Матерь Лада. Божественное родословие славян. Языческий пантеон - Дмитрий Дудко Страница 47

Былинный Морской Царь могуч и величествен, но, приглядевшись, в нем легко узнать самого обычного водяного.

Тот тоже любит музыку и пляски, заставляет утопленников играть для себя и порой живет во дворце. С человеческими жертвами водяному этнографы не сталкивались, однако рыбаки на Онежском озере топили чучело в виде человека.

И все же Морской Царь — не просто «разросшийся» в поздние времена водяной. Есть у него и древние индоевропейские черты. Подобно Нерею или Океану, он — отец рек. Его не представляли колесничим наподобие Посейдона, Мананна или Апам Напата. Но в жертву водяному приносили лошадей.

В мифологии восточных славян известны и другие цари. Так, лешими повелевает «лесной царь», домовыми и дворовыми — «дворовый царь». «Лесным царем», «водяныл царем» могут величать и обычного лешего или водяного.

Морской Царь стоит, таким образом, на грани между миром великих богов и миром «боженят» — стихийные духов. А великие боги уже начинают теснить его. В былине усмирить морского владыку помогает Садко св. Николай. Как уже указывалось, за ним, возможно, стоит Стрибог, также связанный с морем.

О некоторых славянских богах и богинях, к сожалению, неизвестно ничего или почти ничего, кроме имен и мест поклонения. Об их функциях, родственных связях, даже о значении их имен можно лишь догадываться. Таковы плоды истребления «просветителями» памяти о богах славян.

В хронике Вацлава Гаека говорится о почитании чешскими князьями и княгинями ряда богинь. Сведения его очень скупы и лишь немного дополняются чешским историком Я. Ф. Гаммершмидтом (1659–1735). Следует заметить, что в легендарной истории Чехии большую роль играют вещие княгини, жрицы, амазонки. Вполне естественно и большое значение в столь матриархальной стране культов богинь.

Знаменитыми волхвинями были три дочери князя Крока: Казн — знахарка и прорицательница, Тетка — жрица и учредительница обрядов, Либуша — княгиня и пророчица, «сивилла чехов». Тетка основала священный город Тетин, а рядом, на горе Поглед, — капище богини Климбы. На этой же горе жрица была погребена, и на поминках по ней (в 9-й день) ее муж принес обильную жертву этой богине. Имя Климбы родственно слову klimbati — «дремать», «качаться». По Гаммершмидту, идол ее был каменный, в каменной короне, со щитом в левой руке и золотым копьем в правой. Очевидно, это была богиня сна, ночи (возможно, луны) и войны. Не тождественна ли она Деване или Моране?

Богиня Дирцея и бог Зелу помогли Пржемыслу, мужу Аибуши, одолеть амазонок Власты. Как уже говорилось, эта божественная пара может соответствовать Моране и Даждьбогу.

Князь Незамысл и княгиня Лидомира почитали богиню Красатину, соответствующую, видимо, Красопани-Ладе. Княгиня Банка узнавала волю всех богов через посредство богини Кигалы. Больше об этой вестнице богов ничего не ведомо.

Князь Вехослав из Клатова почитал богиню войны Клювину и поставил ей святилище с серебряным идолом-оракулом. О ней известно лишь по Гаммершмидту. Она также может быть ликом Мораны или Деваны (серебро — металл луны и загробного мира).

Княгиня Людмила, будущая крестительница Чехии, поклонялась богине Кросине. Эта богиня, чей золотой идол был перелит в статую Богоматери, — также ипостась Лады (см. выше).

О божестве Бода, почитавшемся на Лысой горе в Польше вместе с Ладой и Лелей, уже говорилось. Возможно, это — перенятый у германцев Водан.

Божество Подага имело свой храм и идола в Плуне, в земле вагров. Только это и сообщает о нем Гельмольд. Исследователи чаще всего отождествляют это божество с польской Погодой.

