Наполеон. Последняя любовь - Томас Костейн Страница 51

Эта неприятно пахнущая и темная комната походила на карикатуру, действовавшую на нервы и мешавшую наслаждаться едой и вести легкий разговор. В первый раз, когда Наполеон занял свое место во главе стола, он оглянулся и сказал:

— Здесь, в столь вульгарной обстановке, мы станем ужинать и обедать.

Но этим утром он быстро говорил и живо сел на свое обычное место.

— Внимательно проверьте бутылки, Бертран. На одной из этикеток должно быть сальное пятно.

Маршал сразу нашел эту бутылку и аккуратно вытащил пробку. Потом по указанию императора он начал разрезать пробку острым ножом и почти сразу что-то почувствовал.

— Сир, вот письма! — радостно воскликнул Бертран.

Внутрь пробки были засунуты несколько листов тончайшей бумаги. Наполеон расправил их на столе и быстро пробежал взглядом.

— Это — важное послание, оно от аббата, как я и надеялся, — шепнул он.

— Значит, письмо из Америки?

— Да, мой брат, король Испании, уже начал действовать. Он купил отрезок земли на имя графа де Сюрвелье вдоль реки Делавэр, недалеко от места под названием Бордентаун. Там он собирается построить большой дом, чтобы хватило и нам места, если нам удастся удрать отсюда.

Под основными комнатами он собирается построить подземные помещения, связанные подземными переходами, которые выведут к берегу реки и к искусственному озеру в парке. Это мудрая предосторожность против нападения. Кроме того, с помощью подземных переходов, если возникнет необходимость, можно будет покинуть дом.

— Сир, кажется, это неплохое начало.

Наполеон прочитал последние страницы письма.

— Здесь описан план нашего побега с острова. Явно, его составил мой дорогой братец [46], и в нем ни тени практичности. У дорогого Жозефа полностью отсутствуют воображение и изобретательность, хотя он уверен в обратном. Аббат прислал этот план только потому, что брат на этом настаивал. Это легко можно прочитать между строк.

Наполеон некоторое время помолчал и нахмурил лоб, размышляя о чем-то. Затем он взял письмо и начал рвать его на мелкие кусочки.

— Я запомнил письмо от слова до слова, поэтому будет лучше, если я сам уничтожу оригинал. Вы должны меня простить, дорогой Бертран, если я как-то задел ваше чувство преданности. Я в вас верю, как в никого иного. Позже я вам расскажу, что еще было написано в письме. Но, — он понизил голос до шепота, — мне кажется, что среди моих людей имеется парочка шпионов. Любой намек на то, что мы получаем письма, полностью разрушит все наши будущие планы. Я уверен, что вы со мной согласны.

— Безусловно, сир.

Пленник положил себе в карман обрывки письма и кусочки пробки.

— Прикажите принести два бокала, и мы попробуем это вино. Мы должны будем с вами посидеть за этой бутылочкой, как парочка скудоумных англичан, которые, как нам известно, могут пить портвейн в любое время суток. Прикажите у меня в спальне разжечь огонь. — Он похлопал себя по карману с отрывками письма. — Когда я приду к себе, то все сожгу.

Бертран вернулся. Наполеон неспешно расхаживал по комнате. Он настолько погрузился в мысли, что не сразу заметил Бертрана. Наконец он остановился и снова сел, жестом показав маршалу, чтобы тот сел рядом.

— Я должен вам еще кое-что рассказать. Аббат мне написал, что занимался вопросом А и В. Пока мы будем разговаривать, мы с вами выпьем. Налейте мне и себе по бокальчику. Фу, я не в восторге от вкуса доброго аббата. Но нам все равно придется пить это вино, потому что в будущем мы его будем получать в больших количествах. Теперь я вам должен объяснить проблемы А и В. Бертран, вам известно, что пока я занимал императорский трон, мне приходилось прибегать к услугам двойников?

— Сир, об этом кое-кто болтал.

— Всего их было четверо. Я их использовал для того, чтобы они совершали прогулки в императорской карете, когда мне не хотелось, чтобы кто-либо знал о том, что я на самом деле делаю. Один из четверых даже иногда принимал парады. Этот двойник был умным малым и очень мне предан. Мы были похожи друг на друга, как близнецы-братья. Он был французом, и я всегда при виде его вспоминал о Железной Маске [47]. Его звали Роберо. Когда его в первый раз привели ко мне в кабинет, я сразу решил, что его можно прекрасно использовать.

У нас часто были визитеры — дипломаты из других стран и высокопоставленные гости, мы их не хотели обижать отказом, если они изъявляли желание повидать меня за работой. Их отводили в помещение, откуда под особым углом можно было видеть подобие моего кабинета. Они видели, как Роберо корпел над письмами и документами, сидя за столом, который был копией моего стола. Он о чем-то думал, иногда расхаживал по комнате, сложив за спиной руки. Он был хорошим актером, и люди уходили в полной уверенности, что видели меня.

— Двое из двойников умерли, — продолжал Наполеон. — И еще один исчез, но нам здорово повезло, потому что четвертый — это наш Роберо. Аббат с ним связался и уговорил его занять мое место на острове, если мы сможем провернуть переезд.

Бертран не смог скрыть удивления.

— Вы хотите сказать, сир, что этот человек останется здесь, возможно, на всю жизнь, чтобы помочь вам убежать с острова?