1941. Козырная карта вождя. Почему Сталин не боялся нападения Гитлера? - Андрей М. Мелехов Страница 50

К тому же ещё совсем недавно он считал конфликт с СССР неизбежным. «Зимой 1940 года, – свидетельствует Бассет, – Канарис несколько раз приезжал в Берн и посредством мадам Шиманской (прим. автора: спасённая Абвером жена польского аристократа; по просьбе англичан её супруг, оказавшийся в советском плену, был выдан Британии; это, по утверждению Бассета, являлось «неслыханным случаем» в отношении «польского офицера, попавшего в советские руки») сообщал англичанам, что Германия «несомненно рано или поздно вступит в войну со своим партнёром по договору – Россией. Он также намекал, что немецкая оппозиция стремится завершить войну с Британией путём смещения Гитлера» (с. 204). Что связывает все эти весьма противоречивые факты? Возможно, разгадку как раз и надо искать в том, что Канарис являлся весьма противоречивым человеком.

Теодор Гладков в своей книге «Тайны спецслужб III рейха» цитирует следующую характеристику, данную адмиралу бывшим оберштурмбаннфюрером СС Вильгельмом Хеттлем – «умным и наблюдательным человеком, который часто по долгу службы встречался с Канарисом»: «Очень редко личность исторического значения оценивается столь противоречиво, как это имеет место с эксцентричной фигурой адмирала Вильгельма Канариса, шефа немецкой военной разведки. За рубежом существовало широко распространённое мнение, что он не имел никакого отношения к преступлениям национал-социализма, будучи левым (прим. автора: Канарис совершенно точно не являлся «левым» в общепринятом понимании этого слова; скорее, он был консерватором, ненавидившим как фашизм, так и коммунизм) по своим убеждениям. Друзья предпочитали видеть в нём некоего духовного лидера оппозиционного гитлеризму движения и мученика, павшего в борьбе против нацистов. Некоторые немцы, не согласные ни с той, ни с другой оценкой, клеймили его как предателя своей родины, несущего определённую ответственность за поражение Германии в войне. Кто же из них прав и какая из оценок является более справедливой?» (с. 150). «Увы, – отвечает на этот вопрос Хеттля Теодор Гладков, – почти все ответы на почти все свои загадки и тайны маленький адмирал унёс с собой в не ведомую никому могилу... Адмирал Канарис никогда и ни с кем не был откровенен до конца, посему не следует слишком уж полагаться на воспоминания людей, по их мнению, хорошо знавших адмирала (прежде всего имеется в виду книга Ганса Берндта Гизевиуса «До горького конца. Записки заговорщика»)... По представлению автора, главной чертой и характера, и поведения адмирала являлась именно противоречивость...» (там же). Суммируя сказанное, можно констатировать, что Канарис являлся вполне приличным человеком, исповедовавшим «европейские ценности» и не хотевшим войны. Будучи патриотом Германии, адмирал, тем не менее, не считал предательством свою посильную борьбу против нацизма. Вся его жизнь свидетельствует о том, что глава Абвера был способен на совершение неординарных поступков, которые частенько скрывал даже от самых близких ему людей.

Бассет приводит следующий интересный эпизод: 20 июля 1944 года после неудачной попытки покушения на Гитлера в его ставке полковник фон Штауффенберг прилетел в Берлин и позвонил Канарису. Тот, «узнавший его по голосу», в ответ на известие о том, что «фюрер мёртв», произносит: «Мёртв? О боже! Кто это сделал? Русские?» (там же, с. 316). Бассет замечает, что Канарис отреагировал таким образом исключительно из соображений конспирации. Лично у меня возникает вопрос: если конспираторы боялись гестапо, зачем вообще «цареубийца» фон Штауффенберг звонил опальному адмиралу, наверняка находившемуся под надзором СД? А если позвонил, то почему не использовал заранее обусловленные фразу или слово – что-то вроде «над всей Испанией безоблачное небо» или, скажем, «Дортмунд»? Или наоборот: если оба собеседника имели основания верить в смерть фюрера и не боялись открыто обсуждать это по почти наверняка прослушиваемой линии, то чего было вообще ломать комедию?.. Тем более, что сам Штауффенберг симпатизировал тем самым русским и выступал за активное сотрудничество «постнацистского» правительства Германии с СССР (см. Ганс Моммзен, «Germans against Hitler», с. 125). Его позиция не являлась секретом для главных заговорщиков (включая, по-видимому, и Канариса) благодаря частым дискуссиям, посвящённым выработке курса послевоенной политики страны. Но давайте поверим Бассету: конспирация так конспирация... И постараемся понять: а почему, собственно, «русские»? Почему не англичане, не евреи и не поляки? В конце концов, по словам Бассета, именно чешские боевики из британской SОЕ уничтожили Гейдриха, который «по совместительству» руководил протекторатом Чехии и Моравии (там же, с. 264). И уничтожили, если верить Бассету, чтобы спасти всё того же Канариса от близкого ареста... Напомню также, что в 1944 году советские службы охотились не на Гитлера, а на тех, кто мог после его устранения стать новым главой Рейха. Об этом, в частности, писал П. Судоплатов, описывая неудачное покушение НКВД на германского посла в Стамбуле фон Папена – одного из упомянутых «претендентов на престол». К описываемому моменту быстро деградировавший «бесноватый», с которым за стол сепаратных переговоров не сел бы даже самый убеждённый антикоммунист, вполне устраивал Сталина. Засланные в Германию как до войны, так и после её начала советские боевики-диверсанты получили «отбой». Мало того, не исключено, что, узнай Советы о деталях генеральского заговора, то они бы ещё и попытались ему воспрепятствовать! Конечно, отправленный в отставку Канарис мог и не знать о подробностях покушения на фон Папена. А если и знал, то вполне мог и не сообразить, зачем в того бросали гранату... Но всё равно: почему «русские»?..

В этой связи приведу следующее свидетельство офицера-танкиста Ханса фон Люка: «Примечательно, однако, одно обстоятельство, которое мне самому стало известно лишь недавно (прим. автора: после войны), но из надёжного источника. Когда командир нашего корпуса обергруппенфюрер Зепп Дитрих (группа армий «В») узнал о покушении на Гитлера, он первым делом поинтересовался: «Кто? СС или армия?» («На острие танкового клина», с. 322). Заметим, что бравый генерал-фронтовик, вояка-эсэсовец, далёкий от берлинской политической кухни, инстинктивно ограничил круг покушавшихся исключительно немцами (и при этом почти попал в точку!), а вот на иностранцев даже не подумал...

Ещё один интересный факт: оказывается, уже в 1940–1941 годах под ногами Канариса «горела земля»: СД напала на его след. «...Гейдрих, – пишет Бассет, – подобно ястребу, продолжал следить за Канарисом и Абвером. К моменту нападения на Советский Союз он уже вёл следствие по измене Абвера в связи с нападением на Югославию. Молодой Шелленберг... после немецкой оккупации этой страны обнаружил копию телеграммы, которую британский военный атташе не успел уничтожить, оставив её в брошенном здании посольства. Эта депеша гласила: «Люфтваффе произведёт массовую бомбардировку столицы, как сообщает наш преданный друг «Франц-Иосиф». Поставьте в известность правительство Югославии» (там же, с. 256). То, что Канарис был к тому времени под подозрением, подтверждает и сам Шелленберг: «Во время беседы с Гейдрихом в его охотничьей хижине я услышал от него несколько очень критичных замечаний о военной разведке и её шефе адмирале Канарисе. Он сказал буквально так: «У меня такое ощущение, что Канарис выдал врагу срок начала нашего наступления на Западе – 10 мая 1940 года. Но я не хотел бы сейчас обращаться к фюреру со своими подозрениями, ещё не время. Но придёт день, когда Канариса постигнет возмездие за всё зло, причинённое им режиму. До той поры надо ждать и собирать документы» («Мемуары», с. 165). Эти обстоятельства, о которых Канарис не мог не догадываться, тоже вполне могли подталкивать его к принятию радикальных и неожиданных решений. Каких? Сначала перечислим ряд очень любопытных фактов...