«Французы полезные и вредные». Надзор за иностранцами в России при Николае I - Вера Мильчина Страница 5

Вот один из многочисленных примеров: 19 июля 1854 года от временного начальника Юрбургского таможенного округа [1] поступило в департамент внешней торговли донесение о том, что на одной из «рогаток» (застав) был задержан человек, назвавшийся французским подданным Иваном Сабатье (Jean Sabatier), и дежурный досмотрщик представил его в Таурогскую таможню. Задержанный, у которого имелся паспорт, выданный марсельским мэром, но не завизированный в русском консульстве, показал на допросе, что он был уволен из французской военной службы, за принадлежность к обществу республиканцев приговорен к ссылке в Кайенну (Французская Гвиана) и, чтобы избегнуть этой участи, решился поступить в русскую военную службу. Таможенники «передали означенного Сабатье с найденными при нем бумагами в местную полицию, для поступления с ним по законам», а уже из полиции его затребовали в III Отделение: граф Орлов попросил генерал-губернатора гродненского, минского и ковенского «сделать распоряжение, чтобы помянутый Сабатье, со всеми его бумагами и вещами, был немедленно доставлен, под строжайшим присмотром, в III Отделение собственной Его Императорского Величества Канцелярии».

На границе работали таможенники, однако при необходимости они трудились не одни.

Дело в том, что III Отделение было далеко не единственным органом наблюдения за порядком. Оно осуществляло центральное руководство; сотрудники III Отделения занимались кабинетной работой в Петербурге, но при этом его главный начальник командовал также и вооруженной силой – созданным в 1827 году Корпусом жандармов, предшественником которого была учрежденная в 1815 году особая военная полиция – жандармские части, которые обеспечивали полицейский порядок в армии, а затем стали выполнять ту же функцию в городах. Первоначально все жандармские команды (в губернских городах) и жандармские дивизионы (в Петербурге и Москве) входили в учрежденный в 1816 году Отдельный корпус внутренней стражи, а в 1827 году их подчинили главноначальствующему III Отделением Бенкендорфу, который по совместительству стал еще и шефом жандармов (это, впрочем, самое общее описание ситуации; в реальности система была намного сложнее: вначале жандармские команды подчинялись шефу жандармов не полностью, поскольку в хозяйственном отношении по-прежнему составляли часть внутренней стражи). Страну поделили на пять жандармских округов, с жандармским генералом во главе каждого. Округа в свою очередь делились на несколько отделений (включавших в себя от одной до трех губерний), возглавляемых жандармскими штаб-офицерами. В 1830-е годы система усовершенствовалась: по одному штаб-офицеру было направлено в каждую губернию; расширилась и сфера действия жандармов: жандармские округа были созданы в Сибири, Закавказье и Царстве Польском. В общей сложности на первых порах штат жандармского корпуса составил четыре с лишним тысячи человек. В задачи жандармских команд на местах входило прежде всего наблюдение за порядком на ярмарках и «торжищах», балах и маскарадах, «усмирение буйства», поимка воров и преследование разбойников и т. д., причем, хотя жандармские команды в губерниях подчинялись жандармским штаб-офицерам, местные власти, в частности губернаторы и градоначальники, имели право при необходимости использовать их по своему усмотрению (но затем непременно рапортовать об этом шефу жандармов).

Впрочем, среди жандармов имелось своеобразное разделение труда: если низшие чины жандармерии в своих повседневных обязанностях нередко совпадали с низшей (земской) полицией, подчинявшейся Министерству внутренних дел, то главной обязанностью жандармских штаб-офицеров было наблюдение за губернским обществом: губернатором и местными властями, армейскими офицерами, иностранными путешественниками и пр. – и информирование вышестоящего начальства обо всех происшествиях и злоупотреблениях. Через посредство шефа жандармов информация поступала напрямую к императору. Жандармов иногда называют исполнительным органом при III Отделении, между тем по настоянию Бенкендорфа штаб-офицеры были лишены исполнительной власти, не имели права ни приказывать местному начальству, ни чинить ему препоны, а могли лишь доносить о его ошибках в Петербург, а далее шеф жандармов докладывал о происшествиях императору и/или тому министру, которого это непосредственно касалось. Как однажды афористически заметил Бенкендорф, жандармам следовало уподобиться посланникам в иноземных державах: «по возможности все видеть, все знать и ни во что не вмешиваться». Между прочим, не всем заинтересованным лицам это нравилось. 7 февраля 1852 года Л. В. Дубельт, управляющий III Отделением, записал в дневнике с явной завистью: «Во Франции сделано новое положение для жандармов. Оно совершенно сходно с нашим, исключая того, что французским жандармам дана и власть исполнительная – они могут сами собою арестовывать каждого».

Вообще статус жандармов был определен очень неясно. С одной стороны, при создании корпуса всячески подчеркивалось, что жандармы должны действовать не таясь и открыто завоевывать доверие населения; поэтому для них была узаконена заметная форма – сюртуки и шинели светло-синего цвета (те самые «мундиры голубые», которые с ненавистью упомянул Лермонтов в стихотворении, где он прощается с «немытой Россией»). Таким образом, самим своим внешним видом жандармы открыто объявляли о том, к какому ведомству принадлежат. Между прочим, так же поступали и сотрудники французской жандармерии, которую, по-видимому, брал за образец Бенкендорф, когда обдумывал свой проект жандармского корпуса. Французские жандармы исходили из того, что, в отличие от полицейских соглядатаев, обязаны действовать гласно и открыто; какие бы то ни было переодевания с разведывательными целями были им запрещены официально. С другой стороны, отнюдь не безосновательны были подозрения в том, что российские жандармы действуют также и как сотрудники тайной политической полиции. Именно жандармские генералы и штаб-офицеры призваны были сообщать в Петербург оперативную информацию и отвечать на запросы III Отделения касательно подозрительных особ. В «Обзоре деятельности III Отделения за 25 лет» эта двойственность описана очень внятно:

Служба жандармов требует способностей, ей одной свойственных; кроме ума, ревности и знания гражданского делопроизводства дóлжно проникать в сердца людей, владеть искусством жить со всеми в согласии, уметь в тех или других случаях уклоняться от разных столкновений. Жандармы должны за всем смотреть и не быть явными полицейскими чиновниками; обо всем доносить и не заслужить названия шпионов и доносчиков; преследовать всякое преступление и не входить ни с кем ни в малейшую вражду; не укрывать злоупотреблений даже начальствующих лиц и в то же время оставаться в полном подчинении им: все это беспрерывно поставляет их в затруднительное положение, в борьбу с разными лицами и со своим долгом. Более можно найти способных людей для войны или для кабинетных занятий, нежели для службы жандармской.

Специфика жандармских штаб-офицеров заключалась еще и в том, что действия их определялись лишь краткой инструкцией самого общего порядка, которую Бенкендорф (возможно, при участии управляющего III Отделением фон Фока) составил еще в 1826 году, то есть более чем за полгода до указа об учреждении корпуса жандармов. Суть ее сводилась к тому, что жандармы должны бороться «против всякого зла». В феврале 1827 года к этой инструкции было выпущено дополнение, чуть более конкретное, но тоже упиравшее в основном на самостоятельность жандармских офицеров и «негласность» их действий – впрочем, вполне легальных. Если низшие жандармские чины получили более точное описание своих обязанностей и своего статуса в июле 1836 года, когда было издано «Высочайше утвержденное положение о Корпусе жандармов», то о высших чинах в этом положении сообщалось, что «обязанности губернских жандармских штаб-офицеров определяются особыми инструкциями шефа жандармов», подробные же «Правила о порядке действий» они получили лишь в 1871 году. Это положение дел отразилось в известной легенде о том, как сразу после создания III Отделения Николай I якобы протянул Бенкендорфу платок, чтобы «утирать слезы несчастных», и сказал, что это и есть его инструкция.