Строгановы. История рода - Татьяна Меттерних Страница 5

18 мая 1562 года Аника получил указание собрать всю пшеницу в Сольвычегодской области и построить там зернохранилища. Анике очень пригодились его связи с другими странами для развития своих собственных торговых предприятий. Его торговые интересы простирались до самого Урала, откуда он путём меновой торговли получал «мягкий ценный товар», то есть меха. Когда Строганов узнал, что меха в больших количествах можно приобрести по ту сторону Уральского хребта, он снарядил экспедицию в составе десяти человек, чтобы они отправились за Урал, в Сибирь, и наладили там торговые связи с местными жителями. Кроме того, экспедиции было дано указание «с величайшей тщательностью» собирать сведения о населявших эти районы людях.

Не однажды путешественники бесследно исчезали на дальнем северо-востоке, однако посланники Строганова благополучно возвратились и к тому же с хорошими вестями. Аника узнал о том, какие огромные возможности открываются перед ним, а главное, что они в пределах его досягаемости. На следующий год несколько его родственников снова перешли через Урал. Новые посланники обнаружили там, кроме уже известных местных жителей, ещё остяков (сейчас – ханты), живших в бассейне реки Оби. Это был западносибирский народ, принадлежавший к угорской ветви уральской языковой группы, родственный венграм. «Дружелюбные и добродушные», они обменивали на дешёвые товары ценные меха чёрно-бурой лисы, горностая и соболя.

В своих уже упоминавшихся здесь записях о России «Северные и восточные татары» (1609 и 1668 гг.) голландец Исаак Масса и бургомистр Амстердама Николаус Витцен высказывали точку зрения, что Аника Строганов был одним из первых русских, открывших Сибирь и начавших торговлю с жившими там племенами кочевников.

В действительности ещё задолго до этого предприимчивые путешественники, поморы и другие торговцы уже занимались меновой торговлей с жителями Сибири, но держали это в тайне из страха перед налогами и соперничеством. Некоторые сибирские районы даже упоминались в титуле московских царей.

По мнению Витцена, Строгановы, в отличие от других, не пытались скрыть своих торговых связей.

Предположительно в 1557 году Аника в сопровождении своего сына Григория предпринял ещё одну полную опасностей поездку в Москву.

Со времён Луки Строгановы ещё больше упрочили свои отношения с Москвой. Они могли доставить ко двору всё, что там было необходимо. Предпринятая теперь поездка имела большое значение и далеко идущие последствия. Не без трепета предстали отец и сын перед царём, которому они привезли многочисленные подарки: мелкий речной жемчуг, зубы моржей, икру из устья Печоры, шкуры северных оленей, солёную и копчёную рыбу, воск и, конечно, меха. Семья Строгановых была всем известна, но земля, откуда они прибыли, казалась окутанной сказочным туманом. Её называли Мангазея, предполагали, что она заселена дикарями, самоедами или людоедами. Некоторые из этих живших в глуши племён были обязаны платить царю дань, но о них самих было мало что известно.

В своих длинных на меховой подкладке красных, каштановых или синих суконных шинелях путешественники прокладывали себе дорогу к подножию Кремля по просторной, суетливой, утопающей в садах Москве с её сорока сороками церквей. С изумлением они рассматривали постройки, которые, несмотря на всё своё поразительное разнообразие, тем не менее гармонично сливались в одно целое. Как великолепная игрушка, сиял перед их глазами Кремль. Они пересекли огромную Красную площадь (красная – означало «красивая»), где проводились ярмарки, гуляния и крестные ходы, и которая одновременно служила местом открытых казней; здесь же собирались кричащие толпы восставших, сюда вторгались осаждавшие Москву татары. Строгановы низко поклонились и перекрестились перед святой иконой, которая, как драгоценный камень в оправе, была закреплена над крепостными воротами. Затем они поднялись по широким ступеням, ведущим к царскому дворцу. По обеим сторонам лестницы стояли стрельцы в красных ливреях с вышитыми на спинах византийскими двуглавыми орлами. Путешественники сняли свои высокие меховые шапки и вошли в расписанный тронный зал с низкими сводами, «чтобы быть принятыми царём и его двором». Аника рассказал обо всём, что ему стало известно о необжитых землях и о племенах, которые ему удалось там обнаружить. Вся эта великолепная многоцветная картина освещалась мерцающим светом свечей, отблески света падали на облегающие парчовые кафтаны с высокими бархатными воротниками и широкими персидскими шарфами на бородатых, тучных придворных, которые толпились вокруг внушавшего им трепет царя, сидевшего на своём троне. Царь носил мягкие сапоги из красной сафьяновой кожи. Блестели украшенные драгоценными камнями пряжки его расшитого золотом кафтана на соболиной подкладке. Он наклонился, опираясь на свой посох, и направил взгляд своих бесцветных, как у хищной птицы, глаз из-под отороченной мехом и украшенной драгоценными камнями шапки на походившего на библейское явление Анику и его спутников.

Молодой царь, которого позднее не зря назвали «Грозным», ещё находился под благотворным влиянием своей слишком рано умершей жены Анастасии, которой удавалось сдерживать его внезапные порывы ярости. Он ещё не был подвержен наплывам того жуткого настроения, которые привели к разрушению Новгорода, к безжалостному истреблению его жителей и ко многим другим жестокостям, омрачившим период его царствования. Важный город-крепость Казань вырван из рук хана Ядигара. Это событие стало поворотным в череде нескончаемых боёв с татарскими захватчиками.

Мысль о возможности продвижения на татарские земли захватила царя во время рассказа Аники о дремучих лесах, пространных озёрах с их незаселёнными островами. Он говорил о невозделанных землях, протянувшихся на расстояние свыше ста вёрст по обеим сторонам рек Камы и Чусовой. Аника убедительно повествовал о будущем как об осуществимой мечте. Он воскликнул: «Государь!» (более часто употребляемое обращение, чем «ваше величество»). Отдай нам эту землю! Нам одним! Мы выкорчуем леса по берегам рек и вокруг озёр, возделаем земли, на которых ещё не было вспахано ни одной борозды; мы построим городища, вооружённые пушками, чтобы защитить их от вторжения ногайцев и других кочевников. Мы будем искать соль и месторождения других полезных ископаемых и собирать вокруг себя людей, умеющих читать, писать и способных произвести расчёты для того, чтобы уплачивать налоги. Такого ещё никогда не было. И всё это будет процветать в твою честь и во славу России, потому что эта земля переполнена сокровищами и необычайно подходит для создания поселений на Каме и в Большой Перми».

С предусмотрительной сдержанностью царь распорядился произвести проверку; о положении дел в районе Перми были опрошены местные жители. Некто Кадгон, житель Перми, находившийся в то время в Москве, подтвердил лично, что эти земли пусты и что всё, о чём рассказали Строгановы, соответствует действительности.

4 апреля 1558 года на имя сына Аники Григория была составлена охранная грамота, в соответствии с которой семья Строгановых становилась владельцем 3 415 000 десятин земли (около 3 622 350 гектаров).

Новые владельцы на ближайшие двадцать лет освобождались от уплаты каких бы то ни было налогов, поскольку они должны были вкладывать деньги в заселение этой земли.