Пикассо - Анри Гидель Страница 50

По субботам Пабло посещает Стайнов, относясь к ним с большой симпатией, особенно к Гертруде. Он продает американцам по смехотворной цене, а иногда и просто дарит целый ряд картин, в том числе и свой портрет. Но по-прежнему чувствует себя неуютно в их доме, где в салоне выставлены полотна Мориса Дени, Манженомо, Валлотона, Сезанна, Матисса и других выдающихся художников.

Матисс… он часто встречает его у Стайнов, зная, как они ценят этого художника. Матисса раздражает, что Гертруда восхищается Пикассо. В свою очередь, Пабло иронизирует по поводу Академии живописи и рисунка, недавно открытой Матиссом на улице де Севр. Оба художника имеют своих поклонников, которые еще больше подливают масла в огонь вражды. Причем распространяются настойчивые слухи о том, что когда соперники обмениваются картинами, то каждый из них выбирает у другого наихудшую, чтобы затем посмеяться над ней в кругу своих поклонников. Если верить Андре Сальмону, то «банда» Пикассо, например, забавлялась, стреляя каучуковыми стрелами из воздушного пистолета Эврика по портрету дочери Матисса, радостно выкрикивая при этом: «Паф! Прямо в глаз Маргариты!»

Насколько правдива эта история? Возможно, кто-то из каталонских друзей Пабло и был способен пошутить подобным образом, но не в присутствии Пикассо. «Я запрещаю, — сказал он однажды друзьям, — любому из вас высказываться против него: Матисс — наш величайший живописец». Кстати, Пикассо хранил портрет Маргариты всю жизнь. Более того, его дети, Клод и Палома, часто копировали его, чтобы доставить удовольствие отцу.

Париж. Начало мая 1909 года. Несмотря на календарную весну, непрерывный мелкий дождь делает все вокруг площади Равиньян серым и печальным. И неожиданно в памяти Пикассо возникают солнечные пейзажи Хорты де Сан Хуан и вид самой деревни, раскаленной от жары. Воображение Пабло позволяет ему ощутить опьяняющий аромат средиземноморской флоры… услышать пение цикад, увидеть синеву неба без единого облачка. В его памяти возникло все, что доставило ему радость в 1898 году, одиннадцать лет назад. И он почувствовал настоятельную необходимость вновь вернуться туда. Кроме того, эта поездка позволит поработать какое-то время одному, ощутить полную независимость от окружающих, хотя их отношения с Браком и отличались взаимопониманием.

Он быстро принимает решение. Фернанда с готовностью собирается в дорогу и даже берет с собой довольно тяжелую переносную плитку, чтобы побаловать Пабло кулинарными изысками…

В Барселоне они останавливаются в отеле, а обедают у родителей Пабло. Вечера художник посвящает друзьям. Среди них — Мануэль Пальярес, чей портрет он вскоре напишет, кстати, в не слишком кубистическом стиле, чтобы не испугать друга. И тем не менее этот портрет поразит Пальяреса, но не вызовет сильного возмущения, так как он знает, что от Пабло можно ожидать всего и что на этом он не остановится. По просьбе Пабло Мануэль напишет своему шурину, главе деревенской общины в Хорте, чтобы тот подыскал для гостей подходящее жилье.

Во время семейных обедов дон Хосе ведет себя так же, как и во время предыдущего визита сына в Барселону: ни слова о живописи, как бы много она ни значила для обоих. Со своей стороны, Пабло также не хочет нарушать молчаливое перемирие, царящее между ним и отцом. Но дон Хосе, который легко не сдается, ухитряется шепнуть на ухо Мануэлю Пальяресу: «Вы, как классический художник, скажите Пабло, что он на неверном пути». Мануэль даже не попытается…

