Самый французский английский король. Жизнь и приключения Эдуарда VII - Стефан Кларк Страница 51

Любопытно, что рвение, с которым Берти взялся за дело, и успехи, которых он добился – можно сказать, его личные достижения, – практически оставлены без внимания его биографами. Возможно, всех их увлекла другая страсть, которая вошла в жизнь Берти в то время: его самая известная и самая красивая любовница, Лили Лангтри.

История Лили и подробности ее романа с Берти очень хорошо задокументированы. Дочь священника из Джерси, в двадцатитрехлетнем возрасте девушка приехала в Лондон, где вдруг обнаружилось, что она красавица. После одного светского суаре в мае 1877 года, во время которого к ее ногам пали чуть ли не все модные художники Англии, Лили проснулась знаменитостью. В современном Лондоне она вряд ли бы произвела такой фурор, но прерафаэлиты превозносили ее до небес, она никого не оставила равнодушным. Вскоре Лилия Джерси попалась на глаза главному английскому скаута, Берти, и, как только поползли слухи о новой парочке, статус девушки был определен. После королевы Виктории и принцессы Александры Лили неожиданно стала самой знаменитой женщиной Англии.

Лили идеально подходила на роль королевской фаворитки. Она была молода, замужем, и ее невзрачный супруг, похоже, очень быстро смирился с внезапной независимостью жены. Но дело даже не в этом. Лили принадлежала к тому типу женщин, который так любил Берти: пылкая и остроумная, с пониманием и уважением относящаяся к его статусу, но всегда готовая высказать свое мнение. Она вполне могла бы быть француженкой.

В Париже Лили, вероятно, стала бы cocotte, но в Англии перед бедной девушкой, выбравшей гламурную лондонскую жизнь, открывались другие возможности. Она становилась «профессиональной красавицей». Репродукции портретов Лили и почтовые открытки с ее фотографиями стали раскупаться как горячие пирожки, принося, должно быть, ощутимую прибыль. И в этом смысле Лили оказалась вполне во вкусе Берти, уважавшего тех, кто сделал себя сам. Точно так же, как он помогал банкирам и промышленникам, Берти поддерживал амбиции Лили знакомствами с нужными людьми, приглашениями на правильные вечеринки (с единственным условием, что присутствие Лили не должно смущать принцессу Александру) и эксцентричными подарками. Он зашел так далеко, что построил для них любовное гнездышко в городке Борнмут на южном побережье Англии, который в те времена был тихим курортным местечком, а не пляжным мегаполисом, как сегодня. Однако, как выяснили некоторые биографы Берти, принц был не таким уж щедрым, потому что домик-то оказался не на первой береговой линии, как можно было подумать, а в десяти минутах ходьбы от моря, на улице, которая как раз застраивалась типовыми коттеджами.

Биографы указывают на то, что в это время визиты Берти в Париж перестали напоминать холостяцкие вечеринки. Он не так активно охотился за новенькими cocottes и все реже появлялся в приватных кабинетах на верхних этажах знаменитых кафе. Но отнюдь не потому, что его блудная душа успокоилась любовью к Лили. Все дело в том, что отныне Берти стал государственным человеком, принцем – наконец-то! – облеченным полномочиями. Он работал над своей Exposition.

III

Bibliothèque Nationale (Национальная библиотека Франции) владеет полной подшивкой журнала L'Exposition Universelle de 1878 Illustrée («Всемирная выставка 1878 года в иллюстрациях»). Он был создан в 1876 году, как только началось планирование выставки, и существовал до самого закрытия экспозиции в конце октября 1878 года. Журнал был призван подогревать настроения и ожидания публики и сообщать важную информацию о технических новинках. На его страницах публиковались эскизы павильонов, статьи, объясняющие, кто есть кто, и пропагандировалась идею правительства о том, что выставка символизирует торжество новой Франции. Журнал был еженедельным, и Берти фигурировал почти в каждом номере. Статьи о нем дают представление о том, насколько принц был предан проекту в целом и каким важным был его личный вклад в формирование положительного образа Франции в неспокойной Европе.

Один из первых выпусков журнала от мая 1876 года, рассказывая о предстоящей выставке, демонстрирует явно про-английский крен – несомненно, в чем-то благодаря Берти. Один из авторов описывает кафе и рестораны, которые будут построены на территории выставки, и добавляет, что, «перенимая опыт наших английских и американских друзей, мы готовим и столы для закусок а-ля фуршет. On у lunchera», – подытоживает он (в смысле, будем устраивать ланчи). Был придуман даже новый глагол, luncher [254]. Это изобретение до сих пор бесит борцов за чистоту французского языка, но красноречиво свидетельствует о том, что в те времена английское влияние широко приветствовалось в различных кругах французского общества и вызывало лишь добрые шутки.

В октябре 1876 года журнал с очевидным удовольствием объявляет о том, что Берти назначен le Président Executif и что он сформировал Королевскую комиссию по подготовке участия Британии в «Экспо». Как выразился автор статьи, он «окунется в самую гущу» – наверное, имеется в виду, что уж точно вымажется.

Просматривая выпуски журнала, можно получить представление о том, с каким энтузиазмом Берти трудился на протяжении этих двух лет. Вот он председательствует на заседании комиссии в Лондоне и ходатайствует об увеличении втрое площадей, выделенных для британских участников. Он приезжает в Париж и тратит полдня на посещение выставочной площадки вместе с членами Королевской комиссии, французскими политиками и архитекторами, работающими над проектом павильона. Он объявляет, что представит персональную выставку своих подарков, привезенных из Индии: ковров, кашемировых изделий и драгоценностей, – и инспектирует строительство нового зала для собственной экспозиции.

В журналах немало подобных заметок, рассказывающих о напряженной деятельности принца. Далеко не все VIP-персоны удостоились такого внимания. В то время как Берти постоянно хвалят за то, что он вдохновляет архитектора на создание нового фасада разросшегося британского павильона, другие европейские страны довольствуются одной-двумя строками. Журналисты сообщают, что эшелон с австрийской техникой уже в пути, а датчане собираются прислать партию маринованной селедки. И это все. [255]

В феврале 1878 года появляются сообщения о том, что британский проект «продвинулся дальше всех», и французский пресс-секретарь «Экспо» заявляет: «Мы должны отдать дань уважения деятельности Королевской комиссии под мощным руководством Его Королевского Высочества принца Уэльского». Конечно, во всем этом есть доля угодничества, но из множества фактов, ссылок, отчетов о бесконечных визитах складывается история реального участия Берти в этом масштабном мероприятии.

И он был больше чем глава рабочей комиссии. Впервые в своей жизни он выполнял серьезную дипломатическую миссию. Когда Россия вступила в войну с Турцией и европейские страны заявили о своих противоречивых политических интересах, Берти, как цитирует журнал L'Exposition Universelle de 1878 Illustrée, заверяет французских читателей в том, что «несмотря на серьезность политических событий на Востоке, Англия ни за что не станет отвлекаться от того великого дела мира, к которому ее призвала Франция».