Леди Альмина и аббатство Даунтон - Фиона Карнарвон Страница 50

Наблюдая за венчанием Кэтрин со своим сыном, Альмина не могла не вспомнить, как стояла на том же месте, отдавая свою жизнь на благо семьи Карнарвонов. Однако разница была существенной. Войдя в семью Гербертов, мисс Вумвелл была относительно неизвестна, но по меньшей мере за ней стояло ее состояние. Кэтрин такового не имела, и Альмине предстояло опекать ее. Она помогла миссис Уэнделл найти дом, в котором прошел свадебный прием, точно так же, как Элси много лет назад оказала помощь ей и ее матери Мари. Для такого случая арендовали особняк № 21 на Гросвенор-сквер, и новобрачным устроили оглушительные проводы. Генри и Кэтрин Порчестер провели несколько дней медового месяца в Хайклире перед отплытием в Индию, чтобы присоединиться к полку Порчи.

Альмина действовала с обычным размахом, но для Порчи женитьба на бесприданнице была гиблым делом. Эрл провел несколько месяцев, собираясь с духом для разговора с Говардом Картером, которого страшился. Лорд Карнарвон решил «свернуть» свою концессию на раскопки в Долине царей. Он просто не мог позволить себе продолжать ее. По оценкам, эрл затратил около пятидесяти тысяч фунтов (10 миллионов фунтов на сегодняшний день) в ходе четырнадцатилетних раскопок в Египте. Это были серьезные расходы даже для человека со средствами. Карнарвон продал три из четырех своих поместий и был одним из последних частных археологов. В начале года Великобритания отказалась от протектората и объявила Египет суверенным государством, так что эра английских археологов-аристократов клонилась к закату. Раскопки все больше становились уделом музеев или государственных учреждений. В довершение ко всему, хотя эрл и собрал огромную коллекцию предметов искусства и приобрел известность благодаря дотошному и научному методу проведения экспедиций, ему не удалось найти великое сокровище, захоронение, в которое они с Картером так долго верили.

Лорд сообщил Картеру о своем решении на вечере в Хайклире во время скачек в Ньюбери. Картер пришел в отчаяние и, не в состоянии переубедить лорда Карнарвона, просто сказал, что профинансирует последний сезон сам. Карнарвон знал, что это приведет его старого друга к банкротству, и, поразмыслив, растроганный желанием Картера рискнуть всем, чем тот обладал, эрл согласился оплатить последний сезон. В конце концов он был игроком, а поблизости от захоронения Рамзеса VI оставался неисследованный участок.

Оба вновь встретились в Лондоне в октябре. Лорд Карнарвон прибыл прямо с поминальной службы по погибшим на войне в Ньюбери, где епископ Оксфордский провел церемонию, собравшую восемь тысяч человек.

Настроение было мрачным. Оставался последний шанс для реализации мечты о славе Карнарвона и Картера. Они решили, что в этом году начнут раскопки раньше обычного. К январю у захоронения Рамзеса VI соберется слишком много посетителей, из-за чего будет практически невозможно исследовать то, что находилось под развалинами халуп местных рабочих.

Картер прибыл в Луксор в пятницу 27 октября. В следующую среду археолог начал работу. В понедельник, 6 ноября, менее чем через неделю, он послал лорду Карнарвону телеграмму, призванную изменить их жизнь:

«Наконец сделал чудесное открытие в Долине. Великолепное захоронение с нетронутыми печатями. Закрыл их до вашего прибытия.

Поздравляю».

Говард Картер отправил телеграмму и возвратился в Долину царей, чтобы вновь засыпать лестницу, ведущую вниз, ко входу в захоронение. Они с Карнарвоном были коллегами и друзьями в течение пятнадцати лет, и археолог не собирался без своего шефа торопиться с тем, что, по его убеждению, являлось открытием всей жизни. Но какой же сдержанностью следовало обладать, чтобы решиться на такой шаг! Нюх Карнарвона и Картера или, точнее, их научно обоснованные предположения, тщательно лелеемые в течение многих лет, оправдались. И теперь Говард Картер собирался ждать две-три недели, требовавшиеся Карнарвону для прибытия. В течение этого времени захоронение требовалось беречь от грабителей могил, так что Картер стал воплощением скрытности, проинформировав как можно меньшее число людей, что он, по его предположению, обнаружил. И затаился в ожидании.

