Клеопатра - Карин Эссекс Страница 5

Теа уперлась кулачками в бедра и поглядела на девочку сверху вниз.

— Сегодня моя свадьба. У меня нет времени играть в твои игры.

Она позвала двух служанок.

— Помогите ей надеть платье, не захочет — заставьте.

Женщины обеспокоенно переглянулись.

Швея приподняла наряд над головой Клеопатры.

— Надевай, — донеслось из-за платья.

— Ну же, Клеопатра, — сказала Теа. — Делай, как тебе говорят.

Маленькая царевна зачарованно смотрела на опускающееся платье, словно оно было чудовищем из кошмарного сна и готовилось проглотить девочку целиком. Она подняла руки, но, когда платье скользнуло по телу, Клеопатре показалось, что ее кожу опалило огнем. Решив, что сейчас все вспыхнет, девочка сорвала платье и отбросила его. Затем пнула старшую швею в колено, топнула по босой ноге одной из рабынь, плюнула на Теа и опрометью бросилась из комнаты.

— За ней! — завизжала Теа.

Рабыни кинулись следом за Клеопатрой. За ними поспешили Теа, Береника и швея. Теа на бегу крикнула слугам, чтобы ловили маленькую царевну. Береника, ругаясь, едва переставляла ноги — ей мешало тяжелое и узкое платье.

Девочка неслась по коридору, словно маленькая лисичка, убегающая от своры собак. Она слетела вниз по лестнице. Преследователи отстали — столпились у перил, толкая друг друга. Клеопатра добежала до закрытых на замок покоев царицы Трифены и колотила кулачками в дверь, пока не заболели руки. Высокий раб подхватил ее на руки и нежно прижимал к себе, пока малышка не перестала вырываться. Девочка вцепилась в густую поросль на его груди, словно в одеяло, и затихла.

По приказу Теа, Клеопатру напоили крепким настоем корня валерианы. Питье пахло омерзительно. Маленькая царевна стояла, чуть пошатываясь, пока ее обряжали в ненавистное платье. Береника наблюдала за этим с победной улыбкой на лице. Клеопатра заметила эту ухмылку, но промолчала. Она уснула еще до того, как швея зашнуровала платье. Потом, во время брачной церемонии, девочке так и не удалось исполнить задуманные загодя каверзы. Она спала в мягких объятиях толстой рабыни, которая сидела на полу в дальнем конце зала. Когда на следующий день Клеопатра проснулась, ее сестра уже была царицей.

— Клеопатра, почему ты явилась в тронный зал непричесанной? — нахмурилась Теа. — Хвала богам, наш гость еще не вошел. Что бы он подумал о царской дочери, которая разгуливает с такой лохматой гривой на голове? Он решил бы, что ты — настоящая дикарка и неряха.

— Он решил бы, госпожа, что у этой дочери есть занятия поважнее, чем возня с гребешками.

Клеопатру распирало от радости, так что язвительный ответ слетел с кончика ее языка прежде, чем она успела спохватиться и сдержать себя.

— Корону хотя бы поправь! — прошипела Теа.

Клеопатре уже исполнилось девять. Она презирала Теа. Девочке постоянно хотелось сорвать с головы царицы золотую диадему — корону их матери. Она с радостью вцепилась бы ногтями в это прекрасное лицо, которое Авлет так любил ласкать своими пухлыми пальцами. Клеопатра не могла находиться рядом с Теа долго, поскольку от нее разило маслом лотоса. Младшую царевну тошнило от крепких духов сестры, о чем она собиралась заявить при первом же подходящем случае. Но не сейчас, ведь рядом стояла ее новая наставница, Хармиона. Эта молодая гречанка была приставлена к Клеопатре — все надеялись, что она укротит буйный нрав царевны. Хармиона была молода, ее строгое лицо и вся фигура казались выточенными из камня. Она редко одергивала воспитанницу, ей удавалось гасить вспышки неповиновения одним холодным взглядом. Это вовсе не пугало Клеопатру, напротив, девочка готова была из кожи вон вылезти, чтобы заслужить одобрительную улыбку наставницы. Иногда, в порыве тайного обожания и гордыни, царевна пыталась держаться как Хармиона. Увы, безуспешно.

Царская семья восседала на возвышении в главном тронном зале, в самом сердце дворца. Этот зал выстроил сам Авлет и посвятил его богу Дионису. Над спинками сидений всех членов властительной семьи нависали двухголовые кобры — знак фараонов. У подножия престолов искрилась мозаика, которая изображала сцены земной жизни божества. Вверху, словно обнимая правителей Египта, распростер гигантские крылья бронзовый орел — символ основателя династии, Птолемея I Спасителя. Все, кто бывал при дворе, не могли не заметить, что носы царя и его младшей дочери напоминают орлиный клюв.

На одном из уроков истории отец объяснил Клеопатре, что означает этот орел. Обычно девочка занималась со своим учителем, но она всегда любила слушать истории о властителях Египта из уст самого царя. Он усаживал дочь к себе на колени и, потягивая вино, разворачивал перед ее восхищенным взором страницы сказания о Птолемеях. Такой чести удостаивалась только Клеопатра. Но девочке и без того многое позволялось — например, без спроса врываться в тронный зал и на глазах обескураженных придворных забираться к царю на колени.

Авлет строгим и серьезным голосом объяснял малышке, что она должна знать о своей семье все. Дочь царя обязана помнить, кто она такая и откуда произошел их род, чтобы никто не посмел сомневаться в их праве повелевать этими землями.

— Отцом Птолемея Первого был Лаг, поэтому именно Лаг считается родоначальником нашей семьи, — объяснял он. — Если тебе скажут, что ты из Дома Лагидов, не нужно возражать, что ты — из Дома Птолемеев.

Царь внимательно посмотрел на девочку сверху вниз.

— Я знаю, как ты любишь спорить, поэтому и предупреждаю. Спорь, но не выставляй себя невеждой.

Лаг, по словам Авлета, прослышал, что его жена, по слухам, сошлась со своим двоюродным братом Филиппом, царем Македонии. Решив, что Птолемей на самом деле сын Филиппа, Лаг приказал отнести ребенка на вершину горы в Македонии и бросить там. Но огромный орел спас мальчика и вернул в объятия матери.

— Мы стали правителями этой страны благодаря орлу, — заключил царь, после чего спросил у девочки, может ли она объяснить почему.

— Конечно, папа, — с готовностью откликнулась Клеопатра, которая обожала радовать отца своими познаниями. — Филипп Македонский был отцом Александра Великого. Птолемей стал другом Александра, его советником и полководцем. Может, они и вправду были сводными братьями и знали об этом!

Девочка обожала секреты и тайны.

— Александр покорил Египет и стал первым фараоном-эллином. Народ его любил, потому что он освободил страну от персов, которые плохо обращались с египтянами. А когда верховный жрец оракула Сивы напророчил, что Александр — сын самого Ра, народ провозгласил его фараоном и богом.

— И Александр правил Египтом до самой старости, вырастил много детей и умер во сне, в возрасте восьмидесяти лет, — закончил Авлет, поддразнивая дочку.

— Вовсе нет, ты меня хочешь запутать! Будто я маленькая и ничего не знаю. Александр отправился завоевывать весь мир и оставил Птолемея править Египтом. Но великий царь умер в Вавилоне от лихорадки, когда ему исполнилось тридцать три года. Поэтому Птолемей поехал в Мемфис и стал фараоном, ведь Египет не мог остаться без фараона.