Бит Отель. Гинзберг, Берроуз и Корсо в Париже, 1957-1963 - Барри Майлз Страница 49

Билл и Брайон по многим причинам не участвовали в ежедневной жизни отеля: они были немного старше, чем большинство обитателей, и они были гомосексуалистами. Грегори в окружении других людей чувствовал себя свободнее, а в поисках женщин и красоты забирался в более отдаленные уголки Парижа. В отеле постоянно жили около 70 человек, и, соответственно, было несколько групп друзей. Тома Ньюрата, который позднее будет выпускать книги по искусству серий «Темза» и «Гудзон», отправил изучать книжное дело в Париж отец. В круг друзей Нюрата входил Циклоп Лестер с повязкой на левом глазу, иногда отпускавший длинную черную бороду и усы и ходивший в длинном кожаном пальто. Циклоп работал вне штата в парижском корпункте нью-йоркской Herald Tribune. Еще в него входил 22-летний Кеннет Тиндалл, романист и поэт из Лос-Анджелеса, который был похож на битника — у него была густая борода и курчавые усы. Он ходил в огромном мешковатом свитере и в сандалиях на босу ногу. В отеле он жил вместе с женой-голландкой Тав. Еще здесь жил американский писатель Джонатан Козол, который, прежде чем написать свои знаменитые работы о детях и бедняках, часто публиковал статьи в «Олимпии» и некоторых других небольших журналах; англичане художники Боб Гросвенор и Пип Ро; Дикси Ниммо, поэт и романист из западной Индии, и Кей Джонсон, по прозвищу Kaja, поэт и художник, чей сборник стихов «Человеческие песни» позднее был опубликован City Lights. Жили там даже политические диссиденты из Португалии, которые устраивали сборища значительно реже, чем молодые американцы или англичане. Что до остальных обитателей отеля, то в основном это были студенты и художники — хотя мало кто из них стал в дальнейшем знаменит. Еще были писатели, поэты, натурщики, фотографы, например Гарольд Чэпмэн, который методично снимал отель и его обитателей, все — от гостиничного кота и расценок в баре до туалетов в виде дыр в полу. Его сборник фотографий «Бит Отель», увидевший свет в 1984 г., является ценнейшим свидетельством того периода жизни. По большей части все были молоды, почти все говорили по-английски и наслаждались свободой в тех ее проявлениях, на которые у них дома в Британии или Америке посмотрели бы весьма косо. Название для заведения мадам Рашу придумал Грегори: Бит Отель.

Вспоминает Брайон: «Почти все побывали в Бит Отеле, просто кто-то жил здесь дольше, чем другие, и мадам Рашу, которая отлично знала, что происходит в ее отеле, всегда вставала на их защиту. Сам я годами жил в комнате номер 25 на третьем этаже, а Берроуз, к примеру, жил то в одной комнате пару месяцев, то в другой. А потом исчезал и оставлял после себя рукописи, которые я складывал в свой запиравшийся на замок ящик для обуви. Я стащил его из расположения американских военно-воздушных сил в Марокко, он был сделан в Тетуане [58] и выкрашен голубой краской. Мы с Биллом виделись больше, чем просто часто. Нет-нет, мы не проводили друг с другом 24 часа в сутки. Несмотря на все слухи, мы никогда не были любовниками. Аллен Гинзберг писал, что он бы очень хотел переспать с друзьями, мне же этого не хотелось. Нет, это не было делом принципа. Наверное, я просто не возбуждал друзей.

Итак, мы с Уильямом проводили вместе тягучие сонные часы, экспериментируя со своей психикой. Часто это было действительно страшно и, вероятно, опасно, но в то же время это было и очень весело. Когда у Уильяма начиналась истерика, было действительно жутко. Это были проделки психики под воздействием психоделиков. Куда мы катились? Мы проповедовали то самое „полное расстройство чувств“, о чем веком раньше говорили в парижских кругах такие любители гашиша, как Бодлер и компания, а затем и юный Рембо. Берроуз сидел в моей комнате и тихо закипал, окутанный облаком дыма, и видел себя в роли великих наркоманов прошлого, то де Куинси, то Кольриджем и Ко, то Старым Мореходом из сказки про Синдбада. Или же он просто сидел, уставившись на мои картины, стараясь проникнуть и раствориться в них…

