Иван Грозный и Стефан Баторий. Схватка за Ливонию - Витольд Новодворский Страница 5

Но военных действий, чего так боялись поляки и литовцы, Иван так и не начал. Он сохранял с Речью Посполитой мир и в царствование Генриха; к этому его принуждали обстоятельства: во-первых, продолжалась война со шведами; во-вторых, весной 1574 года над Московским государством нависла угроза нового нашествия крымских татар, что заставило стянуть на берега Оки многочисленные войска.

К Генриху Иван отправил гонца Федора Елизарьева сына Елчанинова; ему было поручено взять у короля опасную грамоту для послов, которых царь намеревался отправить к королю для поздравления с восшествием на престол. Но царский гонец не застал уже Генриха в Польше: в ночь с 18 на 19 июня он тайно — опасаясь, что поляки по-доброму его не отпустят, — отбыл во Францию, дабы занять престол, который освободился после смерти его брата Карла IX.

Вслед за этим сенат Речи Посполитой отправил к царю послов Варфоломея Завадского и Матвея Протасовича, чтобы одновременно известить его о возведении Генриха на престол и об отъезде его во Францию. Послы просили царя о продлении перемирия еще на два года, на что Иван немедленно дал свое согласие. Освободившийся литовско-польский престол снова манил его надеждой на приобретение короны Речи Посполитой и мирное разрешение в свою пользу спора из‑за Ливонии.

Правда, царь заявил, что желает иметь дело только с самим королем, а не с сенаторами Речи Посполитой, но, очевидно, это был всего лишь дипломатический ход, связанный с тем, что Иван не был уверен в бесповоротности отъезда Генриха. В Польшу к Елчанинову был послан гонец Петр Давыдов с инструкцией, как действовать в новых обстоятельствах. Этот гонец вез, вероятно, письма и к некоторым вельможам Речи Посполитой, на поддержку которых царь рассчитывал, — по крайней мере таковы были слухи.

Расчеты Ивана могли вполне оправдаться. Приверженцы его в Польше и Литве были весьма многочисленны. Волынь, Мазовия, Великая Польша, значительная часть Литвы и Украины желали видеть его на литовско-польском престоле, но польская и литовская аристократия — светская и духовная — всеми силами противилась его избранию. Когда Елчанинов из Польши отправился в Литву и остановился здесь на долгое время, заявляя, что царь приказал ему ждать возвращения короля, литовские вельможи сильно встревожились. Понимая, что это только предлог, чтобы ознакомиться хорошо с состоянием местных дел и подготовить почву для успешного исхода выборов царя или его сына, они учредили над московским гонцом самый бдительный надзор и всячески старались стеснить свободу его действий.

При этом Радзивилл и Ходкевич, опасаясь, что поляки начнут договариваться с Москвой в обход литовцев, устроили такую стражу на границе Польши и Литвы, что сношения поляков с московитами стали невозможны. А когда этого литовским вельможам показалось мало, они стали даже подумывать о том, чтобы посягнуть на жизнь московского гонца. Они готовы были отравить его, лишь бы только он не явился в Стенжицу, где должен был собраться сейм, которому предстояло решить судьбу польско-литовского трона после отъезда Генриха.

Тем временем у поляков обнаружился повод к раздражению против литовцев. У шляхтича Христофора Граевского, отправлявшего товары в Москву, Иван велел отобрать их в казну за то, что не была уплачена какая‑то пошлина. Тогда Граевский поехал сам в Москву, чтоб похлопотать о возвращении своего имущества. Иван позвал его к себе и дал ему поручение сообщить полякам, что он желает соединить свое государство с Польшею такими же узами, какими Ягелло соединил с ней Литву. Он, мол, готов отказаться даже от своей веры, если только на публичном диспуте будет доказано превосходство католичества. А если поляки пришлют опасную грамоту, то он явится в Польшу самолично с небольшой свитой, чтобы договориться относительно условий принятия короны. Дескать, он верит полякам и не сомневается, что при любом исходе переговоров они позволят ему свободно возвратиться назад в Москву. Тогда между Польшей и Москвой утвердится вечный мир и союз. Эти обещания, весьма заманчивые для шляхты, были, очевидно, дипломатической уловкой с целью привлечь к себе еще больше сторонников в Речи Посполитой. Граевский вез их в Польшу, но в пути, по приказанию Виленского воеводы Радзивилла, был схвачен и заключен под стражу. Обо всем этом польская шляхта узнала случайно из письма, которое заключенный переслал своему брату [12].

В этой ситуации сейм назначил королю Генриху срок для возвращения — 12 мая 1575 года, определив, что если он к этой дате не возвратится, то будет избран новый король. Но срок этот прошел, а Генрих не возвратился. В назначенный день в Стенжице открылся сейм, на который явился Елчанинов, несмотря на все козни литовских аристократов.

Впрочем, и польские аристократы в отличие от значительной части шляхты не горели желанием видеть Ивана на престоле. Они опять пустили в ход прежние методы, начав уверять царя в своей преданности и в желании избрать его королем, а на деле стремясь к прямо противоположному. Гнезненский архиепископ Яков Уханский, глава Речи Посполитой во время бескоролевья и сторонник Генриха Валуа, передал Елчанинову образцы грамот, какие царь должен прислать духовенству, вельможам, всему рыцарству и каждому вельможе в отдельности. Поляки и русские, писал архиепископ, будучи одного племени славянского или сарматского, должны, как братья, иметь одного государя. Виленский каштелян Ян Ходкевич, известный своей непримиримой враждой к Ивану, явился однажды тайком, ночью, на свидание к московскому гонцу и заявил ему, что вся Литва только и ждет к себе царя на государство, причем он изложил условия, на каких могло бы состояться избрание Ивана. Трудно, говорил хитрый вельможа, принять литовцам условие наследственности короны в потомстве царя; трудно также отступиться им от Киевской и Волынской земель, которые царь хочет присоединить к своему государству; наконец, трудно им согласиться и на то, чтобы царя венчал московский митрополит. Но если Иван откажется от этих требований, выбор его обеспечен. Преданность Литвы царю, говорил Ходкевич, так велика, что царь может отправить посольство в Литву и без опасной грамоты.

В задачу Ходкевича входило прежде всего обезопасить от притязаний Московского государства Ливонию, которой он управлял. Тем более что на верность самих жителей Ливонии Речь Посполитая положиться никак не могла — многие ливонцы готовы были подчиниться Магнусу, который, при поддержке Ивана, вел войну со шведами, надеясь отторгнуть в свою пользу шведскую часть Ливонии.