Бесчестие миссис Робинсон - Кейт Саммерскейл Страница 51

Комбу удалось уберечь от суда свое имя и имена многих других: в ходе слушаний не были упомянуты такие фигуры их круга, как Чарлз Дарвин, братья Дрисдейл, Роберт Чемберс, сэр Джеймс Кларк, Александр Бэйн, Дина Мьюлок и Кэтрин Кроу. Последствия обнародования дневника удалось ограничить. Оставалось дождаться, можно ли будет спасти от самых худших последствий также Эдварда и его семью. Если поправки к закону пройдут, сообщили им, доктора смогут вызвать для дачи показаний в суде в ноябре.

«Это день рождения моей дорогой Сеси», — написал Комб в своем дневнике 25 июля 1858 года. «Она счастлива, а ее любовь ко мне переходит все границы. Вечер был солнечным после грозового дня, и мы с Сеси прогулялись по просеке. Я нашел укрытие от ветра под высокими соснами и сел на землю, она села на свой походный табурет и спела мне несколько любимых песен, с милыми интонациями и выражением, какого нет для меня ни в одном голосе. Благослови ее Господь и сохрани надолго».

На следующий день Комб почувствовал себя неважно, и в последовавшие затем две недели у него развился сильный кашель, тошнота, «жар и возбуждение в голове». 4 августа проведать своего друга приехал в Мур-парк сэр Джеймс Кларк, показав своим визитом, что принимает невиновность Эдварда. 11 августа Комб был не в состоянии писать и диктовал Сеси запись в свой дневник. К 13 августа он уже больше не мог диктовать, поэтому Сеси продолжила вести личный журнал своими словами. «В 2 часа ночи я пошла к нему, покормила его, попыталась обмыть ему лицо и руки и услышала слово «дорогая», но он говорил все неразборчивее и все тише». В 10 часов утра 14 августа дыхание Комба замедлилось и прекратилось. Сеси зафиксировала этот момент в дневнике мужа: «Доктор Лейн сказал: «Это конец». В комнате стояла глубокая тишина». Причиной смерти стала плевропневмония. «Никакой сын не проявил бы больше доброты, чем доктор Лейн, — написала Сеси, — никакие друзья не приняли бы большего участия, чем эта семья».

15 августа сотрудники похоронного бюро — господа Сломен и Уоркмен — отделили голову Комба от тела, чтобы можно было подвергнуть череп френологическому анализу. Сеси увезла голову и тело в Эдинбург, где тело похоронили 20 августа.

Вестминстер-Холл,

ноябрь 1858 — март 1859 года

В том месяце, когда умер Джордж Комб, парламент принял серию поправок к Закону о разводе, среди них пункт, дававший суду полномочия исключать соответчика из дела, чтобы вызвать его в качестве свидетеля. Судьи по делу «Робинсон против Робинсон и Лейна» надлежащим образом исключили из процесса, а затем вызвали Эдварда Лейна, которому изменения в законе оказались очень кстати. В пятницу 26 февраля доктор приехал в Вестминстер-Холл защищать свое имя. Хотя суд уже технически признал его невиновным в прелюбодеянии, от его репутации остались бы одни лохмотья, если бы Изабеллу не обелили тоже.

Утро было ясным, сухим и неожиданно теплым, за минувшие три дня температура в Лондоне поднялась с тринадцати до пятидесяти семи градусов по Фаренгейту [117].

В Вестминстер-Холле Кокберн, Крессуэлл и Уайтман вновь собрались на своей скамье.

Доктор занял место на возвышении для свидетелей. Уильям Бовилл, королевский адвокат, защитник Изабеллы, встал, чтобы допросить его. Бовилл походил на доброго профессора в очках, серьезного, с хрупким телом и большой блестящей головой с выпуклостями на висках. Хотя в июне он в суде не выступал, он был барристером, который вместе с Филлимором формулировал защиту Эдварда и Изабеллы.

— Я терапевт, — ответил Эдвард на вопросы Бовилла, — окончил Эдинбургский университет. Я женился на дочери сэра Уильяма Дрисдейла в тысяча восемьсот сорок седьмом году. Возраст моей жены — между тридцатью одним и тридцатью двумя годами. У меня четверо детей.

Бовилл спросил доктора о его дружбе с Изабеллой.

— Я познакомился с миссис Робинсон осенью тысяча восемьсот пятидесятого года, когда жил в Эдинбурге, — сказал Эдвард. — Две семьи очень сблизились. Она была дамой, обладавшей значительными литературными навыками, и переписывалась с сочинителями. Наше знакомство возобновилось в Мур-парке, когда они жили в Рединге. В пятьдесят третьем году, во время нашей с женой поездки на континент, мы оставляли своих детей у Робинсонов на четыре или пять недель. Они также оставались у них и в других случаях. Миссис Робинсон относилась к ним с большой добротой.

Эдвард подтвердил даты посещения Изабеллой Мур-парка, которые включали и визит после того, как Генри обнаружил ее дневник. Она остановилась на сутки в 1856 году, сказал он.

— Насколько я помню, это было в конце сентября или в начале октября.

Бовилл поинтересовался, как друг или как пациентка приезжала на курорт миссис Робинсон?

Доктор ответил, что хотя Изабелла «всегда была болезненной», обычно она приезжала в Мур-парк как друг семьи. Впервые, по словам Лейна, она просила его профессионального совета в июне 1855 года.

— Она сказала мне, что уже несколько лет ее мучают боли матки. Кроме этого, она сказала, что страдает продолжительными головными болями и сильным упадком духа, а также нерегулярными менструациями. Ей было, кажется, между сорока и пятьюдесятью, период, когда в женском организме, как правило, происходят перемены.

Бовилл продолжил расспросы относительно природы ее заболевания.

— Болезнь, от которой она страдала, поражает нервы, — сказал Эдвард. — Миссис Робинсон сочетала в себе спокойствие и возбужденность. Держалась она чрезвычайно уравновешенно, но иногда бывала непостоянна в беседе, — добавил он. — Я не прописал ей никакого лечения, лишь дал совет и рекомендовал пройти курс тонизирующей терапии.

Этот метод лечения, разработанный для стимуляции организма, обычно включал такие напитки, как железистые минеральные воды или горечи (алкогольные настойки коры или хинина) в сочетании с упражнениями, хорошим питанием и холодными ваннами.

Бовилл спросил о совместных прогулках Эдварда и Изабеллы.

— Я имел обыкновение ежедневно совершать прогулки с разными дамами и господами по своим владениям, — ответил Эдвард. Он подчеркнул, что такие прогулки были далеко не уединенными. — Парк красив и обширен. Все дорожки открыты для пациентов, слуг и посетителей. Соседи, с которыми мы дружим, тоже могут ими пользоваться.

Бовилл задал вопрос о времени, когда его видели выходившим из комнаты Изабеллы. В отрывке из дневника, процитированном в суде, Изабелла только однажды ссылалась на посещение доктором ее комнаты: это было 15 октября 1855 года, когда Эдвард холодно объявил ей, что их близость должна закончиться.

— Если какая-нибудь из дам не выходила к завтраку, я обычно навещал их в их комнатах, — сообщил суду Эдвард. — Я мог подняться и в комнату миссис Робинсон.

Кокберн перебил: