Дети лагерей смерти. Рожденные выжить - Венди Хоулден Страница 5

«10 марта 1941 года

Мой милый Тибко, я так рада получать твои письма, особенно длинные… Тороплюсь сообщить тебе отличные новости – начиная с четверга у меня будет свободное время, и мы сможем видеться четыре дня подряд. Какая роскошь в это время ограниченных возможностей… Ты спрашивал, что я думаю о твоих письмах. Они прекрасны. Я в восторге от тебя. Несмотря на твою серьезность и пессимизм, такой хмурый взгляд на происходящее, ты так нежно пишешь… Я постоянно о тебе думаю, я знаю, что ты находишь утешение в книгах. Я даже несколько завидую тому, что их так много в твоей жизни, а меня так мало – но ведь это ненадолго. Передавай привет своим книгам, ведь именно они составляют тебе отличную компанию в мое отсутствие. Посылаю тебе миллион поцелуев,

Твоя Пира».

В письме от 12 марта Тибор отвечает:

«Золотая моя Пиречка, как же я счастлив читать твои письма. Какая радость! В эти безотрадные будни твои милые слова, как лучи солнца, пронзают темные тучи. Я хотел бы выразить свою радость и благодарность… Но боюсь, что не смогу! Я думаю о том, что уже завтра в 4.30 мы увидимся, думаю об этой приятной возможности провести вместе время, но сталкиваюсь с осознанием произвола судьбы. Ведь на наш пятимесячный юбилей мы не сможем быть рядом. Я не стану сейчас тратить все слова, оставлю на завтра, когда наконец-то увижу тебя… Не могу дождаться мгновения, когда заключу тебя в объятья… До завтра, моя дорогая… а до этого мгновения пусть мчатся к тебе мои поцелуи,

Твой Тибор»

Пара оформила свои отношения 21 июня 1941 года в Братиславской синагоге. Невеста, 25 лет, была одета в прекрасное вышитое белое платье, белые туфельки, маленькую шляпку и жемчуга. В руках она несла букет белых лилий, что означало ее согласие с ктубой (еврейским брачным контрактом). Жених, 27 лет, был одет в модный черный костюм с брюками-багги. Родители Приски, Эмануэль и Паула, считали жениха «идеальным» и с удовольствием дали свое согласие – для них самих было важно устроить праздник в это темное время. Родители Тибора на свадьбе не присутствовали. Его отец покончил с собой в этом году, оставив мать в одиночестве. Тибор поехал ее навестить и поддержать, но вскоре вынужден был возвратиться в Братиславу, потому что рисковал быть арестованным за нахождение вдалеке от места прописки. Приска и ее родители стали его новой семьей. Союз был счастливым, молодожены идеально друг другу подходили. «Мы ни разу не ругались», – говорила Приска, которая всегда считала своего мужа восхитительным человеком. Ей нравилось, что он говорил на «правильном» словацком, чем немногие могли похвастаться; иногда они в разговоре переходили на немецкий или венгерский. «Он всегда был добр ко мне и искренне восхищался моими способностями к языкам. К Тиборко остались самые теплые чувства. Такого замечательного мужа сложно было даже представить».

Но эхо войны омрачило хрупкое счастье. В день их свадьбы Гитлер напал на Россию согласно своему плану «Барбаросса» по захвату российских территорий. Молодожены все еще надеялись на лучшее и даже представить не могли, что ждет их впереди. Они переезжают в дом 7 на улице Рыбарска брана (Rybárska Brána), позже переименованной в Fischertorgasse, в самом центре города, сразу за главной Площадью (Hlavné Námestie). Они жили счастливо, несмотря на окружающие обстоятельства. Почти сразу Приска забеременела, чему они несказанно радовались. У Тибора был стабильный доход. Он сумел сохранить работу благодаря расположению начальства даже в 1941 году, когда всем евреям в Словакии предъявили новый список правил и ограничений (Židovský Kódex), в котором было не менее 300 нововведений. Среди них было и обязательство носить повязку со звездой Давида, хотя казалось, что эта традиция ушла в прошлое более 100 лет назад. Все документы евреев должны были штамповаться большой буквой J (от нем. Jude – еврей). Повязки, нарукавники и эмблемы они покупали в рулонах, которые производились на фабриках, где эти же самые евреи некогда зарабатывали на жизнь. Эмблема пришивалась и спереди, и сзади на всю верхнюю одежду, но чаще всего ее носили слева на груди. Гонения на евреев усугубились в связи с тем, что теперь они еще сильнее выделялись из толпы. В опасности были не только их предприятия, они сами каждый раз подвергались насилию, выходя за порог собственного дома. Многие друзья Приски и Тибора отдавали огромные суммы денег за поддельные документы, хотя все же оставалась вероятность быть пойманными.

Начальник Тибора помог ему избежать некоторых ограничений, в том числе ношения звезды, но у Приски такого покровителя не было. Каждый раз, когда они вместе шли в места, где евреям было запрещено появляться, Приска прикрывалась сумкой или отгибала лацкан пальто так, чтобы спрятать звезду. В скором времени поступило распоряжение всем евреям покинуть центр Братиславы и перебраться на бедные окраины. Приска нашла себе работу учительницы в начальной школе города Пезинок в 20 километрах от Братиславы. Тибор каждый день в 6 утра уезжал в столицу. «Он любил свою работу, мы ждали ребенка». Родителям Приски, деду и сестре Боежке удалось остаться в своей квартире на берегу Дуная, где Боежка продолжала шить на продажу. Сплоченная семья продолжала верить и надеяться.

Приска преподавала вплоть до запрета всем неарийцам учить арийских детей. Тепло попрощавшись со своими учениками, она успокоила их, рассказав, что англичанин из местной языковой школы пригласил ее преподавать у них, да и зарплата там выше. «Мне было из чего выбирать. У меня все еще оставались частные ученики, которые продолжали ездить ко мне, будто ничего не случилось. Я не страдала. Мне платили, и я жила дальше». Желая помочь семьям, которым не так повезло, она бесплатно давала уроки немецкого, французского и английского языков.

У нее случился выкидыш.

Они тихо горевали в то время, как вокруг нацисты еще сильнее ужесточали ограничения. Евреев обязали описать собственное имущество: серебро, предметы искусства, украшения, мебель, а потом и самостоятельно привезти все нажитое в местные банки. Затем последовала конфискация теплой одежды. Животных тоже нельзя было содержать: кошек, собак, рыбок и птичек следовало сдать в общее хранилище.

Словакия под началом отца Тисо стала первым союзником стран «оси», помогая СС выселять евреев в гетто, забирая в концлагеря и принуждая работать на Германию. Чтобы поддерживать население Словакии, государство обязалось выплачивать по 500 марок за каждого депортированного еврея. В свою очередь нацистское правительство заверило Тисо, что «паразиты» никогда не вернутся и не посягнут на собственность, которую у них изъяли. В этой репрессивной атмосфере десятки тысяч людей были арестованы словацкими солдатами и дружинниками и отправлены в трудовые колонии на территории Словакии – Середь, Выхне, Новаки.

Несколько тысяч узников работали в лагерях, обеспечивая немецкую армию, но еще приблизительно 58 000 евреев отправились в рабочие колонии на востоке. Нацисты звали эту депортацию «Осттранспорт». Предполагалось, что там заключенные будут работать в непосредственной близости к оккупированным польским территориям, на которых находились стратегические оружейные заводы, за что евреям будут давать еду и кров. Многим обещали, что они будут собирать урожай и возводить новое еврейское государство.