ГКЧП против Горбачева. Последний бой за СССР - Геннадий Янаев Страница 5

К августу 1991 г. армия оказалась под прямым «огнем». Ее разгром, вылившийся в раздел, начинался с подписания соглашения о выводе войск из европейских стран бывшего Варшавского Договора, в котором фиксировались сроки вывода, согласовывались условия использования военной техники и другого имущества, размещения выводимых частей в места их новой дислокации. Горбачев и Шеварднадзе неоднократно слышали предупреждения советских и зарубежных специалистов о том, что в предлагаемые ими сроки нельзя вывести такой огромный контингент. Однако эти предупреждения игнорировались. В результате миллионы военнослужащих и их семей по причине предательства своего главнокомандующего вынуждены были бежать, бросать дома, технику, полигоны, аэродромы, здания и сооружения стоимостью в миллиарды долларов и располагаться на Родине в чистом поле, в палатках, либо по чужим углам. Этот «вывод войск» больше напоминал бегство армии, потерпевшей жестокое военное поражение.

На продаже и разграблении брошенного оружия и военной инфраструктуры нажились многие командиры и военачальники, но никто из них не понес никакого наказания. Следует сказать, что соглашения, которые подписывали Горбачев и Шеварднадзе от имени СССР, никогда не были результатом коллективного обсуждения высших органов законодательной и исполнительной власти. Трудно вспомнить, чтобы вопрос о том, какие экономические интересы нашей страны могли быть обеспечены путем соглашений и договоров с другими странами, обсуждался на заседании парламента или правительства.

Так было и с проведением переговоров о сокращении стратегических ядерных вооружений. Под лозунгами «нового мышления», «общечеловеческих ценностей» и якобы в целях «прорыва» в отношениях между Востоком и Западом Горбачев и Шеварднадзе подписали договор о сокращении ракет малой и средней дальности. Как справедливо указал на процессе по «делу ГКЧП» Герой Советского Союза, знаменосец легендарного Пара да Победы генерал В.И. Варенников, мы сократи ли в 2,5 раза больше своих носителей и в 3,5 раза больше боеголовок, чем США. Чем, кроме предательства национальных интересов, можно объяснить решение Горбачева включить в число подлежащих уничтожению видов оружия ультрасовременный, превосходящий все зарубежные аналоги комплекс «Ока». Ведь кроме того, что он только во шел в производство, уже на это вооружение пере шли некоторые социалистические страны и наши военные округа на Западе, что он стоил огромного труда ученых и рабочих, что он обошелся народу в миллиарды рублей — он просто по своим параметрам не подпадал под сокращение. И не должен был быть ликвидирован. Даже у многих американских специалистов этот чудовищный предательский шаг вызвал удивление — по договору подлежали ликвидации ракеты наземного базирования с дальностью полета от 500 км и выше (кроме межконтинентальных), а у «Оки» дальность полета до 400 км...

Всем известно, что наша армия, являясь неотъемлемой частью общества с его пороками и недостатка ми, вовсе не блистала в годы перестройки безупречной воинской (уставной) дисциплиной и бескорыстием своего высшего руководства. Но кто мешал Горбачеву наводить там порядок, хотя бы относительный? Партократы? Враги демократических преобразований? Ну в таком случае они и сейчас вредят российским вооруженным силам. Ведь дедовщина с коррупцией никуда из нашей «модернизированной» армии не делись.

И еще одно любопытное наблюдение, связанное с армией и ее генералитетом. Даже необычайно внимательная к «путчистам» «демократическая» пресса не раз указывала на то, что среди военачальников, «замешанных в деле ГКЧП», НИ ОДИН не фигурировал в качестве героя какого-либо коррупционного скандала — в отличие от ельцинских «генералов-защитников». И это при том, что подобных скандалов в годы «демократизации», в том числе связанных с армией, было количество неисчислимое. Парадокс да и только!

Третья государственная скрепа, подвергшаяся при посредничестве Горбачева разрушительным деформациям, — советские правоохранительные органы, включающие, естественно, службу государственной безопасности. Служащие КГБ оказались в необычайно сложном положении. С одной стороны, на них, как только могли, воздействовали генсек и его приближенные с их якобы демократически-либеральной доктриной. С другой, комитетчики должны были во что бы то ни стало воспрепятствовать развитию внутриполитической обстановки по самому опасному для государства сценарию, чреватому большим кровопролитием. Осуществление такого сценария было вполне возможным не только в «горячих» республиках СССР, но и в Российской Федерации. В последние месяцы работы Пятого («диссидентского») управления КГБ мы встречались с его начальником Ф.Д. Бобковым. В его глазах читалась такая безысходная тоска, какую мне в жизни доводилось видеть нечасто. «Эх, Геннадий Иванович, — сказал тогда ветеран Великой Отечественной войны и руководитель доживавшей своей век «пятки», — нам бы сейчас Всемирный молодежный фестиваль провести, а не грязной политикой заниматься».

Последний настоящий председатель Комитета госбезопасности В.А. Крючков, лишившийся своего поста за активное участие в ГКЧП, что бы ни говорили о Владимире Александровиче его недруги, был глубоко порядочным человеком. Его «не испортила» даже совместная работа в Будапеште с Ю.В. Андроповым, которого у нас считают первым и главным инициатором, подлинным идеологом «либеральной» перестройки в СССР.

Тут, наверное, не мешало бы попытаться несколько подробнее охарактеризовать личность чекиста, ставшего после смерти Брежнева главой КПСС и Советского Союза. Но едва ли такая попытка увенчается особым успехом. Андропов оставил после себя изрядное количество загадок, связанных с его деятельностью, а также планами и намерениями. Разгадки же Юрий Владимирович, по-видимому, унес с собой в могилу.

С какой стати он в конце 1970-х благоволил Горбачеву, добившись для своего протеже места в ЦК? Каким образом это соотносилось с идеологическими установками и стратегическими целями самого Андропова? Как можно было сочетать в себе потенциального политического реформатора и жесткого консерватора, боровшегося против любых либерально-демократических течений, включая музыкальные (рок-н-ролл, на пример)?

А может, никаких политических реформ Андропов и не планировал вовсе, намереваясь ограничиться сугубо экономическими? В том-то и дело, что об истинных устремлениях этого человека, судя по всему, не ведали даже его приближенные. Во всяком случае, Владимир Крючков, насколько мне известно, имел на сей счет весьма смутные представления. Или же считал своим долгом «эксклюзивную информацию» о своем давнем знакомце хранить в секрете...

Как бы там ни было, пришедший на смену Крючкову Бакатин пробыл в должности председателя КГБ все го около двух месяцев. Но за этот срок умудрился за пустить в эту «святая святых» такое количество ЦРУшников-«консультантов», что они какое-то время решали в нашем государстве вопросы, непосредственно связанные с его безопасностью. Сейчас это воспринимается как несмешной анекдот, а ведь такое было на самом деле.

Во время непродолжительного пребывания на посту министра внутренних дел В. Бакатина органы внутренних дел из инструмента поддержания по рядка превратились в вооруженную базу сепаратизма, вооруженных националистических формирований, фактического слияния с организованной преступностью. Именно Бакатин в 1989 — 1990 гг. заключил от имени МВД СССР соглашения с союзными республиками о передаче им всех функций и сил, оставив за Центром обучение, международные связи, координацию и законотворчество, представительство в союзных органах власти. Все кадры и материально-техническая база — все ушло республикам, краям и областям. Министерство в Москве по этим соглашениям превращалось в беспомощный «дискуссионный клуб»...