к 17 годам Джозеф своего решения не переменил, и Джексон благоразумно смирился с выбором сына, узрев в этом часть Божьего промысла.