Геринг, брат Геринга. Незамеченная история праведника - Уильям Берк Страница 50

Несмотря на это, 5 июля 1946 года Альберт подал прошение об освобождении. С учетом того что его поведение во время заключения оценивалось как хорошее и что, по его заявлению, он “не был членом партии и не занимался политической деятельностью”, Альберт получил новый шанс на рассмотрение своего дела, и на этот раз судьба была намного более благосклонна. [239] Она подарила ему нового следователя, майора Виктора Паркера. “Однажды вечером он [Паркер] пришел и сказал: “Угадай, кого я сегодня допрашивал. Альберта Геринга!” – вспоминает жена майора, Гертруда Паркер. – Я понятия не имела, кто такой Альберт Геринг, поэтому он объяснил мне, что это брат Германа Геринга. Во время допроса тот упомянул фамилию Легар. Оказалось, что Альберт Геринг помог Легару и его жене Софи Пашкис”. [240] Это заставило Паркера остолбенеть. Пашкис – фамилия, которую он получил при рождении!

У Паркера, англизировавшего свою фамилию в Америке, было больше общего с Софи Пашкис, чем просто фамилия. На самом деле он был ее племянником. Софи, жена австрийского маэстро Франца Легара, была обязана жизнью Альберту и его вмешательству после того, как она, будучи еврейкой, попала в поле зрения гестапо. Он поехал в Берлин и получил для нее удостоверение о “почетном арийстве” из рук самого Геббельса. Ее имя было аккуратно вписано в “список тридцати четырех” под номером пятнадцать.

В списке лишь тридцать четыре имени. Вероятность того, что близкий родственник одного из этих людей окажется следователем американской армии в Германии, не говоря уже о том, что ему достанется именно дело Альберта, именно в дармштадском лагере, именно в этот день, не поддается вычислению. Это была математическая аномалия на грани вмешательства провидения.

Оказавшись лицом к лицу с человеком, спасшим его тетю от верной смерти, Паркер в протоколе допроса написал следующее:

Субъект был арестован как брат Германа Геринга. Субъект никогда не являлся членом партии или ассоциированных организаций и был известен как антифашист во всей Германии и главным образом в Австрии, поскольку проживал там в течение последних 15 лет. Субъект получил австрийское гражданство в знак протеста против Третьего рейха в 1933 году и остался в Австрии в надежде получить возможность жить свободно в демократической стране. После оккупации Австрии субъект использовал свое влияние на брата и помог многочисленным лицам, перечисленным им в приложенном списке. Большая часть этих людей легкодоступна в качестве свидетелей. Приведенная история представляется соответствующей действительности, так как данному следователю достоверно известно, что субъект помог Францу Легару, приходящемуся следователю дядей. Рекомендуется освобождение субъекта. [241]

Внезапно когда-то далекая мечта о свободе перестала казаться Альберту совсем несбыточной. Все знаки указывали на скорое освобождение. Однако у людей в Вашингтоне и Висбадене имелись другие соображения. С 25 ноября 1945 года велась переписка, которая была связана с запросом послевоенного правительства Чехословакии об экстрадиции Альберта – теперь пришла очередь чехов расспрашивать Альберта о его так называемых военных преступлениях. После обмена телеграммами между канцелярией госсекретаря в Вашингтоне и канцелярией заместителя начальника военно-юридической службы в Европе в Висбадене 15 марта 1946 года наконец было принято решение, что “Геринг Альберт, главный директор “Шкоды”, находящийся в лагере для гражданских интернированных лиц № 4 в Хербсруке (Германия), будет передан генералу Б. Боеру, уполномоченному представителю Чехословакии”. [242] Надежды Альберта на освобождение вскоре были разбиты. В который раз его заставили собирать вещи.

В августе 1946 года Альберт был переведен во временный изолятор в Пльзени, где новые хозяева дали ему впервые отведать их “гостеприимства”. “Мне за всю мою жизнь не пришлось получить столько пощечин, как в Пльзени!” – рассказывал Альберт своему другу Йозефу Харвату. [243] После этого его отвезли в еще более суровое место – пражскую тюрьму Панкрац, ту самую, где недавно местное гестапо проводило пытки и казни, убив более тысячи человек. Правда, к моменту, когда Альберта бросили в камеру, тюрьма уже была переполнена организаторами и исполнителями этих самых зверств – людьми, против которых Альберт так упорно боролся. Всего лишь за два месяца до перевода Альберта под этой крышей находился обергруппенфюрер СС Карл Герман Франк – главная добыча послевоенного чехословацкого правительства и давнишний враг Альберта. Хотя этого было бы достаточно и самого по себе, Альберту вдобавок пришлось выживать в условиях, сравнимых с бывшими концлагерями, в присутствии чешских охранников, кипевших от сдерживаемой пять лет ненависти к любому немцу.

Альберт вынес очередной период утомительных допросов и, как он уже делал чуть более года назад в Аугсбурге, сам написал показания в свою защиту, упомянув каждого чеха, за которого вступился, описав, каким образом он помог Чехии в целом. 6 ноября наступил день суда под председательством судьи доктора Фрыца. Дело слушалось в 14-м Чрезвычайном народном суде в Праге, одном из двадцати четырех чрезвычайных народных судов, учрежденных послевоенным правительством президента Эдварда Бенеша, бывшего лидера и героя чешского Сопротивления. К счастью, новости о положении Альберта распространились среди всего сообщества работников “Шкоды”, и множество его коллег выступили в поддержку Геринга. Теперь настал их черед отплатить ему за помощь, которую он оказывал им с самого своего вступления в должность директора “Шкоды”.

Его старые друзья и члены высшего эшелона руководства компаний “Шкоды”, пользовавшиеся его помощью, – бывший председатель Вилем Хромадко, бывший заместитель коммерческого директора Йозеф Модрый, заместитель управляющего директора Вацлав Скрживанек, директор “Омнипола” Франтишек Жрно – все они выступили в показаниями в защиту Альберта. Даже заводской совет национализированных заводов “Шкоды”, члены которого в принципе не верили, что на свете существуют хорошие немцы, свидетельствовали: “Нет сомнения, этот человек не мог нанести вреда чехам. Нет никаких оснований заводить уголовное дело, и следует передать его Австрии”. [244]