Если я спрашивал его, к примеру, „Что есть время?“, у него на лице появлялось очень странное выражение, будто бы он пытается проглотить адамово яблоко. Кадык некоторое время ходил вверх-вниз, словно он жевал что-то, будто у него там была вставлена машинка, которая сейчас заработает… словно он передал этот вопрос компьютеру и теперь получал убедительный ответ: „Время — это то, что кончается“. Он был похож на оракула, который жил в твоем доме и к которому ты каждую минуту мог обратиться. Похожим образом много забавных и полезных вещей были или открыты или же, вернее, открыты заново…»

В октябре 1958 г. Уильям купил стальной шар для засыпания в магазине «La Table dʼEmeraude», где торговали всякими магическими штучками, и украсил им свою комнату. Брайон взглянул на него и что-то увидел на его гладкой блестящей поверхности. «Билл заглянул мне через плечо и сказал: „О-о! Да это твой ресторан в Танжере, но кто и откуда эти люди, снующие взад-вперед?“ Музыканты были на своих обычных местах, люди спускались вниз по ступеням, неся покойника как на мусульманских похоронах, и через двери выходили на улицу. Мы поняли, что видим одновременно одно и то же. Так что это не было игрой воображения». Билл писал Аллену: «Я знаю, что нахожусь в очень опасном месте и прямо перед глазами черта, из-за которой нельзя будет вернуться». И Билл, и Брайон много читали о работе с магическим шаром. Они учились обращаться с полированной поверхностью шара, и результаты были настолько интересными, что они постепенно перешли к зеркалам.

Гадание с зеркалом — магическая техника, использовавшаяся с давних времен, когда хотели узнать будущее; надо было сосредоточенно смотреть на гладкую поверхность до тех пор, пока там не возникал образ. Она стала популярна благодаря широко известному образу цыганки-гадалки, смотрящей в магический шар. Слово descry значит «рассмотреть» или «обнаружить». В Средние века к ней прибегали, чтобы предсказать будущее или найти потерянные предметы и людей. Как правило, это сопровождалось целым ритуалом: чтобы никто им случайно не помешал, ведьмы обычно гадали под защитой магического круга и, как правило, по ночам; магический круг мог быть либо нарисован мелом, либо воображаемым; при возможности ставилась стража. Комната была тускло освещена, лучше всего — лунным светом, свеча ставилась за зеркалом, чтобы она не отбрасывала теней, иногда свечи ставились с двух сторон зеркала и чуть отодвигались назад, чтобы опять же не отбрасывать теней. У новичка гадание занимало минут двадцать, а когда вы становились все опытнее и видели все больше, то и более долгое время, причем вес самого зеркала или шара, как и удобство кресла, в котором сидела ворожея, тоже были важны.

Сделав несколько глубоких вздохов, гадающий пристально смотрит в зеркало. Надо всматриваться в поверхность до тех пор, пока на глаза не навернутся слезы, если все делать верно, то по правилам гадания на магическом зеркале полагается, чтобы ваши глаза не четко фокусировали объекты, но при этом вы бы все равно могли и хотели видеть все. Гадающий спокойно смотрит в зеркало или на поверхность шара, теперь ему нельзя моргать. На этой стадии допускается, чтобы глаза были полуприкрыты. Спустя какое-то время вы видите, что поверхность зеркала изменилась и словно бы побледнела, появляется черная мгла. Некоторые люди чувствуют тяжесть во лбу, но это не страшно. Гадающий должен оставаться расслабленным. Потом появляется маленький огонек, и из этой точки света начинают образовываться облака, увеличиваясь, они заполняют собой зеркало. Иногда и сквозь облака человек видит маленький огонек. Считается, что теперь у человека открылось внутреннее зрение, и он начинает свое путешествие в зазеркалье. Тут облака рассеиваются, и появляется вполне четкая картина. Очень часто видения символичны, и, чтобы истолковать их, гадающий должен быть специально этому обучен. Вспоминает Брайон: «Тогда мы часами глядели в зеркало. Мы ощущали, что можем отдать этим опытам все время мира и иногда видели очень странные вещи, как „они“ нам и обещали».