Герцогиня смерти. Агата Кристи. Биография - Ричард Хэк Страница 47

Еще Агата написала первую пьесу. Она решилась на это, поскольку была разочарована прошлогодней пьесой Майкла Мортона “Алиби” (позвольте напомнить: по роману “Убийство Роджера Экройда”). Итак, пьеса называлась “Черный кофе”, в ней был задействован премудрый Эркюль Пуаро. Репетиции начнутся осенью 1930 года. Миниатюрного Эркюля Пуаро сыграет могучий рослый Фрэнсис Л.Салливан. Пьеса продержится в репертуаре несколько месяцев, хотя будет идти без особого успеха.

Агата наслаждалась сочинительством, радовалась каждой новой книге. Даже неожиданная смерть брата не приглушила ее творческий пыл.

Бедняга Монти. Он жил в последние годы у себя, в дартмурском коттедже, под опекой своей заботливой экономки. Неожиданно миссис Тейлор заболела затяжным бронхитом, доктора рекомендовали теплый климат. Агата и Мэдж сняли для нее и брата несколько комнат в марсельском пансионе, рассудив, что и самому Монти лучше пожить в тепле. Но случилась беда: в поезде миссис Тейлор простудилась, бронхит осложнился пневмонией, и вскоре после приезда она умерла. В больнице.

Монти горевал так, что тоже попал в больницу, где демонстративно отказывался принимать лекарства. Мэдж примчалась утешать брата. Выяснилось, что он успел очаровать свою медсестру (дамы всегда любили обаятельного Монти), та готова была забрать его к себе и обеспечить домашний уход. Разумеется, Монти воспользовался ее великодушием. Он оправился, но жить ему оставалось недолго. Зашел однажды в кафе на набережной попить с приятелями кофе и – скоропостижно скончался от кровоизлияния в мозг, как раз в момент рассуждения о бессмысленности человеческой жизни.

На этот раз празднование Рождества в Эбни-Холле прошло под знаком воспоминаний о Монти. "Удивительное дело, хотя сам Монти ни разу не присутствовал на этих традиционных празднованиях, разговоры о нем велись всегда, легендарная личность. После Рождества Агата и Розалинда вернулись в Лондон, а там приехавшая в гости к Розалинде подружка заболела корью. Как и следовало ожидать, Розалинда потом тоже заболела. Но сначала температура поднялась… у самой мамы. И сильно распухла нога из-за недавней прививки. Да-да, Агата попросила сделать укол в ногу, а не в руку, ибо “след от прививки остается, а в открытом вечернем платье это смотрелось бы ужасно”. В конце концов Агата очутилась в больнице с диагнозом “заражение крови”.

Через неделю она более-менее пришла в себя – видимо, мечты о путешествии поспособствовали быстрому выздоровлению. И как только отболевшая корью Розалинда была водворена назад в школу, Агата Кристи оформила в “Агентстве Томаса Кука” путевые документы. В Ур она отправилась не на “Восточном экспрессе”, а все-таки на пароходе компании “Ллойд Триестино”, который плыл до Бейрута, что было гораздо быстрее. Ур встретил ее жесточайшей песчаной бурей, пять дней нельзя было выйти на улицу, и даже сквозь плотно закрытые окна и двери проникал песок, засыпавший всю комнату. На шестой день засияло солнышко, и это было воспринято как щедрый дар Господа.

Супругам Вулли было даже неловко, что мать-природа так сурово встретила знаменитую писательницу. Видимо, и ассистент доктора Вулли, Макс Мэллоуэн, тоже был несколько обескуражен. “Сухощавый, загорелый и очень молчаливый молодой человек – в разговор вступал крайне редко”, – напишет потом Агата.

Двадцатипятилетний выпускник Оксфорда Макс Эдгар Люсьен Мэллоуэн в прошлый визит Агаты отсутствовал, так как стал жертвой аппендицита. Разумеется, он знал, что она приезжала, знал, кто это такая, но книг ее не читал.

