Лосев - Аза Тахо-Годи Страница 50

Лосев А. Ф., 37-летний профессор, по ее словам, идеолог наиболее реакционной (православно-монархической) и активно антисоветской части церковников и интеллигенции. [188]

В этом замечательном документе во главу угла ставятся «Диалектика мифа» и «Дополнение к диалектике мифа» – идейно-теоретическое обоснование правомонархической контрреволюции. Оказался Лосев также «теоретиком и идейным вождем контрреволюционного движения имяславцев», которые готовили выступления против советской власти, оказывали вооруженное сопротивление (это монахи-то!) и в 1929—1930-х годах на Северном Кавказе и в Закавказье были ликвидированы ОГПУ.

Актив контрреволюционного движения получал у Лосева идейное оформление и теоретическое обоснование для своей практической деятельности. Лосев, таким образом, становился теоретиком и идеологом не только имяславцев, но и целой группы научных работников, верующих и монархистов, среди которых много молодежи, окончившей советские вузы. Кроме того, опасный Лосев был связан с отдельными «марксистами», сотрудниками «крупнейших научных объединений», которые в Лосеве находили «отдушину для своих тщательно скрываемых реакционных настроений».

В итоге Герасимова видит в Лосеве «идейный центр для церковно-монархических активно-антисоветских формирований», являющийся «поставщиком оформленной реакционной идеологии для антисоветских интеллигентских кругов».

Помимо всего, обвиняемому вменяется еще важный грех – отчетливая ориентация на капиталистическую Европу, где, по словам Лосева, идет «могучая работа» по очищению философии от «скверны материализма» и совершается поворот «от Сатаны к Богу». «Непримиримая борьба с Соввластью» – основа философско-исторической концепции Лосева.

Составитель справки излагает в общих чертах «основные положения» «Дополнений к Диалектике мифа», где рассматривается история человечества как борьба Христа и Антихриста, Бога и Сатаны. Ступени же этого развития после погибшего под ударами Сатаны феодализма – капитализм, социализм, анархизм. Последний этап воплощения Сатаны (а это марксизм и коммунизм) – анархия. Спасение только в сильной, непримиримой, активной Церкви, победительнице социализма.

К сожалению, пока проверить изложение мыслей и цитат Лосева не представляется возможным (об этом выше), никто из обычных людей (ОГПУ не в счет, как и М. Горький) не читал «Дополнения». Странно, что М. Горький, получивший от ГПУ это «Дополнение», не ополчился на концепцию Лосева о борьбе Христа и Антихриста. Видимо, он не нашел в ней ничего оригинального, так как, думаю, читал в свое время трилогию Мережковского, его публицистику и знал распространенность подобных идей в предреволюционной России (и не только в ней), ставших для многих философов и публицистов общим местом. На Герасимову, однако, антитеза Христос – Антихрист произвела неизгладимое впечатление. [189]

Несмотря на брызжущий пролетарской ненавистью стиль справки, в ней есть ряд полезных сведений. Так, выясняется, конечно, на основе допросов Лосева, что «Диалектика мифа» была завершена в 1927 году. Осенью 1929 года написано «Дополнение», так как «Диалектику» надо было обязательно обновить. Есть указание на конфискацию «Диалектики мифа» – значит, она была уже напечатана. Известно, по косвенным данным, что она продавалась и в тюрьме с Лосевым был человек, купивший книгу, – письмо А. Ф. от 25 ноября 1932 года. Ведь активность книгопродавцев всегда превосходит активность запретителей книг. [190] Узнаем о запрете Главлитом «Дополнения» – значит, не было напечатано. Встает вопрос: какую же «брошюру» получил Горький (см. выше) и что изъяли при аресте Лосева – рукопись, машинопись, а может быть, и верстку? Типография вполне могла набрать текст, который и был послан в Главлит. У нас же цензура предварительная. Главлит не разрешил, и все бы кончилось мирно, но Лосев вставил некоторые пассажи из «Дополнения» в уже разрешенную к печати «Диалектику», а уже это одно нарушало закон и являлось преступлением. Предлог для ареста был найден. Вспоминаю при этом какой-то странный, тогда не очень мне понятный рассказ о том, как Валентина Михайловна на всякий случай ловко спрятала верстку «Мифа» («Диалектики» или «Дополнения»?), зашив ее в кожаный валик дивана, где эта верстка и оставалась мирно лежать до бомбежки. А уж после фугасной бомбы и пожара не то что верстки, но и дивана было не сыскать. Однако Валентине Михайловне все мерещилось, что где-то этот диванный валик нашелся среди развалин. Я его никогда не видела.