Сен-Жермен. Человек, не желавший умирать. Том 2. Власть незримого - Жеральд Мессадье Страница 5

— Просим прощения, господа, тут юродивая случайно оказалась. Кликуша! — вскричал какой-то торговец мехом, сопровождая свои слова коротким смешком, чтобы умерить гнев господ, непонятно как оказавшихся в этих местах. И чтобы спастись от хлыста, который в случае чего без разбора обрушился бы на головы купцов.

— Поехали отсюда, — сказал Орлов.

Всадники промчались рысью по набережным Москвы-реки, потом оказались на диких берегах ее притока Неглинной. За час они не обменялись ни единым словом. Орлов, натянув поводья, попридержал коня и обратился к своему спутнику:

— Когда императрица умрет…

Григорий осекся. Его остановил взгляд Себастьяна.

— …дни великого князя будут сочтены, — закончил Сен-Жермен.

Орлов покачал головой.

— Этот… этот человек готов всю Россию отдать своему идолу! — отчаянно вскричал он. — Он ненавидит Россию!

— Какому идолу?

— Фридриху. Он просто влюблен в него. Уж не знаю, какая у них гнусная связь… Надо будет… Его надо будет уничтожить, стереть с лица земли.

Орлов тяжело дышал.

— Вы будете с нами? — спросил он.

— Друг мой, — ответил Себастьян, — а с этой ночи и брат. — Он немного помолчал. — Мировой закон гласит, что небесные тела, которые не повинуются всеобщей гармонии, оказываются уничтожены. Только безумцы этому противятся.

Когда они вернулись в особняк Орловых, навстречу им вышел Алексей. Он посмотрел на брата и его спутника, пытаясь угадать по их лицам, поладили они или нет. Определив без труда, что все-таки поладили, Алексей, улыбаясь, подошел ближе.

— Но в чем же заключается обаяние Фридриха? — спросил Себастьян у Григория. — Чем он так привлек великого князя?

Григорий Орлов пожал плечами.

— Простите, но мне это совершенно не интересно. Пусть Фридрих отправляется к черту!

— Ну что же, тогда сам попытаюсь понять, — улыбнулся Себастьян.

Алексей не мог скрыть удивления.

— Вы отправитесь к Фридриху?

— Врага нужно знать в лицо, — ответил Себастьян.

Себастьян решил в понедельник отправиться в Берлин. Он намеревался уехать из России, не ставя в известность баронессу Вестерхоф. Неужели она каким-то образом прознала? Накануне вечером после службы в соборе, когда пробил полдень, она появилась в особняке Орловых. Шуба из рыжей лисицы была наброшена на платье темно-синего атласа, отделанное кружевами. Декольте украшал большой рубин, когда-то преподнесенный Себастьяном.

Гордая и обольстительная, с загадочной улыбкой. Граф без труда догадался, что сейчас последует просьба. Он принял баронессу в бело-голубой с позолотой гостиной особняка Орловых.

— Вы не пробыли и пяти дней, а меня известили, что уже уезжаете, — проговорила она. — Как вы могли так поступить, не простившись со мной?

Судя по всему, ее предупредил Григорий Орлов: эти двое, несомненно, были тесно связаны.

— Мадам, я уезжаю не насовсем, я собирался вернуться, и к тому же вы до сих пор не соизволили дать мне понять, что мое отсутствие причинит вам огорчение.

— Да вы задира! Послушайте-ка, императрице стало известно, что вы присутствовали на вчерашнем ужине, она желает вас видеть.

Себастьян помедлил мгновение.

— Я глубоко польщен. Когда?

— Сегодня в пять. Мы с принцессой Анхальт-Цербстской зайдем за вами в половине четвертого. Коридоры во дворце длинные.

— Прекрасно. От Засыпкина что-нибудь есть?

— Ему известно об аудиенции, и он очень рад. Не изволите ли угостить меня хересом?

Себастьян позвонил в колокольчик. Появился слуга, выслушал приказание и вскоре вернулся с графином и двумя хрустальными бокалами. Себастьян сам налил вина баронессе.

— Каково его отношение ко всему этому? — поинтересовался граф.

Она пригубила херес и ответила не сразу. Сделала вид, что не понимает.

— К чему «этому»?

— Баронесса, — ответил Себастьян сухо, уже теряя терпение. — Довольно притворяться! Великая княгиня и ее супруг подходят друг другу, как роза павиану. Трое молодых аристократов врываются ночью в дом моего друга графа Орлова, чтобы отправить его на тот свет. Разумеется, у Засыпкина имеется мнение на этот счет. И у вас тоже. Извольте не принимать меня за дурака!

Эту вспышку баронесса восприняла как оскорбление.

— Слава богу, Засыпкин не так горяч, как вы, — холодно заметила она. — Я полагала, что вы умеете держать себя в руках.

Баронесса поставила пустой бокал. По крайней мере, хоть улыбаться она перестала. Тем лучше, поскольку такое ее поведение претило Себастьяну.

— Положение весьма опасно. Императрица решительно настроена на то, чтобы династия Романовых продолжала править. В качестве наследника трона она наметила великого князя Петра, и ничто не заставит ее отступиться. Засыпкин не сумасшедший, чтобы противиться ее воле. Во всяком случае, кроме своего Министерства иностранных дел, он больше ничем не занимается.

— Именно по этой причине он до сих пор не дал о себе знать?

— Именно так. Вы здесь по своим собственным делам. И за свой счет.

— Вы меня не предупреждали, — холодно заметил Себастьян.

— Я полагала, вы сами догадаетесь.

— Так выходит, вы заманили меня в Россию по личному делу, — сказал он, осознав, насколько был наивен и самонадеян.

Баронесса усмехнулась.

— Если допустить, что судьба России является личным делом, то да.

— Значит, вы подготавливаете восшествие на престол великой княгини, я правильно понял? — спросил Себастьян.

— Во всяком случае, некоторые из нас подумывают об этом. Иначе Россия будет отдана Пруссии.

Помолчав немного, баронесса продолжила:

— Могу я поинтересоваться, куда вы намерены направиться?

— В Берлин.

Она не могла скрыть своего изумления:

— В Берлин? Но зачем?

— Чтобы познакомиться с нашим врагом, королем Фридрихом. Вы боретесь с призраком, которого никто из вас никогда не видел. В данный момент мое присутствие здесь не имеет смысла. Зачем мне эти обеды в компании великого князя, который уже видит себя на троне? Зачем мне эти пустые разговоры?

— Когда вы вернетесь? — спросила баронесса.

— Я скажу вам об этом сегодня в шесть вечера.

— Почему именно в шесть? — удивилась она.

— К тому времени я уже увижусь с императрицей и буду знать, сколько ей осталось жить.

— Даже врач не сможет предсказать дату собственной смерти, — озадаченно ответила баронесса.