Археолог отправился из Луксора в Каир 18 ноября, но, прибыв туда, всего-навсего выяснил, что теплоход Карнарвона задерживается. Картер использовал вынужденную паузу, чтобы набрать команду экспертов для присутствия при открытии гробницы. Артур Кэллендер был известным химиком и давним другом. Услышав новость, он попросил Картера повторить ее. Известие звучало слишком невероятно, чтобы быть правдой: не разграбленная гробница фараона с сохранившимися печатями? Если Картер не лгал, это было совершенно беспрецедентным случаем в археологии. Кэллендер тотчас же согласился оказать содействие.

Лорд Карнарвон нетерпеливо мерил шагами палубу судна, отплывшего из Марселя, умирая от желания, чтобы оно двигалось быстрее. Ева сопровождала отца, но Альмина отсутствовала. Графиня находилась рядом с мужем в каждой поездке, которую он совершал в Египет со дня их свадьбы, но теперь недомогала, испытывая ужасные боли в челюсти и голове. По совету доктора Джонни Альмина неохотно осталась дома на тот случай, если ей потребуется лечение зубов. Она проводила мужа и дочь, потребовав, чтобы ее вызвали, если ее присутствие сможет принести пользу.

Вся семья осознавала, что стоит на карте. Они уже много лет обсуждали «ненайденное захоронение». Обоснованное предположение Картера частично покоилось на гипотезе американского египтолога Герберта Уинлока, что некоторые интересные обломки, найденные Теодором Дэвисом, предшественником Карнарвона и Картера в Долине царей, могли быть предметами, использованными при погребальных обрядах Тутанхамона. В то время Дэвиса не интересовали подобные мелочи, но они возбудили любопытство Уинлока, гостившего в Хайклире. Не ускользнули эти детали и от внимания Карнарвона и Картера.

В пятницу 24 ноября лорд Карнарвон и леди Эвелин прибыли в Луксор. Оба пребывали в напряженном возбуждении, все чувства обострились до предела. Ева очень любила Говарда Картера, но находила, что с ним трудновато иметь дело из-за его совершенно безудержной целеустремленности и сарказма. Теперь же следовало собраться с силами, чтобы выдержать все это в высшей степени проявления. Картер и Кэллендер не теряли времени на повторную расчистку лестницы от мусора, но только после полудня 26 ноября группка из четырех человек оказалась перед входом. Лорд Карнарвон писал: «Нас обуревали сомнения, найдем ли мы вторую лестницу, возможно, засыпанную, за этой стенкой или же попадем в помещение? Я попросил Картера вынуть несколько камней и заглянуть внутрь».

Картер сделал небольшую дыру, через которую смог просунуть свечу во внутреннее пространство. Он еще неоднократно опишет этот момент для газет. «Через некоторое время, когда мои глаза привыкли к свету, детали медленно появились из сумрака, странные животные, статуи и золото – повсюду мерцание золота. На одну минуту – взгляд в вечность… Я обомлел от потрясения и, когда лорд Карнарвон… с тревогой спросил: “Вы видите что-нибудь?”, – единственное, что смог выдавить из себя, были слова: “Да, чудесные вещи”».

Три сотоварища Картера испытали взрыв восторга, сопровождавшийся облегчением. С сердцем, бьющимся как молот, Картер расширил отверстие и уступил место Еве, которая, в свою очередь, заглянула внутрь. «Немного привыкнув к освещению, я поняла, что там находятся огромные позолоченные ложа с необычными изголовьями и ящики, ящики…» Картер больше не мог сдерживаться и принялся увеличивать проем, чтобы проникнуть в помещение. Археолог забрался внутрь и осторожно, благоговейно двинулся вперед, держа свечу над головой, чтобы свет ее проник как можно дальше в уголки этого пространства. Остальные последовали за ним и замерли как вкопанные при виде открывшегося их взору в мерцании свечи. «Мы осознавали, что обнаружили нечто совершенно уникальное и доселе невиданное». Карнарвон писал, что там находился трон «непревзойденной красоты… неописуемого изящества и изысканности… того периода, когда египетское искусство достигло одной из своих вершин». Наконец-то после пятнадцати лет поисков обнаружились сокровища фараонов. И, когда их зрение приспособилось, а ум лихорадочно впитал увиденное, члены группы осознали, что точно такое же значение, если не большее, имело отсутствовавшее там. Не было саркофага. А значит, должны существовать и другие помещения, возможно, целая их вереница.