Шаман - Ной Гордон Страница 49

Однажды утром фермер по имени Бенджамин Хаскел вошел в свой сарай и вытаращил глаза при виде того, как доктор сунул руку под юбку своей жене. Дальше, чем это, им ни разу за всю эпидемию зайти так и не удалось — а ведь болезнь бушевала шесть недель. Когда она началась, листья только начинали менять цвет, а когда закончилась, землю уже припорошило снегом.

В тот день, когда они вернулись домой и поняли, что им больше не нужно никуда ехать, Сара отправила детей на повозке, под присмотром Маквы, на ферму Мюллера: они должны были привезти ей корзины с зимними сортами яблок для соуса. Она долго лежала в ванне перед камином, а затем вскипятила еще воды и подготовила ванну для Роба; когда он сел в оловянную бадью, она вернулась и стала его мыть — очень медленно и нежно, так, как они мыли пациентов, но вместе с тем — совершенно иначе, руками вместо тряпки. Мокрый и дрожащий, он торопливо пошел за ней через весь холодный дом, вверх по лестнице, и нырнул под теплые одеяла, где они и провели многие часы, пока не вернулись Маква и мальчики.

Через несколько месяцев Сара забеременела, но на раннем сроке у нее случился выкидыш, очень напугавший Роба. Кровь ударила из нее фонтаном и еще долго понемногу вытекала, пока кровотечение наконец не прекратилось. Он понял, что ей опасно снова беременеть, и с тех пор стал принимать соответствующие меры предосторожности. Он с тревогой наблюдал за ней, опасаясь увидеть, как под глазами у нее залягут черные тени, что часто случается после того, как женщина сбросит плод; но кроме бледности и задумчивости, проявлявшейся в длительных периодах молчания и привычке медленно прикрывать свои прекрасные фиолетовые глаза, никаких тревожных симптомов у нее не было. Сара, похоже, выздоравливала так быстро, как только он мог надеяться.

24

Весенняя музыка

С этого момента мальчики Коулов часто и надолго оставались на попечении женщины-саука. Шаман так же привык к запаху раздавленных ягод, который исходил от Маква-иквы, и к темному оттенку ее кожи, как и к слабому аромату и молочной белизне кожи своей матери. А потом так случилось, что он гораздо сильнее привязался к Маква-икве. Если Сара отказалась от материнских хлопот, Маква, наоборот, восприняла такую возможность с радостью: она прижимала мальчика, сына Коусо вабескиу, к своей теплой груди, и ее охватывало ощущение наполненности, которого она не испытывала с тех самых пор, как держала своего младшего брата, Того-Кто-Владеет-Землей. Она плела над маленьким белым мальчиком любовные чары. Иногда она пела ему:

Ни-на не-ги-се ке-ви-то-се-ме-не ни-на.

Ни-на не-ги-се ке-ви-то-се-ме-не ни-на.

Ви-а-я-ни,

Ни-на не-ги-се ке-ви-то-се-ме-не ни-на.

Я иду с тобой, сын мой.

Я иду с тобой, сын мой.

Куда бы ты ни пошел,

Я иду с тобой, сын мой.

Иногда она пела, чтобы защитить его:

Ти-па-йе ке-ви-та-мо-не и-но-ки,

Ти-ла-йе ке-ви-та-мо-не и-но-ки-и-и.

Ме-ма-ко-те-си-та

Ки-ма-ма-то-ме-га,

Ке-те-на-га-йо-се.

Дух, призываю тебя сегодня,

Дух, я говорю с тобой сейчас.

Тот, кто оказался в беде,

Будет поклоняться тебе.

Дай мне свое благословение.

Скоро именно эти песни напевал Шаман, неотступно двигаясь за Маквой. Алекс тоже шел с ними, хоть и с недовольным видом, глядя, как еще один взрослый пытается забрать часть его брата. Он слушался Макву, но она понимала, что подозрение и неприязнь, которую она иногда видела в его юных глазах, были отражением чувств к ней Сары Коул. Впрочем, для нее это было не важно. Алекс всего лишь ребенок, и она постарается заслужить его доверие. Что касается Сары, то, насколько Маква помнила, у сауков всегда были враги.

* * *

Джей Гайгер, слишком занятый в аптеке, нанял Морта Лондона вспахать первую часть его земли — задача, требующая времени и недюжинной силы. Вывернутым комьям земли нужно было дать перегнить два или три года, прежде чем поле можно будет вспахать еще раз и засеять. С начала апреля и до конца июня Морт глубоко взрывал жесткий дерн, при этом подцепил иллинойсскую чесотку, которой болели большинство мужчин, поднимавших целину прерии. Одни думали, что гниющий дерн выпускает миазмы, которые и несут болезнь, а другие заявляли, что причина болезни — укусы крошечных насекомых, потревоженных плугом. Как бы там ни было, заболевание было весьма неприятным: кожа покрывалась ранками, и они очень сильно чесались. Если применять серу, то болезнь просто вызывала определенные неудобства, но если ничего не делать, то могла развиться в смертельную лихорадку, как случилось с Александром Бледшо, первым мужем Сары.

Джей настоял, чтобы даже углы его поля были тщательно вспаханы и засеяны. В соответствии с древним еврейским законом во время сбора урожая он оставлял углы нетронутыми, чтобы эту часть зерна могли забрать себе бедняки. Когда первая часть поля Джея начала приносить хороший урожай зерна, он приготовился вспахать вторую часть, чтобы посадить там пшеницу.

Оказалось, что найти работников для этого не так-то просто. Морт Лондон к тому времени уже стал шерифом. Никто из других поселенцев не желал работать за деньги. В то время китайские кули не смели оставить работу в железнодорожной бригаде, потому что стоило им приблизиться к любому поселению, как они рисковали быть битыми камнями. Иногда в Холден-Кроссинг забредал какой-нибудь ирландец или, реже, итальянец, сбежавший из тех мест, где фактически на положении рабов они рыли Иллинойско-Мичиганский канал. Однако большинство населения с подозрением относились к папистам и прогоняли чужаков прочь.

Джей завел знакомство с некоторыми из сауков, именно они оказались теми бедняками, которых он пригласил собирать его зерно. Наконец, он купил четырех волов, стальной плуг и нанял пахать целину прерии двух воинов — Маленького Рога и Каменного Пса.

Индейцы владели тайнами вскрытия земли и перелопачивания ее таким образом, чтобы поднять на поверхность плоть и кровь равнин — жирный чернозем. Работая, они приносили извинения земле за то, что режут ее, и пели песни, чтобы отпугнуть недобрых духов. Они знали: белый человек пашет слишком глубоко. Они устанавливали лемех для мелкой культивации, поэтому корневая масса под вспаханной землей перегнивала гораздо быстрее, и обрабатывали больше двух акров в день вместо одного-единственного акра, как получалось у белых. И ни Маленький Рог, ни Каменный Пес не подхватили чесотку.

Джей пришел в восторг и попытался поделиться этим методом со всеми соседями, но никто его даже слушать не захотел.

— Это все потому, что невежественные ублюдки считают меня иностранцем, хоть я и родился в Южной Каролине, а некоторые из них родились в Европе, — бурно негодовал он в беседе с Робом Джеем. — Они не доверяют мне. Они ненавидят ирландцев, и евреев, и китайцев, и итальянцев, и бог знает кого еще за то, что приехали в Америку слишком поздно. Заодно они ненавидят французов и мормонов. А индейцев они ненавидят за то, что те оказались в Америке слишком рано. Черт подери, им хоть кто-нибудь нравится?