Другая история войн. От палок до бомбард - Дмитрий Калюжный Страница 48

Помощи, косы свои распустив и стыдом пренебрегши.

Что ж о несчастных сказать, которые после пожаров,

После свирепой резни уцелели на горшую участь,

Хлещет бичом по глазам десница смерти ужасной.

Тысячи казней страшны, но гораздо ужаснее смерти

Жизнь человека, коль можно назвать это жизнью: лишенье

Лучшего блага людей – свободы, какая дороже

Золота, всех лидийских богатств, несравненно прекрасней

Скифских смарагдов! А тут еще безразборный и тяжкий

Безостановочный труд: иных ко мрачным чертогам

Тартара, в область Стигийский и в бездны Плутона

Неутолимая страсть и жестокая жажда наживы

Гонят в недра земли спускаться глубоко, откуда

В небе Гекату они и блеск лучезарного Феба

Тщатся напрасно узреть, лишенные всякого света;

Тело у них в грязи, худоба истощает, мертвеют

Лица, болезни их ждут и раньше времени старость.

Этого поля копать заставляют, тяжелой колодкой

Ноги ему заковав, и работает он непрестанно

В пору дождливых Гиад, в леденящий холод зимою;

Должен он спать на земле, затверделой от жутких морозов,

В жалких лохмотьях, снося нестерпимый голод и жажду.

Мезия пала потом, Иллирию грабят благую,

Марсову область за ней, обезумев, Далмацию, точно

Злобный ликийский волк, разоряют, твердыни Куретов

Враг разрушает в холмах; и вас, Паннонские реки,

Плохо спасает вода: никогда не снимая доспехов,

Гонит коней боевых неистовый враг в исступленье,

Точно Менада стремясь, возбужденная Вакховым тирсом.

И не иначе огонь пожирает желтую ниву,

Вихрем Борея гоним, со свистом несущимся в поле,

Чем этот дикий народ бушует во всех поселеньях,

Все наше войско и мощь час за часом во прах попирая.

Силы его все растут, мечи он, омытые кровью,

Точит о камень, стремясь достигнуть в диком набеге

До Гесперийских брегов, куда устремляются вечно

Быстрый Ибер и водою вспененной вливается в море,

Где и, покрытый руном оливковых рощ, к Океану

Бетис бежит. Победить он с помощью Марса желает

Даже британцев и край предельный – далекую Фулу.

Этот чудовищный род, порожденный Землей с Энкеладом,

Жаждой объят, и его стремлениям нету границы.

Всею землей овладев в своей необузданной страсти,

Будет он (страшно сказать) пытаться достичь небосвода,

Горы одна на другую вздымать и стараться с престола

Свергнуть тебя, владыку людей и родителя вышних,

Всех, обитающих в небе, великих святых ниспровергнуть

И, дерзновенной пятой их столкнув, из обителей выгнать.

А вот и комментарии, выполненные под ответственной редакцией одного из лучших отечественных латинистов, Ю. Ф. Шульца:

«Систр – трещотка, род кастаньет; употреблялась в Египте для богослужений в честь Изиды и для военных сигналов. Кераст – рогатый змей с о-ва Кипра (миф.). Веста – богиня домашнего очага и чистоты семейной жизни у римлян. Здесь имеется в виду Богородица… Скифские смарагды (изумруды) считались наилучшими из всех, а Скифия, особенно Рифейские (Уральские) горы, славились минеральными богатствами. Геката – здесь – Луна… Твердыня куретов – о-в Кипр, где, по мифу, жрецы (куреты) скрыли от Урана младенца Зевса. В XVI в. – владение венецианцев. В 1571 г. захвачен турками».

Следующий эпизод из приведенного стихотворения XVI века:

До Гесперийских брегов, куда устремляются вечно

Быстрый Ибер и водою вспененной вливается в море,

Где и, покрытый руном оливковых рощ, к Океану

Бетис бежит. Победить он с помощью Марса желает

Даже британцев и край предельный – далекую Фулу -

– комментируется так: турки желают достичь «западных берегов океана, где обитали Геспериды, хранители золотых яблок. Здесь – берега Португалии. Ибер – р. Эбро. Бетис – р. Гвадалквивир. Фула (или Туле) – полубаснословная страна на крайнем Севере Европы».

Если свести концы с концами, можно прийти к мысли, что одной из противостоящих сторон в Пунических войнах III–II веков до н. э. были турки. По синусоиде это линии № 7 и 8, как раз XV–XVI века и война, описываемая латинянином Андроником Транквиллом.

Перечислим еще немного странностей.

Лоренцо Валла в XV веке, анализируя культурную ситуацию в современной ему Италии, совсем не упоминает ни Данте, ни Петрарки, ни Боккаччо, заложивших основы итальянской культуры. Никколо Макиавелли в XVI веке в своих обстоятельных исследованиях по управлению государством («Государь» и «Рассуждение о первой декаде Тита Ливия») ни разу не упоминает Августа, хотя менее значительные правители удостаиваются пристального внимания. Сам Скалигер в списке правителей Рима, написанном в XVI веке, называет Юлия Цезаря – Гаем Юлием Ромейским.

Средневековые авторы не знают имен тех, кого должны бы знать, а древние зачастую упоминают то, чего не могли знать. Географ Страбон якобы в I веке не описывает ни Помпеи, ни Стабию, ни Геркуланум, хотя при его жизни они еще должны были существовать. Зато вот что он сообщает о Равенне:

«Самый большой город на болотах – Равенна, построенная целиком на сваях и прорезанная каналами, так что проходить там можно только по мостам и на лодках. Во время приливов в город поступает немало морской воды, так что все нечистоты вымываются морем через каналы и город очищается от дурного воздуха».

Но древнейшие постройки Равенны датируются V–VI веками н. э., то есть через полтысячелетия после смерти географа, а основная часть города построена вообще в XII–XV веках. К тому же город стоит в семи километрах от берега Адриатического моря на единственном канале, откуда здесь мосты и лодки? Возможно, описана не Равенна, а Венеция, построенная на 118 островах, разделенная 150 каналами, через которые переброшено 422 моста? Но и она появилась позже жизни Страбона! В путеводителях, изданных для туристов, сами венецианцы сообщают в подробностях, как группа молодых людей во главе с Анжело Партечипацио переселилась с материка на острова Ривоальто и основала город Венецию. И было это в 810 году вполне нашей эры.

Если теперь перекинуться с христианского Запада на мусульманский Восток, то и тут мы найдем тьму анахронизмов. Вот как средневековый мусульманин Абенамар обращается к своей возлюбленной:

О Галиана!

Сравнишься с той красою,

Кому Парис из Трои,

Судья прямой и рьяный,

Отдал у стен Дардана

Раз яблоко златое,

Что спор богинь решило.

О лик желанный!

Твоей улыбкой милой,

Когда б ее увидел,