5 июня Пабло с Фернандой отправляется в Хорту. Их пребывание там омрачено несколькими неприятными происшествиями. Деревенский парень влюбился в Фернанду, и, хотя Пабло при всей его болезненной ревности на этот раз нечего было опасаться, все же это раздражало его. Кроме того, обитатели деревни узнают, что Пабло с Фернандой не женаты, а следовательно, живут во грехе… Ночью кто-то бросает несколько камней в их окно. Пабло, который никогда не расставался с револьвером, доставшимся ему от Альфреда Жарри, выскакивает во двор и несколько раз стреляет в воздух. Но ничто не произвело большего впечатления на крестьян, чем толстая пачка банкнот, которую Пабло вытащил из кармана, расплачиваясь за какую-то незначительную покупку. Дело в том, что, опасаясь оставлять деньги в доме, он носил с собой все наличные, предназначенные для отдыха.

С первого же дня Пабло приступил к работе. Хотя за одиннадцать лет деревня и окружающий пейзаж практически не изменились, Пабло пишет теперь совершенно по-иному. Он снова рисует гору Санта-Барбара, которая величественно возвышается над окружающей местностью, но на этот раз он использует новую технику. Он вспомнил, как Сезанн неоднократно изображал свою любимую гору Сен-Виктуар, и решил, следуя его примеру, сначала расчленить пейзаж на составные элементы, а затем снова воссоздать его на плоскости, используя повторение простых геометрических структур. Две картины, выполненные Пабло, являются ярким примером геометрического кубизма. В такой же манере он написал несуществующую Фабрику в Хорте, окруженную воображаемыми пальмами. Под его кистью здания превратились в небольшие кубики, громоздящиеся один на другой. Контрастные оттенки смежных поверхностей помогают придать вид прочных структур. Таким же кубизмом в буквальном смысле этого слова отличаются и другие его картины — Дома на холме, Водоем.

Подобные принципы Пикассо использует и для изображения лиц, что, по его мнению, позволяет их делать более рельефными. Он начинает с Фернанды. При этом пытается написать лицо своей возлюбленной не только в фас, но одновременно и в профиль. Таков один из принципов кубизма — запечатлеть на холсте черты модели, которые нельзя увидеть одновременно. Пикассо делает это очень корректно, так как не решается поступить с лицом Фернанды так же, как он сделал это в Купальщице, где одновременно изобразил грудь и ягодицы, что заставило его представить корпус женщины в искривленном виде, где отдельные части тела причудливо соединены, напоминая строение брюхоногих. Но не следует забывать, что тогда это был всего лишь дерзкий эксперимент и что склонность художника к забавным выходкам не знала границ…

И тем не менее многочисленные «головы» Фернанды, выполненные Пабло, не могли доставить ей удовольствие. Эта очаровательная женщина, бывшая модель известных художников, гордилась своей красотой. И даже если она хотела бы из любви к Пабло защищать кубизм, то как могла она смириться с тем, чтобы он «расчленял» ее лицо, сводил к каким-то плоскостям с острыми углами и глубокими морщинами? К тому же ее лицо, на самом деле, несколько утратило прежнюю свежесть и красоту. И портреты, созданные Пабло, словно подчеркивали то, что ее ожидает в будущем. Безусловно, Пабло не собирался сделать ничего подобного, но он должен был проявить больше чуткости и такта по отношению к любимой женщине и избрать другую модель для подобных экспериментов. К несчастью, такая мысль не пришла ему в голову, и он даже не понимал, насколько глубоко ранил любимую женщину.

Впрочем, и в остальном взаимоотношения пары стали несколько напряженными. Еще в Барселоне Пабло был раздражен тем, что из-за плохого самочувствия Фернанды ему пришлось отложить на несколько дней отъезд в Хорту. Кроме того, после Хорты Пабло рассчитывал заехать в Толедо, чтобы снова увидеть полотна Эль Греко. Но снова недомогание Фернанды помешало этому… что еще более усугубило раздражение художника. В результате Фернанда пишет Гертруде письмо, где выражает свое отчаяние: «Он слишком эгоистичен, чтобы понять, что именно он довел меня до такого состояния этой зимой. Он совершенно „выбил меня из колеи“. Все это крайне волнует меня, „я знаю его…“»…