В своих воспоминаниях Макс потом напишет, что гостья сразу показалась ему “очень милой женщиной”. И когда Кетрин попросила его устроить для Агаты экскурсию в священный древний город Эн-Наджаф [26] и в мечеть Хусейна в Кербеле, “он с удовольствием согласился”. Сама же Агата чувствовала себя неловко, оттого что молодому археологу придется пасти “незнакомую женщину, намного старше его самого”, и пыталась оправдаться.

“Вид у него был весьма угрюмый, и я немного нервничала. Не зная, как оправдаться, я, запинаясь, промямлила, что не сама придумала эту поездку, но Макс вроде бы спокойно воспринял предстоящее путешествие”.

Да, спокойно. Так как знал, что противиться бесполезно. Дело в том, что повеление Кетрин Вулли в Уре было равносильно повелению Клеопатры в Древнем Египте. Один из участников экспедиции посоветовал Агате не терзаться и добавил: “Если Кетрин что-то вбила себе в голову, так оно и будет. Сами в этом убедитесь”.

И Агата убедилась. И потому в конце концов покорно отправилась на персональную экскурсию, как и подобало очень важной персоне. Сначала взяли курс на Ниппур, священный шумерский город, в ста милях к югу-востоку от Багдада. Среди местных жителей наши экскурсанты выглядели странно: она в платье с длинными рукавами и сборчатой юбкой и в широкополой шляпе, в шарфике и перчатках, Макс в костюме, при галстуке и в шляпе “федора”. Словом, выглядели так, будто собрались на ланч в ресторан отеля “Савой”. И это в климате, где главное – прикрыть тканью каждый кусочек кожи, спастись от палящих лучей, тут уж не до перчаток и галстуков.

После пятичасовой поездки по пустыне до Ниппура они еще четыре часа бродили по каменистой земле вдоль раскопок и только в семь вечера прибыли в Аль-Диванию (город в 80 милях от Багдада), в дом англичан, у которых должны были переночевать. Аль-Дивания… дивный оазис, отвоеванный у пустыни и тяжкими трудами превращенный в цветущий уголок, где веяло прохладой, где распевали птицы. Агата Кристи, преодолев усталость, умылась, причесалась и облачилась в более-менее “вечернее” платье.

Во время обеда беседа долго не клеилась, хозяин поначалу угрюмо молчал, зато жена его непрерывно тараторила. Еще одни гости, чета американских миссионеров, те вообще не проронили ни слова. Миссионер держал руки под столом и украдкой нервно рвал на клочки свой носовой платок. Агата изумилась и подумала, что это можно использовать как завязку романа: напуганный чем-то господин и клочки от носового платка в качестве улики.

Назавтра, в пять утра, Агата и ее проводник поехали на машине в Наджаф, это святыня шиитов, где всегда толпятся религиозные фанатики и экстремисты. Следующей достопримечательностью была величественная мечеть в Кербеле. А ночевать путникам пришлось в полицейском участке (в целях безопасности) на тюфячках, расстеленных прямо на полу. Агата стоически перенесла это испытание и продолжала с искренним пылом восхищаться экзотическими красотами и древностями. Своим бесстрашием и покладистостью (хоть и именитая писательница) она тогда впервые тронула сердце своего гида. На следующий день важная особа продолжала приятно его удивлять. После посещения уединенного дворца Ухайдир (к юго-западу от Кербелы) экскурсанты направились к чудесному озеру с чистейшей голубой водой. Такая роскошь прямо посреди знойной пустыни!

Агата тут же предложила искупаться. Ее благовоспитанный провожатый был несколько шокирован, но согласился. Шофер деликатно отошел в сторонку. Купальника она не захватила и потому надела шелковую сорочку и две пары панталон. Посмотрев, как весело Агата резвится в воде, Макс не утерпел. Нацепив шорты и нижнюю рубашку, тоже плюхнулся в озеро. Возможно, двадцатиминутный заплыв Агаты Кристи пока еще не убедил молодого археолога в том, что ему встретилась женщина совершенно необыкновенная. Но это только пока. Дело в том, что после замечательного купания выяснилось, что машину засосало в песок, и шоферу с Максом несколько часов пришлось ее откапывать. Агата вспоминала: