Циолковский - Валерий Демин Страница 5

«В чем выражается свобода воли? Это, видите ли, способность разумного существа выбирать заранее образ действий, согласовывать свои мысли о будущем с фактическим будущим. Значит, что человек сказал, — то и сделал, что предсказал, предугадал, вычислил, — то и вышло. (…)

С нашей точки зрения мир автоматичен. Поэтому точно предвидеть его проявления может только тот, кто сделал и завел эту машину. Но он же, этот знаменитый механик, может заранее согласовать мысли персонажей этой машины с её будущими ходами. Если и предсказывает что-нибудь человек, вычисляет ход будущих космических явлений, то не должен при этом забывать, что он исполняет только волю механика (как в кино) и что предвидения его не могут иметь абсолютной точности, что, в сущности, он только кукла, автомат, герой кино.

Лишь один этот механик (или первопричина Вселенной) может изменить ход машины, поправить, попортить, уничтожить, вновь создать её в том или совершенно ином виде. По крайней мере, теоретически это можно допустить. Бывает ли это на деле, никто не знает. Но, если бы это случилось, то нисколько не было бы изумительнее бытия мира. Он такое же чудо, также непостижимо его существование, как его исчезновение или преобразование.

В кинематографе или другом автомате мы можем видеть точное согласование мыслей героя с его поступками. Но значит ли это, что существует свобода воли? Однако существует условная приблизительная свободная воля, и разумное существо должно в нее верить. Каждый должен верить, что силою воли он может добиться многого. В противном случае — бессилие и восточный фанатизм: человек стреляет в себя, принимает яд, распускает нюни, унывает, бездельничает под напев фанатика: чему быть, тому не миновать. Так устроен мир, такое в нем согласование, что не сомневающийся в достижении — достигнет, а сомневающийся и бездеятельный — погибает».

В реальной жизни это субъективное чувство свободы усиливается общением с окружающим миром, живой и неживой природой. Недаром ведь и название первой законченной работы, написанной Циолковским в двадцатипятилетнем возрасте (ещё до публикации трудов по ракетной технике), содержит понятие «свободы», соединенное с общенаучной категорией — «Свободное пространство»! Манящее безоблачное небо — ясное днем и звездное ночью — объективно создает абсолютное чувство свободы. Открытый взору безграничный Космос превращается в абсолютный символ абсолютной свободы.

Именно в этом кроются истоки русского космизма — народного, философского, религиозного, научно-технического. Необъятные просторы русской земли, распахнутость звездного неба, постоянная устремленность к открытию новых земель и вообще всего нового сделали русского человека особенно восприимчивым и предрасположенным к миру космических явлений. Именно данные обстоятельства позволили русскому космисту и идейному вдохновителю Циолковского Николаю Федорову говорить о том, что ширь русской земли порождает ширь русской души, а российский простор служит естественным переходом к простору космического пространства, этого нового поприща для великого подвига русского народа.

Циолковский от рождения был с небом и Космосом на «ты», потому-то всегда и чувствовал себя абсолютно свободным человеком. Он привык мысленно отождествлять себя со Вселенной. Недаром Александр Чижевский ещё в юности посвятил своему великому учителю проникновенное космистское стихотворение, где монолог ведётся как бы от лица Циолковского:

Привет тебе, небо, Привет вам, звезды-малютки, От всего сердца И помышленья. Вечно вы мерцаете в черно-синем небе И маните мое одинокое сердце. Сколько раз, стоя под вашими лучами, Сняв шляпу и любуясь вами, Я говорил земными словами Вдохновенные речи. И мне порой казалось, что вы понимаете меня И отвечаете мне своими светло-голубыми лучами, Вы — огромные огненные светила. О, жалкое безумие! Разве огонь имеет душу? Нет, нет — не то… Но там, в глубоких ущельях бесконечности, Приютились планеты, Может быть, там Такой же жалкий и такой же одинокий странник, Обнажив голову, простирает руки К нам, к нашему солнечному миру, И говорит те же вдохновенные, Те же вечные слова Изумления, восторга и тайной надежды. О, мы понимаем друг друга! Привет тебе, далекий брат по Вселенной!

Стихи были написаны в той же самой Калуге и в том же самом 1919 году, когда из-под пера Циолковского вышли заметки, объединённые под необычном названием — «Фатум, судьба, рок». А во время одной из прощальных встреч в Калуге в 1935 году (после они виделись только в Москве) А. Л. Чижевский зафиксировал следующий монолог Циолковского:

«Ух ты, какая красота — Вселенная перед нами! Миллионы световых лет отделяют нас от них, но мы их видим и познаем. Чудо!.. И все-таки мы, люди, должны готовиться к полёту в эту звёздную Вселенную — готовиться не покладая рук. Мы должны завоевать его, этот мир, раскрытый перед нами и тем самым данный нам природой во владение. Настала новая эра — эра начала овладения Космосом на гигантских ракетах, которые полетят во все концы Вселенной в поисках новых земель и новых ресурсов энергии. Человечеству открыты пути усовершенствования своего бытия. А вы представьте себе, что если бы весь мир заключался только в Солнце и Земле. Абсолютно чёрное небо над атмосферой! И это было бы все! Какой ужас охватил бы человечество, когда Солнце стало бы остывать. Вся изумительная история человечества и закончилась бы на Земле… как труп. Но перед людьми — колоссальное богатство, невероятные возможности, только надо уметь ими воспользоваться. Богатство Вселенной с бесконечным количеством миров, звезд и планет, с неисчерпаемыми источниками энергии, которой человек должен будет овладеть, и во что бы то ни стало. В этом назначение человечества, смысл его существования. И оно пойдёт по этому пути, пойдёт. Я верю в мощь человеческого разума и не боюсь этих несоизмеримых пространств».

И так до самой смерти, точнее — конца пребывания на Земле, ибо, согласно евангельской концепции и его собственному учению о Живой Вселенной, смерти как таковой не существует, после физической кончины человека жизнь продолжается в иных, неземных, формах…

* * *

Считая себя полноправным и свободным гражданином Вселенной, Циолковский мечтал об идеальных и справедливых законах на Земле. Его мало удовлетворяла окружающая действительность. В существующем государственном строе — как в дореволюционном, так и в постреволюционном — он не находил никакого совершенства. А за полтора года до смерти — 24 марта 1934 года — написал поразительное по смелости эссе, озаглавленное «Какое правительство я считаю лучшим». Вот что там сказано:

«1. Оно не устраивает дорогих пиров, но и не истощает себя воздержанием.

2. Оно не украшает себя золотом, серебром и драгоценными каменьями, не имеет сотни дорогих и разнообразных костюмов, но одевается просто, тепло и гигиенично.

3. Оно не занимает дворцов, в которых поместилось бы в 100 раз больше народу, но и не лишает себя гигиенического простора и удобства.