Маршак - Матвей Гейзер Страница 48

И действительно, без литературной работы Маршак буквально погибал. В том же письме есть такая фраза: «Тревожное, тоскливое и бездеятельное состояние очень томит меня». Он просит Габбе о многом: поговорить с Верой Яковлевной Орловой — ответственным работником издательства — о возможности издания его «Двенадцати месяцев», встретиться с Твардовским и напомнить, чтобы тот сохранил для него экземпляр поэмы «Василий Теркин». В другом письме от 28 октября 1942 года Маршак спрашивает Тамару Григорьевну, видела ли она Фадеева, рассказывала ли ему о делах Маршака. Он послал Габбе стихи для сборника «Вересковый мед», чтобы она передала их Чагину.

Через несколько лет после смерти Габбе в Западно-Сибирском книжном издательстве вышел сборник сказок «Быль и небыль» в обработке Тамары Габбе, над которым она работала несколько лет и на который Маршак еще 31 января 1946 года написал такой отзыв: «Я давно люблю русские сказки и знаю как будто нехудо. Однако я прочел сборник Т. Г. Габбе, как новую, еще незнакомую книгу. Многие сказки в этом сборнике были мне попросту неизвестны раньше, другие повернулись ко мне какой-то новой, неожиданной стороной.

Сборники сказок обычно считают достоянием детей. Эта книжка по характеру своему отнюдь не детская. В сказках и легендах, входящих в нее, живет та взрослая, чуть ироническая и спокойная мудрость, которая является результатом большого и нелегкого жизненного опыта…

Сказки эти имеют право именоваться сказками в первоначальном и буквальном смысле этого слова. Их живая интонация напоминает нам о традициях лесковского сказа…

Нам, литераторам, давно пора заняться сказкой, как поэзией, не отдавая ее всецело в распоряжение ученых, которые ищут и находят в ней материал для своих специфических целей. Дело литераторов — создать обширный свод русских сказок, и старинных, и более поздних, для того, чтобы показать читателю все художественное богатство народной поэзии.

Мне кажется, что книга Т. Г. Габбе служит этой задаче талантливо и добросовестно…»,

Тамара Григорьевна Габбе была не только выдающимся литератором, но и педагогом. Первая ее статья, написанная после освобождения, была опубликована в журнале «Детская литература» (№ 18–19, 1938) и называлась «О школьной повести и ее читателе». Статья эта получила немало откликов школьных преподавателей литературы, что побудило Тамару Григорьевну продолжить эту работу. В «Литературной газете» № 37 за 1939 год вышла ее статья «Повесть о детстве и для детей». Писала она и о детских писателях, и о художниках детской книги, но главным образом ее творчество было связано с творчеством Самуила Яковлевича Маршака. «Тридцать лет она была первым редактором С. Я. Маршака, редактором негласным, неофициальным, другом, чей слух и глаз нужны были поэту ежедневно, без чьей „санкции“ он не выпускал в свет ни строчки. Я не раз была свидетельницей этой их совместной работы. Сначала — ученица Самуила Яковлевича — один из самых близких единомышленников знаменитой „ленинградской редакции“ детской литературы — в 30-х годах Тамара Григорьевна стала самым требовательным редактором самого поэта…» — писала литературовед Вера Смирнова в сборнике Тамары Габбе «Быль и небыль». Ей же принадлежит предположение — и небезосновательное, — что стихотворение свое «Поэт не должен говорить на „ты“…» написано Тамарой Габбе о Маршаке:

Поэт не должен говорить на «ты» Ни с ласточкой, ни с камнем, ни с судьбою. Ищи ее — лукавой простоты, А простота смеется над тобою. Ты словно повторяешь наизусть Чужих стихов знакомые страницы… Какою мерой нам измерить грусть? В какую форму радости отлиться? Каким простым названием назвать Уроки горькой жизненной науки, Чтобы свое могли в них узнавать И сверстники, и сыновья, и внуки? Не угадать, не вспомнить, не найти! Неверный звук не вызовет ответа. Другим открыты тайные пути. Надежные и точные приметы. А ты — ты эхо чьих-то голосов, Покорное магической привычке, И нет твоих — незаменимых — слов В бессмертном гуле вечной переклички.

Мне довелось услышать рассказ академика медицины Кассирского о первой его встрече с Маршаком. Самуил Яковлевич пришел к нему раньше условленного времени. С первых же слов стало ясно, что он очень встревожен:

— Надежда только на вас, дорогой Иосиф Абрамович! Это человек самый необыкновенный, самый талантливый. Тамара Григорьевна должна жить. Ей еще нет и шестидесяти. Она так много может и должна еще сделать!

Кассирский и Маршак незамедлительно поехали к Тамаре Григорьевне. В машине Маршак рассказывал Кассирскому о симптомах болезни Тамары Григорьевны. Допытывался, буквально пытал о возможных перспективах. Иосиф Абрамович, как и положено опытному врачу, отвечал уклончиво…

Прошли годы, и Иосиф Абрамович написал воспоминания о Т. Г. Габбе и С. Я. Маршаке: «Тамара Григорьевна — маленькая женщина, какая-то вся нежная, деликатная, утонченная и своей наружностью, и манерами — напомнила мне очаровательную Щепкину-Коперник, которую мне тоже пришлось лечить. Она была очень бледна, но о болезни старалась не говорить. Кроме малокровия и „некоторой слабости“, ни на что не жаловалась. Уклоняясь от осмотра, Тамара Григорьевна завела с Самуилом Яковлевичем разговор о его книге, верстку которой недавно просмотрела…

Да, в разговоре не было громких слов, красивых выражений, эмоциональных взлетов, но я почувствовал крепкую творческую дружбу этих людей, почувствовал внутреннюю содержательность Тамары Григорьевны и облагораживающую силу ее красоты — душевной и физической. Я ощутил совсем близко атмосферу „лаборатории“ поэзии. Я понимал, что для них обоих весомость и качество слов — это жизнь стиха, его право на вечность.

Но вот я приступил к ознакомлению с историей болезни пациентки, и во мне заговорил „голос специалиста“. Я почуял что-то недоброе. Я обратил внимание на одну важную гематологическую деталь — необоснованный сдвиг формулы. В сочетании с малокровием это могло указывать на рак. Рентгеновское исследование, произведенное через два дня, подтвердило диагноз: рак желудка. Операцию делал чудесный хирург профессор Павел Иосифович Андросов. Раковая опухоль, которую мы увидели на столе, была совсем маленькой — величиной с ноготь. Павел Иосифович артистически удалил две трети желудка, и больная, несмотря на то, что болела еще диабетом, при котором операции проходят плохо, быстро пошла на поправку. Однако через десять месяцев разыгралась драма. При очередном осмотре я определил у Тамары Григорьевны маленькое уплотнение в печени.

Все было кончено, непоправимо. Через несколько месяцев Тамара Григорьевна умерла».

И далее в своих воспоминаниях Иосиф Абрамович пишет: «С. Я. Маршак отдавал последние силы близкому человеку. Я не могу забыть его чуткой повседневной заботы о больной, когда он долгие часы сидел возле нее и потом уезжал к себе и снова возвращался в клинику. Он был жертвенно беспощаден к себе и, казалось, не знал утомления».