Ошибка Марии Стюарт - Маргарет Джордж Страница 50

Он должен как-то уложить ее. Каменный пол был ледяным и неровным. Он нашарил застежку плаща, сбросил его и расстелил на полу.

– Ложитесь здесь, – прошептал он. Алтарь находился лишь в нескольких дюймах от них; он задел его плечом, когда быстро распустил шнуровку на штанах и снял их вместе с бельем. Обнаженный снизу по пояс, он не смог удержаться и снова поцеловал ее. Его губы нашли ложбинку на ее шее, затем принялись ласкать ее уши и щеки. Мария едва не плакала от страсти и ответного желания.

Он запустил руку ей под платье. Было слишком холодно для того, чтобы избавиться от большей части одежды. Он нащупал ее холодную лодыжку и провел рукой по ноге, одетой в вязаный чулок. Затем медленно спустил чулок, лаская ее. Она тихо застонала и почти обмякла у него в руках. Его рука поднялась выше, к ее сокровенным местам, но он поспешно убрал ее. Это будет единственный раз, когда они вместе, как и должно быть, поэтому нельзя спешить, чтобы все не закончилось слишком быстро.

Босуэлл приподнялся и стал продвигаться вверх по ее платью, сминая бархат и парчу. Он поцеловал пояс ее юбки и почувствовал, как ее плоть под ним отступила и снова напряглась. Он целовал ее ребра, потом набухшие под бархатным корсажем груди, оставляя на нем мокрые пятна. Даже сквозь два слоя ткани он чувствовал, как ее соски затвердели и выпрямились. Теперь все его тело напряглось, и он был так возбужден, что, казалось, вот-вот взорвется.

– Позови стражу, накажи меня, – прошептал он. – Нет, ты слишком милосердна, ты не станешь этого делать…

В ответ Мария поцеловала его, впервые коснувшись его губ языком, проследив все изгибы и выпуклости; потом она широко открыла рот и попробовала его на вкус. Она потянулась вниз и смогла снять шелковые штанишки, стянув их через сброшенные туфли, а потом снова легла на спину, а он устроился между ее ног. Два слоя одежды, ее платье и нижняя юбка, отделяли ее тело от его. Она положила руки на его мускулистые ягодицы и прижала его к себе, как будто это могло сжечь разделявшую их ткань.

– Я таю… я не могу этого вынести, – ее голос был хриплым и далеким. – Прекрати мою пытку.

Медленно и почти торжественно он отодвинулся от нее, присел на корточки и поднял пышные юбки. Тепло и запах ее обнаженного тела, ее сокровенных мест сводили его с ума. Время пришло, больше откладывать было нельзя.

Босуэлл наклонился к ней, опустился на колени и приподнял ее. Он дрожал всем телом. Раненая рука, по-прежнему обмотанная повязками, только мешала ему. По животу с недавно зажившим чувствительным шрамом пробегали волны жара, пульсировавшего внутри. Он умрет, если не покончит с этим.

Она закинула длинные ноги ему за спину, привлекая к себе. Он почувствовал, как ее пятки уперлись ему в копчик, а потом вошел в ее открытое, ждущее лоно. Но что-то все еще мешало ему: ее осторожные, неуверенные движения казались такими же, как у девственницы. Это было более восхитительно, чем все, что ему приходилось испытывать до сих пор: девственная зрелость. Внезапно он испугался, что взорвется слишком быстро и не доставит ей удовольствия.

– О, моя любовь, – шептала она, прижимаясь к нему. Когда ее тело задвигалось, его голова совершала движения ему в такт, отчего ее голос то повышался, то затихал, то приближался, то отдалялся.

Это было неправильно, неправильно, неправильно… Какая-то часть его содрогалась от внезапного страха. Это в любом случае опасно… это хуже, чем засада при полной луне, это вершина его глупости и безрассудства… Потом волна чистейшего удовольствия захлестнула его и устремилась вверх, поглотив все его существо. Он был в огне.

Мария вскрикнула и вцепилась ему в спину, царапая его дублет. Он слышал, как жемчужины отлетают от вышивки и рассыпаются по каменному полу за раскинутым плащом. Она выгнула спину, и ее ноги задергались. Она была готова закричать. Он быстро закрыл ей рот поцелуем, чтобы заглушить крик. Ее тело содрогалось в конвульсиях, словно она полностью обезумела. Потом его собственное тело раскрылось навстречу, и он почувствовал, как давно сдерживаемая страсть устремилась вперед, сметая перед собой все.

Она тряслась и вздрагивала, хватаясь за подбитое бархатом плечо его дублета. Потом она оторвала губы от его рта и жадно вздохнула.

Внезапно все закончилось, и они просто лежали на полу в холодной маленькой часовне. Мария протянула руку и прикоснулась к основанию алтаря. Она овладела собой, и ее дыхание замедлилось.

Она закашлялась и попыталась сесть, чтобы немного прийти в себя. Одна ее рука шарила по полу в поисках сброшенной одежды, а другая рука, слегка дрожавшая, отодвинула его пропотевшие волосы от ее лица. Ее дыхание все еще было неровным.

Мысли Босуэлла бешено вращались: «Что я натворил? Что теперь будет?» Он не мог сосредоточиться, потому что тело никак не успокаивалось и сердце гулко стучало. Он взял Марию за руку.

– Пожалуйста, не жалейте ни о чем, – попросил он. – Я обещаю никогда не говорить об этом и не напоминать о том, что здесь произошло. Но вы должны знать – я буду всегда хранить это в душе как драгоценное воспоминание, без каких-либо притязаний на власть или вашу благосклонность.

Мария не ответила, но наклонила голову и начала одеваться. Внезапно у него сжалось сердце от любви к ней.

Он тоже стал медленно натягивать на себя одежду, не желая, чтобы все так быстро закончилось. Мария встала, подняла его плащ и молча протянула ему. Босуэлл взял плащ и перекинул через плечо.

– Мы оба состоим в браке, – наконец сказал он.

– Мне это хорошо известно, – тихо ответила она в темноте. – Я люблю вас, лорд Босуэлл. Я давно мечтала о вас именно в таком смысле. Думаю, я все видела еще до того, как это случилось, что мне каким-то образом открылось будущее. Так что я долго жила этим.

– Чем?

– Тем, что здесь случилось.

– Но что случилось? Что это значит для нас, когда мы оба имеем супругов, а вы – правящая королева?

– Этого я не знаю. Я знаю лишь, что люблю вас, – не ожидая ответа, она отодвинула стул, подпиравший дверь, и открыла ее. Порыв ветра с мокрым снегом ударил ему в лицо.

Дверь закрылась. Она ушла. Босуэлл даже не услышал ее шагов по каменным плитам.

Он встряхнул плащ и набросил его на плечи, потом пригладил волосы ладонью и надел шляпу. Выглянув наружу и убедившись, что поблизости никого нет, он пошел через верхний двор к освещенным покоям, отведенным для гостей. Слава богу, никто не пел и не играл в кости в других комнатах и никто не окликнул его.

Было уже очень поздно. Вероятно, все уже спали. Сколько времени они провели в часовне? Конечно же, не очень долго, хотя время как будто замерло или вовсе перестало существовать.

Босуэлл вошел в свои апартаменты. Слуги ушли. Леди Босуэлл сидела в его спальне и что-то писала при свете свечи. Она была полностью одета и с бледной улыбкой кивнула ему.

– Это было приятно, не так ли? – любезным тоном осведомилась она.