Морская битва двух империй. Нельсон против Бонапарта - Андрей Иванов Страница 5

Флотилия из Чивита-Веккии, перевозившая солдат генерала Дезэ, не прибыла к месту назначенной встречи. Здесь эскадра Брюэйса случайно встретилась с корсаром, члены команды которого рассказали о том, что в Средиземном море появился мощный английский флот. Капитаны французских кораблей начали волноваться. Более точные сведения были получены с нейтральных судов: английская эскадра насчитывает четырнадцать линейных кораблей.

Наполеон решил более не ждать Дезэ и приказал Брюэйсу продолжать движение к югу.

Днем позже Бонапарт направил в Неаполь фрегат «Помона», который должен был принять на борт Жозефину. Однако вскоре корабль вернулся без нес. Наполеон был глубоко разочарован. Он мог лишь гадать, в чем причина отсутствия супруги.

Его волновали и семейные, и морские дела. Стало ясно, что экспедиция в опасности.

Но откуда у Нельсона четырнадцать линейных кораблей, ведь было всего три? Дело в том, что в начале июня он получил новые приказы и мощнейшее подкрепление — одиннадцать линейных кораблей, направленных Сент-Винсентом. Этому предшествовала сложная комбинация: Сент-Винсент принял подкрепления из Англии, перекрасил вновь прибывшие суда в тот же цвет, что и его корабли, блокировавшие испанский флот в Кадисс, присоединил вновь прибывшие корабли к эскадре и направил свои суда на помощь Нельсону. Испанцы, союзники французов, не заметили этих перемещений.

Миссия Нельсона изменилась: теперь он должен был не следить за противником, а уничтожить его. Сент-Винсент предписывал «продолжить движение в поисках вооруженных сил, приготовленных врагом в Тулоне... [и] приложить максимум усилий к тому, чтобы захватить, потопить, сжечь или разрушить их».

И Наполеон, и Дезэ действовали но обстоятельствам. Окончательное соединение французских флотов произошло недалеко от Мальты — первой цели экспедиции.

Объединенная армада занимала площадь в десять квадратных километров. Рано или поздно Нельсон должен был напасть на след французов.

Бонапарт был уверен, что Мальту надо захватить, и убедил в этом Директорию. Стратегическое значение острова как базы и плацдарма для завоевания Египта невозможно было переоценить. Британия, Россия и Австрия имели свои интересы в регионе, и обладание Мальтой давало Франции несомненные преимущества в борьбе за влияние на Средиземноморье.

Мальта находилась во владении «Ордена рыцарей госпиталя святого Иоанна, что в Иерусалиме». Орден имел славную историю, но постепенно пришел в упадок.

«Между республикой и орденом не было никаких дипломатических отношений, — поясняет Наполеон. — Англичан же орден принимал и оказывал им предпочтение; им предоставлялась всевозможная помощь; власти следили за укомплектованием английских эскадр и снабжением их продовольствием». «Но решающим для судьбы ордена явилось то, что он отдался под покровительство императора Павла — врага Франции. Был создан православный приорат, что оскорбляло римско-католическую религию и клир. Россия стремилась к господству над этим островом, имеющим столь большое значение в силу своего положения удобства, и безопасности его порта и мощи укреплений. Ища покровительства на севере, орден не принял во внимание и поставил под угрозу интересы держав юга».

Бонапарт действовал по собственному плану, который он начал выполнять задолго до начала экспедиции. Он знал, что бухта Ла-Валетты, столицы Мальты, окружена практически неприступной крепостью с толстыми стенами, которую защищали более тысячи орудий.

В ноябре 1797 года Наполеон направил гражданина Посселгуэ, финансового администратора Итальянской армии, инспектировать порты Леванта. На самом деле целью Посселгуэ была Мальта — он должен был изучить состояние ее укреплений.

Еще до начала кампании Наполеон получил доклад Посселгуэ. Разведчик сообщил о том, что богатство рыцарей, состоявшее из слитков золота, бриллиантов и других ценностей, стоит несколько миллионов. Таким образом, Бонапарт узнал о важном потенциальном источнике финансирования Египетской экспедиции.

«В 1789 году орден извлекал из различных стран христианского мира от 18 до 20 миллионов ренты (в том числе 7 миллионов из Франции), — пишет Наполеон. — В XIV веке он унаследовал владения тамплиеров. После изгнания его с Родоса Карл V уступил ему три острова — Мальту, Комипо и Гоцо. Это было сделано с условием, что он станет защищать берега Испании и Италии от варварийских пиратов. Ему легко было это сделать. Он мог иметь 6 — 7 линейных 74-пушечных кораблей, столько же фрегатов и вдвое больше мелких судов с тем, чтобы одна треть их постоянно крейсировала перед Алжиром, Тунисом и Триполи. Он мог бы положить конец варварийскому разбою, принудив пиратов жить в мире. В этом случае орден заслужил бы благодарность всего христианского мира. Половины его доходов было бы достаточно, чтобы достигнуть этого великого и благодетельного результата. Но рыцари по примеру других монахов присвоили имущество, которое было им предоставлено ради общественного блага и нужд всего христианского мира. Роскошь приоров, бальи, командоров вызывала возмущение всей Европы».

Рыцари купались в роскоши, между тем «пираты безнаказанно нападали на Сицилию, Сардинию и берега Италии». Орден не смог положить конец этому разбою.

Вернувшись из поездки, Поссселгуэ доложил о состоянии укреплений Ла-Валетты: стены в значительной степени обветшали, пушки заржавели и требовали ремонта. Что касается рыцарей, то они не представляли собой силу, способную противостоять многочисленной современной армии: из 327 членов ордена пятьдесят человек были слишком стары для того, чтобы драться, а около 200 были французами, не желавшими воевать с соотечественниками.

Были получены и другие данные разведки, говорившие о том, что гарнизон Мальты состоит из полутора тысяч бойцов («итальянцев, немцев, французов, испанцев, большей частью дезертиров или авантюристов», — заявляет Наполеон). Регулярным войскам помогают ополченцы, но они, как и солдаты гарнизона, вовсе не готовы рисковать своими жизнями ради защиты непопулярных хозяев острова.

«Эти ополченцы, гордые, как и все островитяне, давно уже чувствовали себя оскорбленными наглостью и высокомерием рыцарей-дворян, — продолжает Наполеон. — Они жаловались на то, что являются у себя на родине иностранцами, не допускаемыми к занятию почетных и доходных должностей. У них не было привязанности к ордену. Они видели во французах защитников своих прав. К тому же сама организация ополчения находилась в небрежении, ибо орден давно уже не опасался вторжения турок и, напротив, боялся установления гегемонии коренных жителей. Если фортификационные сооружения и материальные средства обороны были обширны, то моральный фактор сводил их к нулю».

Появление французской армады напугало островитян. «Никогда Мальта не видела столь бесчисленного флота в своих водах, — вспоминал один из свидетелей. — На большом протяжении от берега морс было покрыто кораблями всех размеров, чье мачты напоминали огромный лес».

Гроссмейстер ордена, старый и дряхлый барон Фердинанд фон Гомпеш, решил послать Наполеону письмо с просьбой прояснить намерения французского главнокомандующего. Этот шаг был явно запоздалым: Бонапарт уже высадил солдат на незащищенную часть основного острова.