«Сага о Книтлингах» именует кореницкого Поренута «Турупит». Это напоминает эстонское божество «Тарапита», о котором говорит хронист Генрих Латвийский (XIII в.). Последний, однако, не понял эстонского выражения «Таарепи, та!» — «Таара, помоги!» Карело-финский Таара, Туури — бог неба и грома. Не отождествляли ли с ним руяне Поренута? Или датский автор просто перепутал славянского бога с финским? Та же сага говорит о боге Пизамаре, почитавшемся в Ясмунде на Руяне. Это имя исследователи толковали по-разному: «Бесомир», «Бесомор», «Позмор» (то есть бог моря), «Печимир» («пекущийся о мире»). Не ясно, был ли это бог смерти (Чернобог?) или, наоборот, добрый бог, защитник людей от бесов. Вряд ли, впрочем, капище Чернобога могло существовать не в карпатской глуши, а на густонаселенном Руяне, недалеко от Арконы — твердыни Святови-та. Скорее здесь можно предполагать какую-нибудь мрачную ипостась Даждьбога.

Бог Годраг (или Гонодраг) почитался в Зверине (Шверине) у бодричей. Церковники велели славянам вместо него почитать св. Годегарда (руководствуясь, видимо, сходством имен). Об этом сообщил продолжатель Гельмольда Арнольд.

Лужицкие историки XVIII в. Френцель и Кнаут утверждали, что в городе Цейц (южнее Лейпцига) славяне почитали богиню-мать Цицу (чеш., польск. и луж. сус — «женская грудь», рус. «титька», укр. «цицька»). Ее храм здесь якобы существовал при Карле Великом. Лужичане, однако, называют Цейц не «Циц», а «Жич». А немецкая хроника XVI в. говорит о почитании Цицы в Аугсбурге и ее празднике 28 сентября, после жатвы.

Аугсбург лежит в Баварии, далеко от славянских земель. Его римское название — Августа Винделиков. Быть может, немец-хронист спутал славян-венедов с кельтами-винделиками и перенес славянскую богиню за Дунай? Или, наоборот, лужицкие книжники перенесли к славянам чужой культ? Или же этот культ, как и некоторые другие, был общим для славян и германцев? Сама же Цица была, очевидно, одним из многих ликов Матери Мира.

Все рассмотренные до сих пор божества, по крайней мере, действительно почитались славянами. Но, к сожалению, по страницам популярной и неоязыческой литературы до сих пор странствуют «славянские боги», которых не почитал никто и никогда. Своим появлением они обязаны, в лучшем случае, домыслам поздних авторов, в худшем же — бессовестному обману.

В 1550 г. в Тюрингии была найдена полая бронзовая фигурка толстого голого человека. Внутрь ее можно было залить воду, развести в нижней части огонь — и толстяк принимался с шумом извергать изо рта и отверстия в голове дым и пар. В 1561 г. историк Г. Фабрициус счел фигурку идолом, изготовленным хитрыми жрецами, и окрестил ее «Пустериком». Полтора века спустя А. Френцель принял этого «идола» за лужицкого бога «Быстрика». На самом деле «Пустерик» был механической игрушкой XV–XVI вв.

Г. Шпонгольц, фабрикуя своих «приллвицких идолов», наносил на них имена славянских и балтских божеств — Белбога, Радигоста, Живы, Прове, Перкунаса и др., а также римской Немезиды («Немиса») и германского Водана («Вода»). Некоторых же богов литейщик измыслил сам. Среди них Числобог (с полумесяцем на плечах), Чернитра (дракон), Ипабог (с охотничьей сценой на спине и большим фаллосом). Числобог, очевидно, бог времени, а Ипабог — охоты. Имя и внешность последнего явно говорят о знакомстве Шпонгольца со славянскими непристойными выражениями…

Числобог попал и в «Велесову книгу» Ю. П. Миролюбова. Там же в качестве славянских богов фигурируют индийские: Индра, Шива (Сивый), Вишну (Вышень), Кришна (Крышень), Сурья, Дьяус (Питар Дый), Притхиви (Протева). Миролюбов по-дилетантски отождествлял язык и пантеон древних индийцев с общеиндоевропейским. Образы Сурьи-Солнца, Дьяуса-Неба, Притхиви-Земли, Индры-Громовника — действительно общеиндоевропейские. Но образы Шивы и Кришны сложились в основном уже в послеведические времена. В славянских же источниках все эти теонимы не встречаются (кроме Дыя и Индрика — Индры [41]).