Войны Суздальской Руси - Михаил Елисеев Страница 50

Когда в двери стучится голод, то становится не до демократических ценностей. Князь Роман Мстиславич отправился на вольные хлеба, а новгородские послы явились во Владимир-Суздальский и заключили с Андреем мир. Пришли к тому, с чего и начали, — вместо умершего Святослава Ростиславича на берега Волхова отправился княжить его брат Рюрик. Многим тогда казалось, что все встало на свои места, но Андрей понимал, какое жестокое поражение потерпел. Ведь не ради Святослава Ростиславича он затевал всё это грандиозное мероприятие! Покончить с новгородской самостийностью и установить на берегах Волхова твердую власть владимиро-суздальского князя — вот конечная цель этого похода. К сожалению, она достигнута не была, и это имело далекоидущие последствия.

Того же лета посла князь Андрей сына своего Юрья со многими полки на Давыда Ростиславичя к Вышегороду и стояще около Вышегорода 9 недель, не успев ничто же, возвратившеся.

Пока Андрей Боголюбский воевал с новгородцами, в Южной Руси продолжалась вялотекущая усобица, поскольку киевский князь Глеб Юрьевич увяз в противостоянии с Мстиславом Изяславичем. Борьба между ними продолжалась с переменным успехом, Мстиславу даже удалось ненадолго захватить Киев, но удержать город он не смог, и всё опять вернулось на круги своя. К тому же волынский князь вскоре умер, а его наследнику Роману, недавно изгнанному из Новгорода, стало не до Киева.

Однако и здоровье князя Глеба резко ухудшилось, и этот некогда сильный и мужественный воин даже не смог сесть на коня и повести войска против половцев, которые вторглись на Русь. Разболевшийся князь призвал своих младших братьев Михалко и Всеволода, поручив им отразить половецкий набег. Михалко Юрьевич был опытным воеводой и необычайно храбрым бойцом. Совсем недавно по поручению Глеба он с малыми силами — сто переяславских дружинников и полторы тысячи берендеев — ходил против семитысячной половецкой орды. В битве Михалко лично повел свои немногочисленные войска в бой, был ранен копьем в бедро, но продолжал мужественно рубиться с кочевниками. Половцы были разгромлены наголову, полторы тысячи их попало в плен, а остальных посекли ратники Михалко. Лишь хан Тоглий сумел тогда убежать с поля боя. И вот теперь Глеб снова просил младшего брата выступить против степняков.

Михалко вновь проявил себя как талантливый военачальник. Выяснив, что противник перешел Буг, князь выступил в поход. Собрав под свой стяг торков и берендеев, он атаковал половцев, когда те, отягощенные добычей и полоном, возвращались в степи. Численный перевес врага никогда не смущал храброго князя, и он, по ходу движения развернув войска в боевые порядки, обрушился на растянувшуюся в походе орду. Разгром степняков был полный и безоговорочный. Примечательно, что в разгар сражения часть пленных половцев была перебита, поскольку княжие мужи посчитали, что они могут освободиться и вновь ударить по русским и черным клобукам. Воевода Володислав обратился к князьям со следующими словами: «Се держим колодникы собе на смерть, но повели княже ать посекуть и» (Ипатьевская летопись). Михалко с доводами согласился, и черные клобуки порубили половцев саблями. Братья с победой вернулись в Киев, но Глеб Юрьевич недолго радовался их триумфу, поскольку 20 января умер от болезни.

Хоть В.Н. Татищев и пишет, что Глеб «был муж: правдивый, кроткий и всяким благонравием украшен», но это далеко не так. Рассуждения про кротость оставим в стороне, отметим лишь, что, за исключением правдивости, у князя была и масса других положительных качеств. Будучи наполовину половцем, Глеб был храбрым воином и грамотным военачальником. Никогда не покушался на чужое, но и свое не отдавал. По большому счету, именно он, командуя половецкой ордой в битве у Боловеса, в третий раз добыл своему отцу Юрию Долгорукому златой киевский стол. И Андрей мог быть спокоен за Киев, пока там находился Глеб. Теперь же всё менялось.

К тому же по Руси поползли слухи о том, что князь был отравлен киевлянами. Это нашло отражение на страницах летописей, поскольку в дальнейшем Андрей потребует у Ростиславичей выдачи тех, кого он подозревал в этом черном деле: «Выдайте ми Григоря Хотовича, и Степанъца, и Олексу Святословця, яко те суть умориле брата моего Глеба» (Ипатьевская летопись). Но слухи слухами, а на первый план вышел вопрос о том, кто будет княжить в Киеве.

Лучше всех в ситуации сориентировался Владимир Мстиславич, дядя недавно умершего Мстислава Изяславича. Князь быстро появился в стольном городе и уселся на златой киевский стол, руководствуясь принципом: кто не успел, тот опоздал. Но времена изменились, и теперь, чтобы стать князем Киевским, требовалось разрешение от властелина Залесских земель. А Боголюбский такого подарка Владимиру делать не собирался, у него были свои виды на нового кандидата в киевские князья. Летописец так и записал: «Аньдрееве же не любо бяше седенье Володимере Киеве» (Ипатьевская летопись). Владимир Мстиславич против силы Андрея сделать ничего не мог.

Боголюбский предложил стать киевским князем своему союзнику Роману Ростиславичу Смоленскому, который с благодарностью принял это предложение. К тому же владимирский князь в случае необходимости обещал Роману вооруженную поддержку. Мы не знаем, что стал бы делать в данной ситуации Владимир Мстиславич, поскольку он вскоре заболел и умер. Но скорее всего, он, как обычно, убежал бы из города. Недаром В.Н. Татищев дал ему довольно нелестную характеристику: «Сей князь многие беды и гонение от Мстислава, племянника своего, претерпел, бегая в Галич, Рязань, к венграм и к половцам, но все за свою вину и непостоянство, и никто из князей его не любил».

Итак, достойный кандидат на княжение в Киеве был найден. Но тут случился казус. Из Торческа прибыл младший брат Андрея Михалко и уселся на златой стол. Правда, с могущественным родственником он это решение не согласовывал, действуя на свой страх и риск. Вскоре в городе появилось посольство из Владимира-Суздальского и объявило киевлянам о том, что княжить у них будет Роман Ростиславич. Правление Михалко быстро закончилось, потому что киевские послы ушли в Смоленск звать Романа на княжение. Но времена были смутные, и киевлянам было страшно оставаться без князя. Потому били они Михалко челом и, зная его храбрость, просили остаться в городе до прибытия Романа. Князь согласился и правил вплоть до появления в Киеве Романа Ростиславича. Это произошло 1 июля 1171 года.

* * *

Относительная стабильность в Южной Руси привела к тому, что в феврале 1172 года войска Андрея Боголюбского совершили большой поход на Волжскую Болгарию. В который уже раз владимирский князь действовал по установившемуся шаблону — сам в поход не шел, а отправлял сына Мстислава и главного воеводу Бориса Жидиславича.

Зимой Боголюбский объявил о походе и стал собирать войска. Князь Мстислав Андреевич и воевода Борис Жидиславич со своими личными дружинами прибыли к Городцу на Волге. Старый союзник Андрея, рязанский князь Глеб Ростиславич, опять в поход не пошел, а отправил сына с дружиной. Примеру своих коллег последовал и муромский князь. Собравшись в Городце, князья стали поджидать прибытия пеших полков.