Войны Суздальской Руси - Михаил Елисеев Страница 5

Сам Мстислав Владимирович, старший сын Мономаха, был личностью весьма примечательной и был известен в Европе под именем Гаральда. Дело в том, что по линии своей матери, принцессы Гиты, он приходился внуком храброму английскому королю Гарольду Годвинсону, павшему в сражении с нормандцами Вильгельма Ублюдка. После смерти отца в битве при Гастингсе Гита вместе с уцелевшими родственниками бежала в Данию, к королю Свену, который приходился ей дядей. Вот он-то и посодействовал её браку с русским князем Владимиром. Мстислав был хорошо образован, выдержан в общении, храбр в бою и неплохо разбирался в ратном деле. Вот все эти его таланты и могли быть востребованы в Ростово-Суздальской земле, которую надо было обустраивать, охраняя при этом её рубежи с мечом в руке.

В Смоленске тем временем стал княжить другой сын Владимира Всеволодовича, Изяслав. Казалось, что теперь на Руси установится тишина, но, увы, этого не произошло, поскольку события стали нарастать как снежный ком. Неожиданно в Смоленске объявился старший брат Олега Давыд: его прогнали с берегов Волхова новгородцы, и он решил возвратиться в тот город, из которого когда-то отправился княжить в Новгород. Давыд вежливо попросил родственника покинуть Смоленск. Очевидно, что Изяслав не имел возможности в данный момент оказать сопротивление, а потому он ушел в Курск, где решил накопить сил и выбить Давыда из Смоленска. Судя по всему, сам Мономах в эту распрю пока не вмешивался, а просто следил за развитием событий.

Дело в том, что из Новгорода к нему явилось посольство, которое попросило на княжение сына Мстислава, который в это время правил в Ростове. Владимир Всеволодович быстро сориентировался в ситуации и велел Мстиславу срочно ехать в Новгород, а затем и сам отправился на берега Волхова. Мономах мыслил гораздо шире, чем все его политические оппоненты, вместе взятые. Хитрый князь решил использовать сложившуюся ситуацию в своих целях и удержать Новгород за собой и своим родом. Он обязал новгородцев поклясться на кресте в верности Мстиславу, а заодно женил сына на дочери посадника, закрепившись в вольнолюбивом городе через родственные связи. И лишь покончив с новгородскими делами, Владимир Всеволодович решил, что настало время нанести решающий удар по Олегу. Мономах отправил гонца к сыну Изяславу в Курск и велел оставить Давыда и Смоленск в покое, а самому идти походом на Муром.

Вот здесь мы наблюдаем очень интересный момент. Дело в том, что за Мономахом закрепилась слава радетеля за единство Русской земли и борца с княжескими междоусобицами. И надо сказать, что произошло это вполне заслуженно. Однако в данной ситуации усобицу разжигает именно он, что четко видно, если сопоставить данные источников. Цель подобной хитроумной многоходовой комбинации определить нетрудно, это, конечно же, Чернигов, который Владимир Всеволодович хочет вернуть себе. Поэтому и обкладывает Олега со всех сторон, отправляя Изяслава занять принадлежавший сыновьям Святослава Муром, а сам собирается вести полки на Чернигов. Беда в том, что действует Мономах не по закону и праву, поскольку род Святославичей старше рода Всеволодовичей. С другой стороны, в этой кампании Владимир сделает то, в чём летописцы постоянно упрекают Олега, — приведет на Русь половцев.

Среди историков бытует мнение, что Изяслав совершил набег на Муром исключительно по своей инициативе, вопреки воле отца. Н.М. Карамзин прямо указывает на то, что «юный сын Мономахов, Изяслав, Правитель Курска, подал новый ко вражде случай, нечаянно завладев Муромом, городом Черниговского Князя». Такой взгляд на проблему возник потому, что в своем «Поучении» Мономах снимает с себя всякую вину за рейд Изяслава на Муром, да и сына старается обелить в глазах Олега. Вот что пишет по данному поводу Владимир Всеволодович: «Но не следовало ему искать чужого и меня в позор и в печаль вводить. Подучили ведь его слуги, чтобы себе что-нибудь добыть, а для него добыли зла». На мой взгляд, подобный подход излишне прост и имеет вполне конкретную цель — снять с Мономаха вину в разжигании усобицы на Руси. Не к лицу это великому защитнику земли Русской и борцу с княжескими крамолами. Но тем не менее это так.

В.Н. Татищев конкретно указывает, что Мономах «к Изяславу сыну послал, чтоб он ехал в Муром на княжество Давидово». С другой стороны, Владимир держал своих сыновей в железном кулаке и однозначно не позволил бы им заниматься самодеятельностью. Как мы увидим в дальнейшем, по всем серьёзным вопросам они спрашивали мнение отца. Что же касается постулата о том, что в развязывании конфликта виноваты некие недобросовестные слуги, то тот же Татищев пишет о них так: «Изяслава послал Владимир в Смоленск с надежными вельможами». С этими же «вельможами» Изяслав уходит в Муром. Получается, что в Смоленске на этих людей можно было положиться, а в Муроме нет? Не складывается.

Поэтому, если отбросить в сторону политкорректность и назвать вещи своими именами, то мы увидим довольно неприглядную картину: очередную усобицу на Руси развязал Владимир Всеволодович Мономах и никто иной. При этом князь преследовал свои узкокорыстные цели, а заботы о благе Руси здесь и не было. Не всё было так однозначно, как об этом пытаются нам рассказать некоторые исследователи.

* * *

Началось всё с того, что Давыд Святославич, сидя в Смоленске, услышал о том, что новгородцы приняли к себе Мстислава. Давыда обуяла зависть, и он, возжелав снова княжить на берегах Волхова, устремился в Новгород. Но господа новгородцы снова дали князю от ворот поворот, и тот возвратился в Смоленск несолоно хлебавши. Тем временем к Мурому подошло войско Изяслава. Однако жители города и не подумали оказать ему сопротивление, поскольку были прекрасно осведомлены о том, что их князь Давыд утвердился в Смоленске, где раньше княжил Изяслав. Подобные перестановки князей на столах были в порядке вещей, и муромцы приняли сына Мономаха с честью. Лишь посадник Олега заподозрил неладное, но Изяслав велел его схватить и засадить в поруб, дабы не мутил народ.

Вот теперь под рукой Владимира Всеволодовича оказалась вся Северо-Восточная Русь, включая Муром, Ростов, Суздаль и Белоозеро. Вопрос заключался в том, как на это отреагирует Олег. Но черниговский князь пока молчал, никак не проявляя своей озабоченности. Вполне возможно, он понимал, что Святополк и Мономах просто ждут, когда он будет вынужден вернуть себе Муром силой, и в этот момент нанесут удар по Чернигову. Святославич должен был терпеливо сносить и эту несправедливость.

Видя, что пока у них ничего не получается, Мономах и Святополк решили зайти с другой стороны. Согласно Повести временных лет, Олега вызвали в Киев: «Приди в Киев, да заключим договор о Русской земле перед епископами, и перед игуменами, и перед мужами отцов наших, и перед людьми городскими, чтобы оборонили мы Русскую землю от поганых». При этом В.Н. Татищев делает очень интересное дополнение: «И уложили между собою Чернигов дать Давиду Святославичу, Олегу из-за его беспокойств — Муром, Ярославу и Святославу братьям — Северу и Тмутаракань, Изяслава из Мурома посадить снова в Смоленске. Но сего Олегу до съезда не объявили». Получается, что всё уже было решено и присутствие Святославича на съезде превращалось в пустую, но необходимую формальность.