Золотой век империи монголов. Жизнь и эпоха - Моррис Россаби Страница 48

Николо и Маффео Поло выехали из Венеции в 1252 г., не зная о том, что вернуться в родной город им доведется лишь спустя почти двадцать лет. Сначала они остановились в Константинополе, а потом через земли Золотой Орды направились ко двору Хубилая, к которому прибыли в конце 1255 или начале 1256 г. Хубилай с радостью принял приезжих. По словам Марко Поло, великий хан принял их с почетом, с весельями да с пирами; был он очень доволен их приходом. Из описаний аудиенций, которые император давал братьям, можно видеть его огромное любопытство. Хубилай определял ход разговоров, расспрашивая собеседников о их королях, системе правосудия, методах ведения войны, их обычаях, и, что самое важное, христианской религии. Он попросил братьев убедить папу, чтобы он прислал вместе с ними сто ученых христиан, когда они вернутся в Китай. Учитывая эклектичное отношение Хубилая к религии, скорее всего, он был заинтересован не столько в прибытии миссионеров для обращения своих подданных в христианство, сколько в пополнении числа образованных людей, которые помогали бы ему управлять своими владениями в Китае. Его просьба была лишь уловкой, направленной на достижение этой цели. Хотя он и принимал христиан на службу, но вовсе не горел желанием обратить в христианство население своих земель. Однако ему нужно было как-то убедить братьев Поло и христианских владык в том, что образованные европейцы требуются ему именно для этого.

Рис. Марко Поло.

Однако на Западе, куда братья Поло вернулись в 1269 г., их ждали сплошные разочарования. Они узнали, что папа умер в прошлом году, а конклав так и не сумел избрать преемника. И только когда они уже решились, взяв с собой Марко, отправиться обратно без папского благословения, новый папа был все-таки избран, и они получили у него аудиенцию. Тем не менее, им так и не удалось собрать сотню образованных христиан, которых ждал Хубилай. Несмотря на это, они отправились в путь и в 1275 г. прибыли к императорскому двору.

Должно быть, Хубилай был недоволен тем, что его пожелания не выполнены, но, как бы то ни было, он все равно оказал трем гостям прекрасный прием. В конце концов, это было дополнительное доказательство того, что иностранцы готовы преодолевать огромные расстояния, чтобы заплатить дань великому хану. По словам Марко Поло, при первой аудиенции стали братья перед ним на колени и, как умели, поклонились ему.

Рис. Братья Поло на аудиенции у Хубилая.

Раболепие, проявленное приезжими, несомненно, укрепило авторитет Хубилая в глазах его подданных. Хотя он и не получил обещанной сотни европейцев, в лице Марко он нашел достойную замену: способного и умного молодого человека, овладевшего несколькими языками, включая персидский и, вероятно, монгольский, еще на пути в Китай.

Как утверждает Марко Поло, он множество раз беседовал с Хубилаем. Ему удалось нарисовать живой словесный портрет великого хана. Поло застал Хубилая на вершине его могущества и описывал его деяния в весьма подобострастных тонах. В его глазах, не было в свете прежде и нет теперь более могущественного государя.

Хвалебным стилем отдает и описание внешности императора, которое можно датировать первыми годами пребывания молодого европейца в Китае, так как оно сильно расходится с образом Хубилая, каким он предстает на портрете, нарисованном Лю Гуандао в 1280 г.

Марко пишет, что Хубилай не мал и не велик, а в изображении Лю он выглядит тучным. По описанию Марко, у него были черные глаза и хороший нос. С большой симпатией он изображает празднование императорского дня рождения и нового года, его охотничьи увеселения, а также жен и наложниц Хубилая.

Должно быть, Хубилаю понравился молодой европеец. При его дворе появился умный христианин, и вскоре великий хан понял, что в его же собственных интересах проявить к нему благосклонность. Если он хотел утвердить легитимность своего правления и одновременно привлечь к своему двору больше европейцев, ему следовало с открытыми объятьями встречать тех, кто отваживался на столь тяжелую поездку.

Кроме того, Хубилай мог добиться расположения европейцев, выказав свою терпимость к христианству. В беседах с Марко Поло он стремился создать впечатление, будто он относится к христианству благосклонней, чем ко всем другим религиям в своем государстве. Он уверял Марко в том, что, когда в Китай прибудут сто ученых христиан, начнется обращение в христианство, и обещал креститься сам. Он принял на службу при своем дворе нескольких христиан, в том числе астронома и врача, носившего китайское имя Айсюэ.

На благоволение Хубилая к христианам указывает также и отправка на Запад послов-несториан. Самым выдающимся из них был Раббан Саума, который совершил паломничество в Святую Землю, но был отправлен дальше ильханом Аргуном и был принят французским королем Филиппом Красивым в Париже и английским королем Эдуардом I в Бордо. Миссия Раббана Саумы подтвердила, что Хубилай может поддерживать связи с христианским Западом. Императору нужны были европейцы и для того, чтобы наладить торговлю, и для того, чтобы показать своим подданным-китайцам, что его признают великим ханом во всех концах света.

К 1279 г. Хубилай утвердился на престоле китайских императоров. Он стремился завоевать популярность у широкого спектра профессиональных и социальных групп, а также различных религий и культов в своих владениях. Он построил столицу в Китае и восстановил некоторые ритуалы, связанные с конфуцианством. Все эти действия обеспечили ему значительную поддержку со стороны китайского населения.

Утверждаясь в роли китайского императора, Хубилай стремился также создать особое культурное самосознание. Он не мог отказаться от атрибутов монгольской культуры. С другой стороны, он не мог позволить себе показаться грубым неотесанным «варваром», если хотел, чтобы его воспринимали истинным Сыном Неба. Китайские императоры повышали свой престиж, оказывая покровительство литературе и искусствам. У монголов не было такой традиции, хотя испокон веков они высоко ценили изделия искусных мастеров. Это отношение к красивым и полезным вещам давало Хубилаю возможность и повод поддерживать искусства, особенно ремесла, в Китае. Но и при этих условиях он прилагал усилия, чтобы сохранять равновесие между высокоразвитой культурой Китая и менее изысканной монгольской культурой.

Дополнительные сложности возникали вследствие притязаний Хубилая на всемирное господство. Будучи ханом ханов, он, естественно принимал на себя обязанность способствовать культурному развитию разных стран и народов и не мог ограничивать свой кругозор одной лишь китайской культурой. Подобная узкая направленность могла повредить его образу владыки всех захваченных монголами земель. Хубилай должен был поддерживать те культурные начинания, которые не выделяли бы какую-либо одну страну из прочих монгольских владений. Слишком глубокая погруженность в китайскую культуру могла принести столь же большой вред, как и чрезмерно активное поощрение монгольского наследия. Необходимость уравновешивать все эти разнородные культурные течения приводила к тому, что Хубилай не мог избежать частых смен курса. Более того, они даже были ему нужны. Выбор между культурами представлял собой важный политический вопрос, так как он мог либо способствовать, либо помешать его признанию в качестве легитимного правителя.